Я с сомнением покачала головой.
– Нет, Киря, их интересуешь только ты. Я провела эксперимент. Через полчаса после разговора с тобой я позвонила еще раз и попросила к телефону капитана Мусина.
– Зачем тебе Мусин понадобился?
– На Мусина мне глубоко начхать, ты меня до конца выслушай. Как только я попросила Мусина, раздался второй щелчок. Что это значит?
– Ну и что?
– А то, что на Мусина начхать не мне одной, а им тоже, раз они его разговор слушать не стали и отключились.
– А кому им?
– Это уж тебе видней, голубчик. Я тебя по дружбе предупреждаю, что кто-то тебя пасет, а дальше ты уж сам соображай.
Кирсанов впал в задумчивость.
Пока он размышлял, я достала из сумочки фотографии мужчины из поезда и показала ему.
– Ты, случайно, этого типа не встречал на жизненном пути?
Он взял фотографии и стал молча их рассматривать по одной. Закончив третий круг, коротко промолвил:
– Встречал.
– Ну!
– Что, ну?
– Кто такой?
Немного помолчав, Кирсанов спросил сам:
– Это у тебя откуда?
– От верблюда! Стул ты, Кирсанов, даме подаешь, а вот то, что отвечать вопросом на вопрос невежливо, не знаешь.
– Да знаю я все! – он досадливо махнул рукой.
– Значит, отвечать не хочешь, так и скажи.
– Прежде чем отвечать, я должен знать, зачем тебе это надо.
– Ты же знаешь, чем я сейчас занимаюсь.
– Дело Субботина?
– Ну да. Оно густо замешано на наркотиках, поэтому я к тебе и обратилась. Этот тип тоже связан с наркотой?
– Еще как, – ухмыльнулся Кирсанов, – ты даже представить себе не можешь.
– Что, крупный воротила?
– Крупный-то он крупный, только не с той стороны ворочает.
– Перестань говорить загадками.
– Это – майор ФСБ, курирующий борьбу с незаконным оборотом наркотиков, Фалин Михаил Петрович.
– Выходит, он твой начальник?
– Ну, не начальник, мы ФСБ не подчиняемся, но сотрудничаем с ними. Правда, несколько однобоко: они про нас почти все знают, а мы про них почти ничего. У них свои оперативные источники, и кое-какую информацию они нам иногда подбрасывают.
– Какие такие источники, стукачи?
– Ну да, агентура, в том числе.
Мы замолчали, думая каждый о своем. Что-то тревожило меня, но что именно, я никак не могла понять.
– Ну, как, – спросил Кирсанов, – разбежались? Скоро два.
– Подожди, Киря, дай подумать. Закажи еще вина, если хочешь, только пока не уходи, это очень важно.
– Я лучше пивка. «Хейникен» твой клиент потянет?
– Потянет, пей что хочешь.
Кирсанов заказал пиво с солеными орешками и резво начал поглощать заказанное. Не боится, гад, привыкнуть к «Хейникену». Пил бы «Тимофеевское».
Что-то до меня стало наконец доходить.
– Киря, а ты не помнишь, интересовался ли Фалин делом Субботина?
Тот пожал плечами:
– Дела, как такового, не было, но он, конечно, был полностью в курсе. И даже просил меня сообщать ему лично все новости по этому делу.
– А знает он о том, что по инициативе Снегирева я взялась за это дело?
– Конечно, знает. Я передал ему наш разговор. Я не видел в этом ничего плохого.
– Тогда и я не видела.
– А сейчас что произошло?
– Как что? Ты же просмотрел фотографии?
– Да откуда они? Ты ведь мне толком ничего не рассказала!
Действительно, тут он прав.
Я вкратце изложила ему историю появления этих фотографий.
– Представь себе, что Фалин замешан в убийстве Субботина.
– Ну, ты скажешь тоже.
– Я говорю, представь. Что, у тебя воображения недостаточно?
– Достаточно.
– Если он замешан, то его очень обеспокоит известие о том, что кто-то собирается заново ворошить это дело.
– Каждого обеспокоит, если он замешан.
– Да, но далеко не каждый имеет возможность организовать прослушивание телефона в отделе по борьбе с незаконным оборотом наркотических средств.
– Ты думаешь…
– Я не думаю, я просто анализирую, что может сделать Фалин, если он в этом замешан.
– А почему, собственно, он мой телефон прослушивает, а не твой?
– Может, он и мой прослушивает, я не знаю, я с пятницы дома не была. А как приехала, еще не звонила. Да не всегда и определить можно, что прослушивают. Кроме того, твой телефон ему прослушивать гораздо интереснее. Ты лицо официальное, а меня он, может быть, и всерьез не принимает. Думает, если что накопаю, все равно к тебе обращусь.
– Ты и обратилась.
– Да, не исключено, что за нами в данный момент наблюдают. Кирсанов скептически улыбнулся и сказал:
– Процентов на девяносто то, что ты мне сейчас наговорила, не более чем твои фантазии. Но все равно, пока я лично не буду убежден, что остальные десять тоже ерунда, а я этим займусь немедленно, ты свою частную самодеятельность прекращай.
– А каким образом ты будешь убеждаться?
– Это мое дело. И не считай, пожалуйста, что в милиции работают лопухи.
– Ну, лопухи-то, положим, у вас работают.
– Хорошо, скажем так, не считай, что в милиции работают одни лопухи.
– Конечно, не одни, их там много.
Кирсанов досадливо поморщился:
– Кончай свои шуточки, ты меня поняла?
– Поняла, мой капитан! Будет сделано. Но ты станешь держать меня в курсе?
– В разумных пределах.
Хорошо хоть так, с милицией не поспоришь.
– И вот еще что, – подумав, добавил Кирсанов, – если вдруг понадобится сообщить мне нечто срочное и
