Они отходят направо к авансцене. Справа из глубины сцены выходят Бенеш фон Дидиц и его
дочь.
Бенеш Сс посохом, ведя Берту) Ты погляди, как солнышко сияет! Нам нужно погулять! Пойдем-ка, Берта! От духоты ведь человек слабеет. Ну, сделай милость мне, заговори! Скажи мне, Берта, хоть одно словечко, Хоть «да», хоть «нет». Ну, сделай для отца! В Иванов день — не знаю, сколько стукнет, Что молча ты перед собой глядишь. Печально это. Ну, ответь мне, Берта! Как прежде, лучше бейся в лихорадке, Чем, как теперь, ни слова за весь день. Что миновало, то уж миновало! Не вспоминай — и все тебе прекрасно!
Бургомистр
Эй, тише!
Бенеш
Что ж, и так она тиха! За целый день рта, сударь, не раскроет!
Бургомистр (тихо) Молчите, там король!
Бенеш Где? Бургомистр
На ступеньках!
Смотри-ка, Берта, вот он, злой король, Который, деточка, тебя обидел. Скажи ему: злодей, и обругай, Скажи: я рада твоему несчастью, То воздаяние за нас с отцом.
Берта поднимает горсть земли и, как это делают дети, бросает перед собой, не целясь.
Бросай в него! Когда б то был кинжал! Бросай, дитя, бросай в него, злодея! За нас ему воздать взялся всевышний: Он на колени встал перед врагом, Которого он презирал дотоле. Все войско видело — он на колени встал! Эй, ты, встряхнись, тебя я не боюсь, И на тебя отныне есть управа! Пускай мое дитя заговорит, А там, хоть убивай, я не заплачу!
Входит королева с Цавишем и слугами.
Королева Помешанную кто сюда пустил? Ведь приказала я за ней следить!
Б е н е ш (которого уводят) Пойдем, он, дочка, получил сполна. (Уходит.)
Королева
Все уходите, все, кто не слепые!
Все, кроме нее и Цавиша, уходят.
Ну, вот мы и одни с позором нашим! Быть может, всемогущий государь, Вы скажете нам речь, как вы умели?
Взгляни, могущественный и великий, Которому был тесен целый мир, Сидит, как попрошайка, у дверей
И слышит «бог подаст» от проходящих. Ему короны были, что венки; Один увянет, он сплетает новый Из срезанных в чужом саду цветов. Он в жертву приносил чужие жизни Легко, как будто в шахматной игре; Шах! — восклицал он, словно бы фигуры И впрямь ваятель вырубил из камня, Назвав их в шутку конь и офицер. А если, враждовавший век с Природой, Он видел, на охоту выезжая, Что небо тучами заволокло, Он возвращался и каменотесам Приказывал не слишком торопиться С постройкой новой церкви в Гильденкроне. А нынче-то сидит, уставясь в землю, Которую он попирал ногами!
Цавиш
Что делать, счастье круглое, как шар!
Королева
Чужие судьбы для него игрушка!
Прогнав свою супругу Маргариту,
Хотя она, докучная старуха,
Ему донельзя лучше подходила,
Из Венгрии себе он взял жену
И даже не поинтересовался,
Быть может, кто другой уже ей люб?
А там ведь, пусть не столь высокородный,
Но более великий слал к ней сватов!
Непокоренный вождь куманов выше,
Чем услужающий король Богемский.
Но он хотел иметь жену и сына,
И ради этого пошло все прахом.
К нему пришла я сильной и свободной,
Достойной парой молодому мужу,
И что же получила? Оттокара.
Не так он жалок был, как тот, под дверью,
Но, видит бог, был не намного лучше.
От дел меня держал он в отдаленье,
Как крепостную, а не как княгиню; Лишь он один желал быть властелином.
Цавиш
Приятно властвовать… как быть покорным, Но этого с другими не разделишь.
Королева
Он власть имел, имел он власть когда-то, Да все как мыльный лопнуло пузырь!
По-княжески он речь умел вести. В его устах всегда казалось явью Невероятное. Когда впервые К нему посол имперский заявился, Как он достойно обошелся с ним! Ни города, ни дома, ну, ни пяди Не возвратил он из земель австрийских! Да если бы врачи ему поклялись, Что речь идет о кесаревой жизни, Он не дал бы и листика шафрана, Который собирают в этих землях. У нас в степях на воле ходят мулы, И мул, издалека завидев волка, Вопит, сучит копытами и землю Фонтанами подбрасывает к небу; Но стоит волку подойти поближе, Как он замрет и даст себя зарезать! И этот вот король проделал то же! Сперва он горделиво в бой пустился, Собрав в своих полках чуть не полсвета, Там были и валахи, и богемцы, И немцы, и поляки, и татары, — Им в Австрии бы места не хватило! Когда же пробил час суровой битвы, У стольких рук не оказалось сердца; И в лагере врага он… Розенберг!
Цавиш
Да, королева!
Королева Преклонять колени Вам доводилось? Нет, не перед дамой, Перед мужчиной, перед равным вам, Из страха, из-за денег?
Цавиш
Нет, ни разу.
Королева Но вы их преклоните?
Цавиш
Никогда!
Королева
А он их преклонил, он это сделал, Встал на колени перед тем, кого Сам презирает, кто ему служил. Лишь стоило сказать: «Иди туда», Тот шел туда, сказать: «Иди сюда», Тот шел обратно и поспеть старался!
Цавиш
Но, государыня, они шутили, Как два хороших друга. Император, Чтоб ведали о том, как он могуч, Об этом попросил, король и сделал.
Королева
Я не желаю быть женой слуги, С прислужником не разделю я ложа, Когда нас в Вену призовут, не буду Носить графине шлейф и на колени Вставать пред Рудольфом, как ваш король.
Король вскакивает.
Вы что взвились? Я вас не испугалась! Ужели я одна на целом свете Еще должна страшиться Оттокара? Назначьте свиту мне, домой я еду!
Честь короля у нас в ином почете! Мне дайте руку, Розенберг, и лучше Забудьте тот позор, что вы узрели.
Цавиш (уводя ее) Да это шутка, это просто шутка. Не только император веселился, И все мы недурной
