крыльцо и стягивает маски с физиономий.
— Где она?!
— Х… знает! Может, за угол?
— Да, ищи теперь!
В руках у «аквалангистов» — пистолеты. Это хорошо, теперь у меня перед вами, ребята, еще и преимущество в скорострельности. Но я не кровожадна. Валите отсюда — и не трону.
Увы, они не воспользовались моим милосердием:
— Пошли обратно. Вернется.
Нет, ребята, вы-то уже никуда не вернетесь.
Эпитафией им стала глухая короткая очередь трофейного «узи».
Я прислушалась: не отзовется ли кто из подъезда? Нет, все тихо.
Я спрыгнула с козырька, распахнула двери подъезда и, пока рассеивался желтый туман, отволокла трупы в закуток между школьным забором и трансформаторной будкой.
Сегодня и вчера я уже отправила к праотцам, наверное, больше десятка людей. Но сейчас мой самоконтроль почти отказал.
Я была вынуждена стрелять первой.
Убивать — самое поганое занятие на свете. Я беру деньги даже не за риск… а за то, что для человека так же неестественно лишать жизни себе подобных, как естественно для всякой твари ДАВАТЬ жизнь.
Газ рассеялся, я спокойно поднялась на свой этаж и отперла квартиру.
Игоря не было.
Стояли на месте его башмаки, висела куртка, валялся в кресле свитер. У застеленной кровати в спальне скучали тапки, покрывало смутно повторяло очертания его тела.
Я развела руки в стороны и «прощупала» квартиру.
Игоря никто не похищал!
Но его нет.
Исаев, ну где же ты?!
Я мысленно назвала его по фамилии, как зовут некоторые жены своих мужей. Почему-то именно в этот миг я вдруг поняла, что он для меня уже не просто клиент.
И тут мои ноги подогнулись. Хорошо, что рядом случился верный диван.
В голове у меня затуманилось, глаза перестали что-либо видеть, а в ушах зазвучал тот же добрый и немного грустный голос, что и в недавнем сне:
«Когда приходит тот последний день, которому одинаково суждено прийти к бабочкам, бэймланджаи и людям, сокровище, которым ты однажды владел, не сможет дать утешения. Единственная радость, которая не умрет, — это та, которую нельзя купить. Ярчайший драгоценный камень во всей Галактике — бессмертная память о свободно данной и верно хранившейся истинной любви».
Кто это?
Но мне тут же стало наплевать, откуда взялись только что прозвучавшие у меня в голове слова. Захотелось перевернуться на живот и зарыдать в подушку, но я удержалась. Вспомнилось улыбающееся лицо Исаева, его чуть раскосые, словно у лисы, глаза. Я мысленно, не поднимая век, посмотрела ему в зрачки и увидела за ними накатывающие на берег океанские волны, потом услышала их шум, а потом в этот шум вплелась музыка.
Делай, что должен, и будь что будет, говаривал когда-то БГ. В чем-то он наверняка прав.
Вот и подсознание бережет меня. Почему-то ему, подсознанию, не хочется, чтобы я раскисала. Видимо, у меня еще есть сегодня дела.
Ба! Ведь меня ждет Чен!
Я села, зажгла светильник и увидела лежавшие на тумбочке кости.
С этим ниндзю-цу я совсем забросила нумерологию.
Итак: ехать к Чену или нет?
Берем, трясем, бросаем.
30, 18, 12.
«Вы преодолеете огромные препятствия, и судьба ваша и репутация будут на взлете».
Понятно. Набьют морду и дадут орден.
Вот так я и отправилась к Чену.
Но перед дальней и уже поздней дорогой я основательно пополнила свои карманные арсеналы. Взяла тонкий и прочный шнур, пару узких гибких ножей, почти микроскопический фонарь и еще несколько мелочей, которые так мило смотрятся в дамской сумочке… Впрочем, сумку я стараюсь носить лишь в случае крайней необходимости — очень уж отрицательно сказывается она на свободе перемещения.
Для «узи» в моем хозяйстве нашлась мягкая кобура. И откуда только?!
Уже обуваясь, я еще раз глянула, не видят ли чего мои «сторожа». Все было спокойно.
Выйдя из дому, я отправилась ловить машину.
Довольно скоро искомое транспортное средство появилось на пустынной вечерней дороге и стало быстро приближаться.
— Шеф, тормози! — крикнула я и махнула рукой.
Пользующаяся в народе сомнительной славой «девятка» переключилась на дальний свет и обратно на ближний: мол, не можем, красавица, не с руки нам сейчас тебя подвозить.
Я разочарованно опустила руку…
Только водитель третьей показавшейся из-за поворота машины повернул в мою сторону.
Причем так резко, что не осталось сомнений: на помощь «аквалангистам» выслали «батискаф».
Я увернулась, но не совсем удачно. Ударом меня отбросило на обочину — хорошо, что недавно прошел снег.
Заскрипели тормоза, захлопали дверцы, затопали ноги. Шустрые ребята. С такими нужно либо еще быстрее, либо совсем не двигаться.
Итак, я «без сознания». На самом деле я даже кое с чем руках… Вот только опять правую ушибла — аж губы кусаю.
— Готова, что ли? Нам тогда — кранты! — воскликнул один из выскочивших пассажиров «батискафа».
— Не-е, вряд ли, — ответил на бегу второй.
Можно было, конечно, предположить, что меня чуть не сшибли просто очень спешившие и столь же отзывчивые к чужому горю ребята. Но что-то вызывало во мне сомнения в чистоте их помыслов: то ли уж очень удобные для рукопашной — почти униформа! — куртки, то ли тускло сверкнувшие в руках у обоих пистолеты.
Тактическая подготовка у этих «исследователей морских глубин» хромает — они никого не оставили в резерве: мне хорошо виден сквозь раскрытые двери пустой салон их «плавсредства».
Теперь главное — создать толчею, чтобы они мешали друг другу.
Самый шустрый уже подбегает ко мне, наклоняется и… летит через голову под ноги второму. Поспешишь — коллег подведешь!
Я кувыркаюсь и, опираясь левой рукой, делаю ногами и туловищем подкашивающее движение, да еще бью первый встретившийся «колосок» по коленной чашечке.
Но второй «колосок» не хочет ложиться на пашню. Жаль, а я уже надеялась начать вязать снопы…
Меня прижимает к земле туша весом, наверное, больше центнера. У туши хваткие и очень сильные руки — синяков мне не миновать. А вот к числу моих девичьих прелестей медвежья мощь не относится.
Я провожу «интимный», как я это называю, болевой прием и едва успеваю вскочить — тут же приходится блокировать прямой в голову одного из уже поднявшихся «акванавтов». Я ухожу от второго удара, отвечаю, отпрыгиваю в сторону, вновь укладываю ударом ногой в печень начавшего было подниматься стокилограммового «водолаза», только что попытавшегося сменить профессию и поработать соковыжимателем.
Ну вот, «их оставалось только трое».
Когда вас атакуют трое (а теоретически — и пятеро, и семеро) на открытом месте, приходится все
