Он во время разговора стоял и, не отрывая взгляда, смотрел на Соню. После того как сказал про ресницы, протянул руку и дотронулся до ее закрытых глаз.
— Как странно, мне совсем не страшно, хотя я очень боюсь покойников. Вы вот осуждаете меня за то, что я позволил себе сделать… Но меня тоже можно понять, мы же с ней не чужие люди, я почему-то был уверен, что она захочет быть моей… Сказать по-честному, мы с Сашкой предполагали жить втроем и тем самым как бы сгладить все Сонины комплексы. Она бы почувствовала себя полноценной женщиной. Я не вижу в этом ничего дурного…
— Это вы не видите, а она видела. Вы лучше скажите, когда у вас это произошло?
— Что произошло? — не понял он меня.
— Когда вы напоили ее?
— Накануне Восьмого марта. Я подарил ей цветы и свитер.
— Она была беременна от вас, — подвела я наконец черту под этим разговором. — Я только что разговаривала с патологоанатомом, который ее вскрывал, он мне и сказал.
Я сделала паузу и вдруг выпалила:
— А это случайно не вы ее убили?
— Она была беременна? Но этого не может быть!
— Почему же?
— Потому что я всегда знал, когда она болеет. Да и вообще, я же ее спрашивал, я ждал этого, ведь ради этой самой беременности все и делалось… Этого не может быть… Она сама сказала мне, что все обошлось, и рассмеялась при этом мне в лицо. Я же говорю, она ненавидела меня…
— А вам не приходило в голову, что у нее был другой мужчина?
— Она встречалась с каким-то парнем, но я уже, по-моему, говорил, что ничего ТАКОГО у них быть не могло.
— Много вы знаете о женщинах…
Мы вышли из морга и пошли в разные стороны. Я наотрез отказалась ехать с ним в одной машине. Он с каждой минутой становился мне все противнее и противнее.
— Вы напрасно отказываетесь, уже глубокая ночь… Вы вызывающе одеты, на вас открытое платье…
— Да пошел ты!.. — в сердцах воскликнула я и быстрее зашагала по тротуару.
Глава 9 Внутренний мир Игоря В
Как назло, мне не встретилось ни одной машины. Даже угнать приличному человеку было нечего. Хоть бы кто велосипед оставил без присмотра — как же, держи карман шире! Так и пришлось мне тащиться целый квартал пешком. Кто бы знал, как я мечтала оказаться дома… Но это была несбыточная мечта. Когда я почувствовала, что у меня просто нет сил идти дальше, я вдруг поняла, что нахожусь в самом центре города, рядом с домом Волостнова. Неужели мои приключения на сегодняшний день еще не закончились?
Я позвонила в дверь и, едва держась на ногах, оперлась рукой на косяк. Конечно, он примет меня за какую-нибудь пьяницу или что-нибудь в этом роде. Разве приличные девушки шляются по ночам?
— Кто там?
— Это Таня. — Мне показалось, что я слышу голоса ангелов: неужели мне повезло и Игорь дома?
Он распахнул дверь, и я поняла, что он рад моему приходу. Это читалось в его взгляде.
— Я очень устала и хочу спать. Утром все объясню, хорошо?
Он проводил меня в комнату и усадил в кресло.
— Может, ты хочешь есть?
— Я ночью никогда не ем. Только зимой. Это у меня наследственное. В этом доме есть горячая вода?
— В этом доме есть все. Я постелю тебе в своей комнате, а ты можешь пойти в ванную… Боже мой, до чего тебе идет это платье! Это шикарно, это фантастично! Надеюсь, с тобой ничего страшного не произошло?
Я успокоила его, сказав, что со мной все в порядке, не считая двух покушений и угроз. Он, конечно, воспринял это как шутку. Ну да бог с ним…
И только в ванне, чувствуя, как горячая вода согревает мое почти безжизненное тело, я поняла, что значит в моей жизни цивилизация. Я всегда думаю об этом, когда лежу в ванне. Наверно, это даже хорошо, что я живу именно в двадцатом веке. Плохо только то, что жизнь моя протекает в тихом и болотистом, в смысле прогресса, городе Тарасове, а не в Париже. Но Париж был запланирован на осень.
Наверно, я уснула. Потому что, когда открыла глаза, Игорь Волостнов стоял возле меня и что-то тихо говорил.
— Помоги мне, пожалуйста, выйти из ванны. — Я, на тот момент лишенная всяких комплексов, оперлась на его руку и выбралась из воды. Игорь накинул мне на плечи махровый халат и проводил до постели. Больше я ничего не помню.
Утром я не могла понять, где нахожусь. Это длилось около тридцати секунд. Но потом моя память быстро восстановила все события прошедшего дня. Мысли о возможности скорой кончины не прибавили мне аппетита. Кому же захочется в расцвете лет становиться покойницей. Можно было, конечно, позвонить Валентину и попросить его забронировать для меня место в морге. Но вместо этого я выпила два большущих бокала кофе с молоком, съела три бутерброда с сыром, какой-то непонятный салат из тунца с итальянской пастой и снова легла спать. Мой организм требовал отдыха. Я проснулась через полтора часа и посмотрела на часы. Семь. Интересно, а во сколько же я завтракала? И еще один вопрос мучил меня. Почему ко мне не приставал Волостнов? Я просто физически почувствовала, как страдает мое женское самолюбие. Неужели я так плохо выгляжу, что он даже не обратил на меня внимания? Можно было спросить его об этом напрямик, но я недостаточно хорошо знала этого парня, чтобы допустить такую вольность. Поэтому я ограничилась презрительными взглядами и фырканьем. Но очень скоро мне и это надоело. Волостнов был непробиваем. Я съела второй завтрак, состоящий из апельсинов и бананов, и послала Игоря за сигаретами. Мое природное любопытство я собиралась удовлетворить за те четверть часа, пока он будет отсутствовать. Я же не могла покинуть этот дом, ничего не выяснив о его хозяине. Проследив за ним из окна, я, уверенная в том, что он в ближайшие несколько минут не объявится, аккуратно проверила все его шкафы, ящики письменного стола, включила компьютер и очень скоро поняла, чем занимается мой импотент.
Писатель. Чистоплюй и выскочка, которому скучно жить на этом свете и который придумывает себе иные миры. Бегло просмотрев тексты, высвеченные на мониторе, я с головой окунулась в какие-то любовные многоугольники с «эротическим (как сейчас модно говорить) наполнением», мистикой и физиологическими подробностями… И охота ему жить в вымышленном мире, ведь все равно ему за это никто не заплатит. Кроме этой чепухи, Игорь занимался чтением иностранной литературы, вел переписку с каким-то Марком Бэрдом (я нашла несколько разноцветных продолговатых конвертов с великим множеством красивых марок; казалось, что эти конверты пахнут Нью-Йорком или в худшем случае Лондоном, что тоже неплохо). Мне был непонятен источник его доходов. А в наше время по этому критерию можно определить не только чем дышит человек, но и перспективу твоих с ним отношений. В баре, куда я заглянула (не сказать, чтобы случайно), я нашла примерно пятьсот долларов. Мне известно, в каком положении находятся сегодня писатели и сколько им платят в провинциальных издательствах, поэтому, прикинув уровень письма Игоря Волостнова, я поняла, что если ему кто и платит за его писанину, то издатели явно не местные. Очевидно, у него наведены мосты с Москвой или Питером. Еще, пока его не было, я успела взглянуть на его одежду, сложенную аккуратно на полках в шкафу, оценила стоимость носков — для меня это тоже имело значение: уважающий себя мужчина предпочитает покупать носки фирмы «Кретьен», — после чего решила еще раз сходить в ванную комнату, чтобы определить по количеству и качеству мужского парфюма уровень интеллекта и наличие вкуса писателя-самоучки. И вот в ванне-то я и обнаружила то, что, в принципе, и
