Евгения Максимовна, понадобится что-то для оформления своего дома, обращайтесь. У меня масса интересных работ. Есть пейзажи, натюрморты, несколько картин на религиозные темы…
— Федор, не грузи. Она ничего не купит, — рявкнул на него Кравцов.
— Аркадий, ты какой-то злой, проигрываешь, что ли? — спросил художник у него с сочувствием.
— Евгения Максимовна, пойдемте в бар. У меня что-то в горле пересохло. — Кравцов решительно встал и потянул меня за собой.
— Возвращайтесь, я буду накапливать для вас положительную энергетику, — крикнул нам вдогонку художник.
— Прилип как смола, — бурчал Кравцов, продвигаясь к бару.
— На вид безобидный, — заметила я. Мы сели на высокие стулья, и Кравцов, заказав себе виски, снизил голос до шепота.
— Понимаете, я не хочу находиться с ним рядом. Это может негативно сказаться на моей репутации.
— Так что, на сегодня с игрой покончено? — осторожно спросила я.
— Нет! — воскликнул Кравцов. — Сейчас пропущу стаканчик, и вернемся в игровой зал.
И мы вернулись. Кравцов не пошел к рулетке, так как там сидел Федор, а устремился к столу, где играли в блэк-джек. Я с обреченным видом села рядом. Кравцова приняли как родного. Начали с двадцати пяти условных единиц в бокс. Играли с переменным успехом. Кравцов выиграл четыреста единиц и чуть не расцеловал меня от радости. К столу незаметно приблизился Федор, бросивший рулетку. Он радостно похлопал Кравцова по плечу, поздравляя с выигрышем.
— Не мешай, ты меня сбиваешь, — буркнул Кравцов, и тот отошел. Кравцову за счет заведения поднесли виски, но пить он не стал, так как был слишком возбужден выигрышем. Однако выигрыш сменился чередой проигрышей. Ставка возросла до двух тысяч единиц. В общей сложности Кравцов проиграл девяносто тысяч. Деньги закончились, и он, отказавшись от кредита, который готово было предоставить казино, встал из-за стола. Я не верила своему счастью.
— Аркадий Никифорович, вы покидаете нас? — спросил опечаленный до невозможности управляющий. — Если вы устали, мы могли бы предоставить для вашего отдыха VIP-кабинку, подали бы роскошный ужин за счет заведения, а потом вы могли бы вернуться и поиграть еще немного.
— Все, что мне нужно, это такси, — ответил Кравцов. — Поиграю завтра, и так уже два часа.
Когда мы ехали в такси по пустынным улицам, я спросила у Кравцова:
— Вы не расстроены проигрышем?
— Нет, — просто ответил Кравцов. — Сегодня проиграл, завтра точно выиграю. У меня предчувствие.
Я промолчала. Все эти ночные вояжи шефа, игры допоздна ломали мой жесткий режим, выстроенный годами, — подъем в шесть, кросс, потом зарядка. Ничего не поделаешь, издержки профессии.
Засыпая в своей постели в особняке Кравцова, я слышала приглушенные крики супругов, затеявших очередную разборку.
Утро на «Молочных реках» началось с планерки, организованной злым и невыспавшимся Кравцовым. Несмотря на выходной, он вызвал на работу инженерно-технический персонал в полном составе. Сполна получили все. Я благодарила бога, что мне не надо было присутствовать на этом побоище. Пока шла планерка, я в мучительных раздумьях бродила по цехам.
Куда направит свой удар диверсант? Без чего производство надолго встанет? — эти мысли не давали мне покоя, между тем как драгоценное время уходило. Из цехов я вышла на улицу. Взгляд упал на плотные черные клубы дыма, поднимающиеся за серыми корпусами и вышкой охраны. Что это, интересно, такое? — спросила я себя. Дым этот мне приходилось видеть по утрам. Источник находился где-то за забором, скорее всего в овраге за железнодорожными путями. Там постоянно жгли что-то с восьми утра и часов до одиннадцати-двенадцати. Я обернулась на тихие шаги за спиной. Филюшкин, начальник службы безопасности, направлялся, не замечая меня, к дверям в цех. Я поняла, что планерка закончилась, окликнула его:
— Илья Климович, не могли бы вы на секундочку подойти ко мне?
Филюшкин с улыбочкой пружинистым шагом подошел.
— Гуляете все, госпожа консультант по безопасности. — Голос вроде веселый, но в словах чувствовался подтекст.
— Илья Климович, не могли бы вы прояснить один вопрос? — Заглянув в его глаза, я поняла, что на самом деле он не так весел, как старается казаться. Глаза Филюшкина словно ножи резали меня, так что становилось очень неуютно. «Все еще винит меня в своих промахах», — мелькнула в голове мысль.
— Для вас — что угодно, Евгения Максимовна, — осклабился Филюшкин. Я указала рукой:
— Что это там за дым? Я его уже не первый раз замечаю.
— Ну, это большой секрет, — проговорил с напускной важностью Филюшкин. — Если я вам скажу, то придется потом вас устранить.
То, как он это произнес, мне не понравилось.
— А я рискну. — Я улыбнулась в ответ, вытащила из портсигара сигарету, однако тут же засунула ее обратно, вспомнив, что на территории предприятия курить строжайше запрещено.
— Ладно, скажу. — Филюшкин с улыбкой наблюдал за моими движениями. — Там за забором, в овраге что-то вроде свалки. — И, заранее предупреждая напрашивающийся вопрос, добавил: — Свалка, естественно, незаконная, и, чтобы она не разрасталась, мы постоянно сжигаем вывозимый мусор. Немного бензинчика — и порядок.
— А что за мусор? — спросила я, глядя на дым. — Такое ощущение, что резина горит.
— Это пакетики, — ответил Филюшкин, — брак. Швы текут, мужики их вскрывают, молоко сливают на переработку, а пакетики вывозят на свалку. В день мешков десять набирается.
— Пакетики, — задумчиво повторила я.
— Евгения Максимовна, вы не желаете посмотреть на сигнализацию? — предложил мне Филюшкин. — Егор вчера поставил. Мне кажется, очень даже неплохо.
— Спасибо, нет, — произнесла я. — Сомнений в ваших способностях и тем более в способностях Егора у меня нет.
— Вот, значит, как, — восхитился Филюшкин. — А я уж боялся. Раз не хотите, схожу, сам посмотрю. — Он направился к дверям в цех, а я к заводоуправлению. Мне под ноги попался пакетик из-под молока, затоптанный на грязном асфальте, и внезапно пришло озарение. Я рванула обратно в цеха, чтобы проверить свою догадку.
— Нина Васильевна, где у вас хранится тара, упаковочный материал и тому подобное? — Mоя рука резко вцепилась в локоть начальника цеха мороженого. Та, вздрогнув, обернулась.
— Господи, вы зачем так хватаете! — Я, смутившись, убрала руку. — Пленка, естественно, хранится на складе. — Начальник цеха указала в сторону больших открывающихся автоматически ворот. — Вон там, за воротами направо, склад с упаковочными материалами, налево — склад со стаканчиками.
— Со стаканчиками, — я задумалась, — они, наверно, неплохо горят?
— Я даже боюсь подумать, что будет, если вафельный склад загорится, — произнесла начальник цеха с беспокойством, — проводка там старая. Я все время требовала с главного энергетика, чтобы заменили. Вы же консультант по безопасности, Евгения Максимовна, может, скажете Аркадию Никифоровичу об этой проблеме.
— Непременно скажу, — пообещала я и попросила ее проводить меня до складов. Начальница цеха живо откликнулась на мою просьбу и по пути не преминула рассказать последние сплетни. На планерке Кравцов сместил с занимаемых должностей заведующего складом и начальника снабжения. Первый провинился тем, что на складе готовой продукции обнаружилась большая недостача масла. Второй же приобрел некачественный упаковочный материал. Из-за пленки, которую снабженец приобрел у сомнительных посредников, и молоко, и кефир, и остальные кисломолочные продукты становились горькими.
— Представляете, они как-то перепутали на складе старую и новую пленку. Как их определишь, какая горькая, какая нет, — с мученическим лицом жаловалась Нина Васильевна, открывая своими ключами железную дверь склада. — Аркадий Никифорович велел лизать пленку перед применением, каждую бобину.
