— Хозяин велел уточнить, — не дрогнув лицом, соврал Ильм.
— Хозяин? Я тута всех знаю, а тебя что-то не припомню.
— Проездом мы. Только приехали. Уважаемый трактирщик сказал, что ты мастерица в своем деле. Очень хвалил. И вот я здесь.
— Хвалил? — засомневалась травница, — ну ладно. Пять мерок я тебе дала. Иди к своему господину. Не мешай более…
Калитка со скрипом захлопнулась. Ильм сжал в кулаке ставший в буквальном смысле золотым сверток.
— Как? — Олаф снова возник из темноты.
— Продала.
— Отлично. Идем мешать.
— Сам справишься, — Ильм зевнул, — просто высыпь в кружку и размешай.
— Но…
— Потом дашь выпить, — некромант был непреклонен.
— Но…
— По ложечке в рот зальешь. Или жена твоя это сделает. Я пошел спать. Жду завтра утром с хорошими вестями.
— Но…
— Никаких но.
Ильм решительным шагом направился в сторону таверны, оставив кузнеца вздыхать и теребить непослушными пальцами край туники.
Гарт встретил некроманта градом вопросов. Ильм попытался ненавязчиво просочиться мимо него, но трактирщик наглухо перегородил своим могучим телом коридор. Пришлось подробно, практически в лицах рассказать обо всем.
Гарт выслушал внимательно незатейливое повествование и разом пришел в доброе расположение духа. Из заветных закромов появился небольшой бочонок с темным гномьим портером и пара высоких стеклянных стаканов. Некромант, отчаянно боровшийся с неумолимо надвигающейся сонливостью, вынужден был отведать дорогого напитка. Хмель ударил по усталой голове как хорошая дубина.
Последнее, что запомнил Ильм из того вечера, была качающаяся перед глазами кровать. Потом наступила тьма…
Проснулся он совершенно отдохнувшим и с совершенно ясной головой. В окне серело раннее утро, а на стуле рядом с кроватью восседал Олаф. Ильм проворно сжал веки и через узенькие щелки с некоторой опаской всмотрелся в его лицо. Кузнец просто лучился радостью. Некромант облегченно выдохнул. Кажется, никаких причин оттягивать встречу не было. Ильм одним движением сбросил одеяло и сел. Олаф среагировал мгновенно, словно только этого момента и ждал. Он опрокинул стул и бросился к постели.
— Ильм, дорогой, дай я тебя расцелую!
— Не надо меня целовать, — попробовал отстраниться некромант, но не тут-то было.
Руки кузнеца стальными клещами обхватили его за плечи, борода колючей щеткой уперлась в щеку. Не выдержав такого напора, Ильм стал понемногу валиться на бок.
— Олаф, да прекрати, наконец… Олаф… ты меня задушишь…
Кузнец не успокоился, пока не облобызал его в обе щеки. И только после этого отстал.
— Легче девчонке стало? — Ильм поправил растрепанные волосы.
— Еще как! Жар спал, в себя к рассвету пришла. Я как это все чудо увидел, бегом сюда. Вот, прошу, мастер, принять в награду.
— Это еще что? — отодвинулся в сторону Ильм.
— Как чего, — немного опешил кузнец, — деньги за работу.
— Я не возьму.
— Не уважаешь, значит…
— Ты мне эти песни брось, — Ильм натянул на себя тунику, — сказал, не возьму, значит, не возьму. Я так решил.
— Будь по твоему, — Олаф убрал мешочек с деньгами за пазуху, — спасибо тебе великое за доброе дело. Будешь еще в наших краях, знай, всегда у меня помощь найдешь. Подкову там, на место поставить, броню подлатать, арбалет или лук починить. Не будет у тебя оружия, всегда добрый клинок подарю. Слово мое верное.
— За это тебе поклон.
— Это не все, — Олаф достал тряпичный сверток, — это я тебе принес. Мне эта вещица без надобности. Тебе же в самый раз будет. Чую я нутром своим кузнечным, не простая она. Ох, не простая…
Он развернул тряпку.
С широкой ладони кузнеца на Ильма смотрела небольшая пластинка, сплетенная из великого множества тонких металлических проволок. Плетение это было настолько ажурным и невесомым, что зачаровывало взгляд. И было еще в этом орнаменте одновременно что-то отталкивающее, неприятное, давящее.
Ильм с удивлением взял в руки странную вещь. Пластинка оказалась на удивление тяжелой. Края ее, неровные, погнутые, наводили на мысль о том, что она когда-то была фрагментом чего-то гораздо большего.
— Где ты ее взял?
— В лесу нашел. Грибы прошлым летом собирал, стал боровик из земли выколупывать, смотрю, подо мхом что-то блеснуло… Подкопал и вот… Посмотрел, вещь изящная. Забрал домой. Говорю же, что-то в ней не так. Не могу долго на нее смотреть…
Как то не по себе становиться. В общем, это по твоей магической части. Бери, может пригодиться где.
На этот раз Ильм почему-то решил не отказываться. Он поскорее обернул странную находку в тряпку и сунул в сумку.
— На досуге попробую разобраться.
— Во-во. Я как знал, до тебя ее хранил. А ведь было желание забросить к лешему обратно в лес.
— Отчего не выбросил? — некромант принялся собирать разбросанные вещи.
— Не знаю, — Олаф развел руками, — не знаю. Ты куда теперь?
— К наставнику.
— Ты передавай ему, — Олаф сразу стал серьезным, — чтобы не забывал про нас.
— Передам.
Некромант в сопровождении кузнеца спустился вниз. Немногочисленные утренние посетители сразу же с интересом уставились на незнакомого человека. Ильму к подобному любопытству было не привыкать, но в этот раз очень хотелось обойтись без всеобщего внимания. Поймав на себе с десяток испуганно — настороженных взглядов некромант нахмурился и ускорил шаг. Видя такие дела, Олаф грозно топнул ногой и погрозил народу кулаком. Мужички как по команде скромно уперлись в свои тарелки.
На шум из-за стойки выглянул Гарт. Завидев полностью собранного некроманта, он пробкой выскочил навстречу.
— Что, уже? А откушать? А пивка?
— Спасибо, Гарт, я у Хонва перекушу.
— Ага, разбежался, у этого скупердяя зимой снега не допросишься.
— Я буду очень вежлив и настойчив.
— Вижу тебя не переубедить…
— Нет, Гарт.
— Тогда прощай, некромант. Будешь в наших краях, заходи. Завсегда рады будем.
Хонв колол дрова. Со вкусом колол, от души. На раскрасневшейся от работы физиономии его блуждала довольная улыбка, словно каждый удар колуна, больше смахивающего на двуручный боевой топор, отсекал голову очередного его недоброжелателя. Трудился он явно давно — вокруг старого мага большой, неровной
