— Ну вот тебе и обеспечение операции! — невесело усмехнулась я. — Можно покурить и оправиться. Выход через пять минут.
Но Гром моей шутки не поддержал и уверенно направился к ближайшим кустам. Я проводила его взглядом и увидела, как из кустов быстро и бесшумно, один за другим, возникли четверо бойцов в камуфляже. Один поздоровался с Андреем Леонидовичем за руку и приглашающе махнул нам.
— Двигай кости! — ткнула я кулаком в бок свой «багаж» и погнала его вперед.
На открывшейся нашему взору миниатюрной полянке сидели и стояли шесть человек. Здоровые, бритые парни спокойно и внимательно рассматривали «гостей». Один из них — тот, что здоровался с Громом, — определенно был старшим.
— Что это он у вас голый? — поинтересовался командир.
— Мне так больше нравится, — с вызовом ответила я, совсем не желая объяснять, в каких условиях его брала.
— Так не годится, — качнул головой старший. — Он у нас будет светиться, как дырка в трусах. Хрящ!
— Да, Майк! — откликнулся сидящий рядом с кучей веток боец.
— Раздень бородатого — он больше не нужен.
— Есть, Майк, — спокойно ответил Хрящ и в два приема раскидал ветки — под кучей лежал крепкий, густо заросший кавказец в таком же, как и сам Хрящ, камуфляже.
Кавказец сразу сел, и я поразилась, с каким достоинством он это сделал. Хрящ встал перед ним на одно колено и принялся расшнуровывать ему ботинки — сначала один, затем второй. Снял ботинки, носки, расстегнул и стащил брюки…
Бородач смотрел прямо перед собой все с тем же спокойствием.
— Смотри, Андрей Леонидович, какой мужик! — пихнула я Грома локтем.
— Не засматривайся, — мягко усмехнулся Гром. — В нашем деле это плохо кончается.
Бородач заметил посаженного недалеко от него голого Купца и впился в него взглядом.
— Что смотришь? — усмехнулся все замечающий Майк. — Вместе в школе учились? Или понравился?
— Сека, — негромко позвал Хрящ. — Держи, — и кинул откликнувшемуся бойцу уже снятую одежду. — Одевай второго. А что с этим, Майк?
— Я же сказал: он не нужен. И смотри, тебе еще куртку снимать…
— Зна-аю, — протянул Хрящ, за ворот оттащил бородача в сторону, медленно навинтил глушитель и, прижав голову кавказца к земле стволом, отвернулся и нажал спусковой крючок. Тело бородача дернулось и размякло.
— Ну вот, — с удовлетворением сказал Хрящ, разрезая путы на руках и бережно снимая с трупа куртку. — Больше не будет по горам шастать.
Гром обнял меня за плечи.
— Приедем домой, я тебя в Луна-парк свожу, хочешь?
— Спасибо, Гром.
— Бек! — позвал старший. — Выходи на связь.
— Есть, Майк, — откликнулся Бек. — Сойка, Сойка, я — Синица. Как слышите? Прием. Вас слышу хорошо. — Бек протянул рацию командиру. — Майк! Сойка на связи.
— Давай сюда. Сойка, я — Синица. Голубь сел. Пшена нет. Играй вторым на восемь-два. Как понял? Прием. Конец связи.
Старший оглядел бойцов, нас, наш «багаж» и махнул рукой на юг.
— Идем на вторую площадку. Хрящ — со мной впереди, арестованного поведет Сом, замыкает колонну Гвоздь. Вопросы есть? Нет вопросов. Вперед!
Бритые камуфлированные парни пропустили вперед Майка и Хряща, затем Бека с рацией, потом нас, затем пленного, и колонна вытянулась и пошла, оставив позади себя только труп неизвестного мужчины атлетического телосложения кавказской национальности в синем нательном белье.
Дорога вела в горы; мы медленно, но верно поднимались все выше и выше. Вероятность встретить боевиков была не слишком велика — по крайней мере, на наших картах чеченские посты и опорные базы не значились. Я двигалась легко, чувствуя, как соскучилось тело по нормальной физической нагрузке. Купец давно уже не артачился и покорно шел, лишь изредка подталкиваемый в спину большим, усатым и молчаливым бойцом по кличке Сом. Шли без привалов, и я видела, как хочется всем поскорее уйти с этой земли и снова ощутить себя своим среди своих — хотя бы на десять километров вокруг.
Я впервые почувствовала эту свою внутреннюю чужеродность в Югославии, и мне понадобилось около полутора недель, чтобы хоть какие-то стены, сопки, люди начали вызывать во мне теплые, домашние чувства.
К восьми вечера группа вышла на площадку номер два. Я не вполне понимала, зачем гонять нас за двадцать километров, если вертолет мог нас забрать практически из любой точки республики. Но, видимо, не из любой.
— Хрящ, Гвоздь, — распорядился старший. — Вперед.
— Есть, Майк, — тихо отозвались бойцы и поползли в сторону площадки: Майк, видимо, хотел проверить, насколько она чиста.
Мы сели и замерли: день ходьбы утомил всех.
— Слышь, Майк, ты где в 74-м был? — поинтересовался у старшего Гром.
— Там же, где и ты, Андрюха. Ты что, забыл?
— Тебя не помню, — признался Андрей Леонидович.
— Ну а инструктора нашего, Лопату, помнишь?
— Еще бы! Его и не упомнить! — хохотнул Гром.
— Помнишь, как он с танцев с фингалом вернулся?!
Мужики рассмеялись — похоже, они учились у одних и тех же инструкторов.
— Никто ведь не верил! Я тогда на пари четыре килограмма пряников выиграл! — засмеялся Майк. — Чтобы Лопата, и с фингалом пришел? Да не может быть! — картинно изобразил он наивное недоверие курсантов.
Через десять минут бойцы вернулись и доложили, что площадка чиста. Единственным недоступным для проверки отсюда местом оставалась гряда камней слева, но времени осмотреть и ее уже не было — в небе слышался рокот приближающегося вертолета. Майк спокойно и терпеливо ждал.
Вертолет объявился внезапно — прямо из-за сопки. Зеленая пузатая стрекоза быстро шла на посадку в точно указанное на карте место, в точно указанное по рации время.
— Встать! — скомандовал Майк. — На посадку бего-ом…
И в этот момент из гряды камней в сторону вертолета стремительно протянулась белая толстая нить.
— Ложись! — крикнул старший. — Занять оборону!
Вертолет пыхнул изнутри ненатуральным оранжевым светом и завалился набок. Из каменной гряды к нему протянулась еще одна нить, и вертолет, разваливаясь в воздухе, по частям начал осыпаться вниз. И в этот миг на нас обрушился град пуль.
— Хрящ, засек?! — спросил Майк.
— Да!
— Сделай их, и уходим!
Хрящ достал из-за спины короткую трубу гранатомета, прицелился и выстрелил. По горам прокатилось многократное эхо. Майк поджег и раскидал одну за другой три дымовые шашки, и мы стремительно рванули обратно — чтобы успеть перевалить за бугор и уйти из зоны обстрела.
Мы бежали вниз по той же тропе, по которой весь день добирались до площадки. Сейчас наша жизнь зависела только от нас самих.
Примерно через час стало ясно, что нас не преследуют, и Майк разрешил перейти на шаг.
— Что скажешь, Андрюха? — спросил Грома Майк.
— Ничего хорошего. Нас ждали.
— То-то и оно! — усмехнулся Майк.
