которого нет денег на еду? А такое, что это плохой частный детектив, потому ему никто и не платит…
Развлекаясь таким образом, я нарезала толстыми кусками ветчину, налила себе ананасового соку, выложила на блюдо шесть бисквитных пирожных с розовыми кремовыми цветочками и съела все это за каких-нибудь пять минут. Потом уснула. Вот пусть только попробуют прийти… Кто-то мне сказал, что после еды кровь отливает от мозга к желудку. Как он был прав… Мои мозги совершенно обескровились. Отключились. Я приходила в себя.
Глава 12 Сверток с «зелеными»
Проснувшись, я поняла, что звонит телефон.
— С вами все в порядке? — услышала я взволнованный голос Веры.
— Вера? Где вы сейчас находитесь? Вы не ушиблись? Бога ради, простите меня за то, что случилось. Со мной вообще опасно связываться. Но мы можем сейчас с вами встретиться?
— Конечно. Я возле своего дома. Записывайте адрес.
Я увидела ее у подъезда. Она, забыв все свои принципы, открыто курила на глазах у прохожих. Уверенная на этот раз в том, что за мной никто не следит, я вошла в подъезд и поднялась следом за Верой на ее этаж.
Она жила в скромной двухкомнатной квартирке, плотно зашторенной, чистой и прохладной. Минимум вещей, максимум свободного места.
— Может, перейдем на «ты»? — предложила я.
— А почему бы и нет? Хочешь чаю или компоту?
Она принесла компот из вишен и разлила по бокалам.
— Ты не замужем? — спросила я.
— Нет. Все попадаются какие-то не такие… Или я слишком разборчивая стала…
— А ты не знала случайно Болотникова Виталия?
— Болотникова? Знала. Он мне телевизор ремонтировал. Его Соня приводила. А что?
— А то, что его тоже убили.
Вера медленно опустила бокал на стол. Плечи ее поникли.
— Что уж тут можно сказать?
— Не сказать, а спросить. Ты ничего не знала об отношениях Сони с Эдиком?
— Смотря что. Ты подозреваешь, что он как-то причастен к этой фирме «Сократ»? Я, честно говоря, тоже об этом думала. Но как тут что-нибудь докажешь? Мы слишком маленькие люди. Только непонятно, зачем было ему подставлять Соню?
— Они с Сашей хотели сделать из нее инкубатор для своих детей. Для состоятельных людей вопрос о наследниках — один из самых важных. Кому они оставят все свое добро?
— Не может быть… — Вера прикрыла рот рукой и покачала головой. — Неужели они на это способны?
— Они напоили ее, и Эдик, воспользовавшись ее беспомощным состоянием, изнасиловал Соню. Это было три месяца назад. А результаты вскрытия показали, что она была беременна… Вот такие дела, Вера.
Вера ушла, а вернулась с бутылкой водки. Достала из холодильника. Затем появились помидоры и ржаной хлеб.
— Давай помянем Сонечку и ее малыша. Мне кажется, что сегодняшний день никогда не кончится. Ты каждую минуту выдаешь мне вещи, от которых просто голова кругом идет…
— Я не могу пить. Разве только сегодня вечером. Но ко мне нельзя, у меня такие неприятности, я тебе передать не могу… Поэтому давай отложим на потом. Я же за рулем.
— А я выпью.
Через некоторое время Вера вынесла из спальни сверток. Коричневая почтовая бумага, скотч.
— Ну что, развернем? — спросила я.
— Конечно.
Вера отодрала скотч, развернула бумагу, и мы увидели целлофановый пакет, а сквозь него просвечивала толстая пачка долларов.
— А-а-а… Что же это такое? Откуда? У нее же денег даже на мороженое не было… Когда последний раз шли с ней по улице, она сказала, что «зайцем» на автобусе ездит, потому что заплатить нечем. А когда я предложила купить нам по мороженому, она лишь усмехнулась. А ведь это было в тот самый день, когда она ко мне в парикмахерскую пришла, чтобы ВОТ ЭТО отдать на хранение. Я ничего не понимаю.
— Значит, ее убили из-за этих денег, — вырвалось у меня.
— Ты что? Она бы в жизни не взяла!
— Да я не о том. Просто ее убийство как-то связано с этими деньгами. Слишком уж все странно. Тем более такая сумма. Можно я хотя бы пересчитаю?
— Возьми их, возьми их, Христа ради, чтобы у меня в доме их не было. Это нечистые деньги. Она не могла их заработать. Не могла. Это что же такое надо сделать, чтобы зараз такие деньжищи отвалили? А то еще и меня убьют.
Вера испугалась не на шутку.
— Хорошо, я возьму, но, когда все выяснится, я тебе их верну.
Я пересчитала деньги. Две тысячи долларов. Ничего себе. Ну откуда они у нее? ОТКУДА?
— Я их все равно не возьму. Ни при каких условиях. Лучше уж потрать их на то, чтобы найти изверга, который ее убил.
— Скажи, Вера, ты не замечала за ней в последнее время каких-то изменений?
— Что? — Она была еще под впечатлением увиденных денег. — Каких именно?
— Пока еще не знаю. Какое у нее было настроение?
— Переменчивое. Последние месяцы, начиная примерно с марта, мы виделись редко. Я работала, а она только и занималась тем, что искала работу. А… Я поняла, к чему ты клонишь. Ты об Игоре? По-моему, она была влюблена в него.
— Я видела Волостнова. В него можно влюбиться. Но это могло произойти с Соней лишь в том случае, если бы он подал ей хоть какую-то надежду. Она — судя по тому, что мне удалось узнать о ней за эти три дня, — человек неглупый и не стала бы обольщаться надеждой на взаимность, если бы не он сам… Может, я непонятно объясняю, но, вероятно, он сам шел на сближение. Она была ему зачем-то нужна. Такой мужчина, как Волостнов, не стал бы встречаться с девушкой, обладающей столь некрасивой внешностью, если бы ему это не было нужно. А что, если они были самыми настоящими любовниками?
— Это очень смелое предположение.
— Я достаточно хорошо знаю мужчин, чтобы предположить и такое. Волостнов принадлежит к типу людей, склонных к нарциссизму. То есть к самолюбованию. Вполне вероятно, что ему было недостаточно обычных поклонниц, обожающих его и поклоняющихся ему, и поэтому, встретив Соню, он мог испытать еще большее превосходство. Они составляли потрясающую по своей оригинальности контрастную пару. Это могло его возбуждать…
— Перестань! Соня была не из таких. У меня вообще в голове не укладывается эта история с Эдиком, а ты уже нафантазировала и про Волостнова. Тебя послушать, так Соня была просто роковой женщиной, за которой мужчины бегали толпой.
— Я была в квартире Волостнова, и посмотри, что я там нашла… — Я достала из своей вместительной сумочки пакет со сложенной в нем розовой сорочкой и поднесла к глазам Веры. — Что ты скажешь на это?
— Я знаю эту сорочку. У нее был такой гарнитур. Она долго копила деньги, чтобы купить его. И если это действительно ЕЕ сорочка, то на ней должна быть прожжена дырка… Это я нечаянно уронила пепел с сигареты, когда Соня ночевала у меня…
Мы достали сорочку.
— Вот она! Точно. Тогда я вообще ничего не понимаю.
