Глава вторая
'Дорогие товарищи! Среди нас есть такие 'товарищи', которые нам, товарищи, совсем не товарищи!' Этот анекдот из прежней жизни я вспоминал всякий раз глядя на приторно-слащавую улыбку Саввы Никольского. Вроде бы и свой, большевик, — это он передал мне тогда привет от товарища Матвея — а душа не лежит. И, думаю, не ошибусь: нелюбовь у нас взаимная. Теперь Никольский выслужился в батальонные писаря, и именно из его рук получаю я ежедневные увольнительные. Однако сегодня что-то пошло не так. Вместо причитающейся индульгенции я получил отповедь от даже не соизволившего поднять глаза Саввы:
— Тебе, Ежов, велено зайти к начальнику мастерских.
От растерянности я задал вопрос для военного человека несвойственный:
— Зачем?
Вот тут он блеснул на меня ехидными глазенками.
— Не могу знать, он мне не доложился!
Пребывая в полном недоумении: чего из-под меня начальству треба? — я постучал в дверь отгороженного от цеха фанерной перегородкой кабинетика. Получив дозволение вошел, и не могу сказать, что был сильно обрадован увиденным. Его благородия инженера Полосухина в кабинете не наблюдалось, зато я попал под перекрестие взглядов сразу двух 'товарищей'. Один, товарищ Матвей, смотрел на меня сурово, а другой — скорее заинтересованно. Я сразу вспомнил, где я этого другого видел. На том памятном для меня заседании Петроградского комитета он вел себя очень тихо и в моем присутствии рта не раскрыл.
— Ну, чего ты застыл на пороге? — поторопил меня товарищ Матвей. — Закрывай дверь и проходи… Здравствуй, Николай, — протянул он мне руку, когда я подошел к столу, — знакомься — это Максим Иванович. — Я пожал еще одну руку. — У него к тебе будет несколько вопросов. Ответь на них подробно и без утайки. — После этих слов товарищ Матвей поспешил покинуть кабинет.
— Вы уж извините, что мы, воспользовавшись отсутствием хозяина, пригласили вас сюда, — довольно приятным голосом произнес Максим Иванович. — Просто нам показалось, что здесь никто не помешает беседе. Да вы присаживайтесь! — спохватился он. — В ногах, как говорится, правды нет.
— Что верно, то верно, — согласился я, опускаясь на свободный стул. — Вот только в том месте, которым сидят, ее, вряд ли больше.
— Что? — удивился Максим Иванович. — А потом расхохотался. — Как это вы сказали? — сквозь смех переспросил он. — В том месте, которым сидят, правды еще меньше? Обязательно поделюсь этой шуткой с товарищами!
— Ну, это как вам будет угодно, — не стал я спорить. — Но только задавайте ваши вопросы, а то у меня еще дел по горло.
— Да, конечно, — сразу посерьезнел Максим Иванович. — И вот мой первый вопрос: у вас какое образование?
— Да, почитай, никакого, — ответил я. — Грамоте и счету обучен — вот и все образование.
— И как же вы при сем умудрились изобрести столь необычное оружие?
— Это вы про самопал? Так в госпитале от безделья и придумал. Вроде баловства. Это уж потом я про ружьецо товарищам рассказал.
— Не только рассказали, но и чертеж предоставили.
Я смотрел на свои руки, чувствуя на лице обжигающий взгляд Максима Ивановича.
— Какой такой чертеж? Это вы про рисунок что ли? Так сколько я с ним намаялся. В голове вроде все понятно, а на бумагу переложить не могу. Меня потом господин инженер Борисов долго пытал, что да как.
— Это мне известно, — кивнул Максим Иванович. — Но тот же Борисов сказал, что ему показалось: рисунок ваш скорее похож на умышленно испорченный чертеж, чем на безграмотную мазню.
— Так это он верно сказал: показалось ему.
— Пусть так, — неожиданно легко согласился Максим Иванович. — Тогда у меня к вам будет другой вопрос: вы часто бываете дома у Михаила Жехорского?
Этот вопрос мне понравился гораздо меньше предыдущего, но я старательно изобразил, что припоминаю.
— Ну, заходил пару раз по делам штаба, а что?
— И как давно вы знакомы?
И что он докапывается, или нарыл уже чего?
— Как нас вместе в штаб определили, так и познакомились.
— Не раньше?
— Не. Может, оно, и виделись где, но знакомы точно не были.
— А у меня есть сведения, что вы встречались у казарм задолго до создания штаба и о чем-то оживленно беседовали.
— Да не, брехня.
— Ну, брехня, так брехня! — Максим Иванович проворно встал и протянул руку. — Идите по своим делам, товарищ Николай!
Я встал, направился к двери и, как бы вспомнив, обронил с порога:
— До свидания!
— Я бы сказал: до скорого свидания! — донеслось мне в спину.
МИХАИЛ
— … Помяните мое слово, этот Максим Иванович в чем-то меня подозревает!
— Не пори горячку, — урезонил Ерша Васич. — Если и подозревает, то точно не в измене. Иначе он бы тебя так легко не отпустил.
— А почему ты решил, что он меня отпустил? — возразил Ерш. — Может, сейчас наше прибежище окружают его бойцы?
— Если бы это было так, то мы бы уже об этом знали, — спокойно парировал Васич. Поймав мой вопросительный взгляд, он пояснил: — Я выставил сегодня охранение. Пусть хлопцы потренируются.
В комнату заглянула Ольга.
— Похоже, к нам гость, — сказала она.
— Ну, что я вам говорил?! — воскликнул Ерш.
— Угомонись, — поморщился Васич. — Гость — не гости. Раз пришел один, значит без дурных намерений.
Из прихожей послышался звон колокольчика.
— Оленька, встреть гостя и проводи к нам, — попросил Васич.
Мужчине, который впереди Ольги вошел в комнату, было где-то около сорока. Приятное лицо его показалось мне знакомым. Я посмотрел на Ерша, а Васич на Ольгу. Оба мотнули головой: Ерш утвердительно, а Ольга отрицательно. Что означало: это Максим Иванович, и он не вооружен.
— Вот видите, Николай, — улыбнулся Максим Иванович, — наша встреча, как я вас и предупреждал, оказалась скорой. Вы меня не представите?
— Охотно! — В отличие от открытой улыбки Максима Ивановича улыбка Ерша выглядела несколько натянутой. — Друзья, позвольте представить: представитель Петроградского комитета РСДРП большевиков Максим Иванович. А это, за вашей спиной, Ольга… Михаил Жехорский… Глеб Абрамов.
— Присаживайтесь, — на правах хозяина дома предложил я гостю стул, — и поведайте нам, с чем пожаловали?
— Вы не поверите, товарищи! — расположившись на стуле, воскликнул Максим Иванович. — Всего несколько дней занимаюсь вашей четверкой, а у меня уже голова кругом идет. Так помогите поставить ее на место!
