– Доедайте скоренько, пилот уже прогревает двигатель.
В самолете мы со Светой уселись на лавки, а Михаил заглянул в кабину пилота.
– Можно взлетать! – провозгласил он.
Тут голос нашего проводник осекся, и он медленно отступил вглубь салона. Следом из кабины, уткнув дуло пистолета ему в живот, вышел тип в камуфляже и недобро скалясь, произнес:
– Отлично! Только сначала мы вас свяжем.
Из хвостового отсека выступили еще две фигуры с автоматами. Мы были в ловушке.
– Кто вы и чего от нас хотите? – стараясь сохранять хладнокровие, спросил Михаил.
– Можете звать нас 'ангелы жизни', – оскалился бандит. – Если у вас, конечно, есть деньги чтобы заплатить за жизнь.
– У меня денег нет, – сразу ответил Михаил, – я всего лишь проводник.
– Тогда, ты нам не нужен, можешь идти.
Михаил многозначительно посмотрел на нас и направился к двери. Не знаю, что он задумал, – вряд ли просто спасал свою шкуру – но задумал он неправильно. Едва оказавшись в проеме входного люка, Михаил получил пулю в затылок и рухнул за борт.
– Вот видите, – обратился к нам бандит, пряча пистолет в кобуру, – для тех, у кого денег нет, мы – ангелы смерти.
Шел девятый день нашего странного плена. Я сидел на камне, вросшем в землю недалеко от края уступа. На дне пропасти виднелись кроны деревьев, наверное, таких же, как и здесь. Выше, насколько хватало глаз, были только горы, покрытые вечнозеленым ковром. Неподалеку от согретого моим теплом камня небольшой ручей, протекающий по лагерю, срывался вниз шелестящим водопадом. Можно было сказать и шумящим, но я специально выбрал слово 'шелестящий', поелику истинный шум, создаваемый тоннами ухающей вниз воды, закрепился в ушах до скончания дней. Как-то я подошел к самому краю водопадика, заглянул вниз и чуть не сорвался: не от головокружения – от слов, неожиданно прозвучавших за спиной:
– Хотите полетать, товарищ?
Я отпрянул от пропасти, развернулся и свирепо уставился на так не вовремя окликнувшего меня камуфляжника с внешностью школьного учителя и пистолетом в кобуре, притороченной на ремне почти над гульфиком. В ответ на мою свирепость камуфляжник приветливо улыбнулся и произнес:
– Передумали? И правильно: поживите еще. – Развернулся и направился в лагерь.
Звали вооруженного учителя Макар. Так он попросил его называть при первом знакомстве.
Макар по жизни был парнем улыбчивым. Он и убивал, наверное, с улыбкой. Где и когда он учился в России, Макар не рассказал. Он вообще мало чего поведал о себе. После возвращения с учебы и до ухода в горы работал учителем. Теперь правая рука товарища Гевары.
– Наш командир взял партийную кличку в честь прославленного революционера, – пояснил Макар.
Первое знакомство с Макаром состоялось в тот день, когда угнанный бандитами борт, проболтавшись в воздухе гораздо дольше, чем ему должно было хватить топлива, соприкоснулся-таки шасси с твердой поверхностью. Насчет топлива мне, конечно, показалось – чего только не покажется, когда у тебя повязка на глазах. Я бы может и перекрестился, чтобы отогнать наваждение, но как это сделать со связанными за спиной руками? Для какой надобности нам не только связали руки, но и завязали глаза, не знаю. Думаю, у наших похитителей с головой не все в порядке. От греха, мы со Светой всю дорогу просидели молча, ограничив общение соприкосновением плеч. После приземления нас буквально выволокли из самолета и заставили ножками топать в неизвестном направлении, поддерживая при каждом спотыкании. Последний раз я споткнулся о порог какого-то помещения, где нам открыли глаза и оставили, заперев снаружи. Я тут же зубами раздербанил узел на веревке пленившей руки Светланы, после чего она уже самостоятельно избавилась от пут. Недовольно ворча по поводу каждого сломанного ногтя, моя спутница занялась веревкой на моих руках и вскоре я, потирая кисти, уже смог приступить к осмотру помещения. Оно было довольно просторным и не имело электрического освещения. Дневной свет, проникающий через довольно большое, забранное решеткой окно, едва доставал до середины комнаты. Дальше царствовал полумрак, постепенно густевший к дальней стене. Оттуда проступало нечто похожее на двухъярусные нары. Подойдя ближе, я понял, что это они и были. Помимо нар из мебели в комнате наблюдались лавка под окном и в одном с ней гарнитуре длинный стол. Небогато.
– А ты знаешь, что наша тюрьма рассчитана на четверых? – спросил я у Светланы, сам в это время разглядывая через окно спину часового.
– С чего ты решил?
В голосе моей спутницы не было и тени интереса. Ответила, скорее, на автомате, не слишком вдумываясь ни в мой вопрос, ни в свой ответ.
– По количеству койко-мест! – жизнерадостно сообщил я, надеясь вызвать на лице Светланы хотя бы тень улыбки.
Куда там. Моя компаньонка уведомила, что это ей по моему достоинству и замолкла окончательно. Скверно. Когда хорошо воспитанная женщина начинает употреблять такие выражения, это означает крайнюю стадию негативного восприятия действительности. Все дальнейшие попытки растормошить Светлану успеха не имели. В итоге, мне это надоело. Я заткнулся, подошел к нарам, сбросил с одного спального места не вызывающий доверия матрас и улегся прямо на голые доски. Возможно, я даже задремал, поскольку звук ворвавшегося в уши голоса заставил меня вскочить на ноги.
– Здравствуйте, товарищи!
В дверном проеме, освещаемый лучами солнца, стоял мужчина средних лет в камуфляже и очках – они-то и делали его похожим на школьного учителя – и улыбался во все тридцать два белых ровных зуба. Незнакомец терпеливо ждал ответа на свое приветствие, и я осторожно ответил за двоих:
– И тебе не хворать, товарищ…
Камуфляжник удовлетворенно кивнул и прошел в помещение. Он бросил на стол наши рюкзаки и продолжил тем же жизнерадостным тоном:
– Вы, я вижу, уже освободились от веревок? Молодцы! Узнаю русских. Вот ваши вещи, товарищи, проверьте все ли на месте.
Я смотрел содержимое рюкзака. Все было на месте за исключением денег и мобилы.
– Что-то не так? – теперь в голос спрашивающего добавилась угроза.
– Нет, нет, все в порядке, – поспешил я успокоить господина учителя.
– Вот и отлично! Забирайте рюкзаки и айда, – он так и сказал 'айда'. – Верните матрасик на место и пойдем. Да, и можете называть меня Макаром. Так называли меня мои русские соученики, когда не называли 'чуркой'.
Новое помещение было значительно комфортабельнее предыдущего. Вместо нар здесь были две раскладушки и что-то вроде походного шкафа для вещей и одежды. В углу за занавеской был оборудован умывальник. Дверь рядом с ним вела в отхожее место. Вот только лампочки нигде не наблюдалось. Видимо, прочитав по тому, как кручу головой, мои мысли, Макар сказал:
– Здесь электричества нет. Но оно есть в хозблоке. Там же находится холодильник, где вы можете хранить продукты.
Хотел спросить, где мы будем брать то, что можно хранить в холодильнике, но счел за благо промолчать.
– Что касается освещения, – продолжил Макар, – то я распоряжусь, чтобы принесли аккумуляторный фонарь. Еду вам будут приносить сюда. По территории лагеря можете передвигаться свободно. Куда не положено, вас и так не пустят. Пока все. Обживайтесь, осматривайтесь, копите вопросы к нашей следующей встрече. В общем, чувствуйте себя нашими гостями, по крайней мере до того времени, как вернется наш командир. Макар в очередной раз улыбнулся и исчез за дверью. Светлана присела на лавку и посмотрела на меня тоскливым взглядом.
– Старх, ты что-нибудь понимаешь?
Я присел рядом и обнял ее за плечи.
