— Какие проблемы?
— Погибла девушка, оставила завещание. Мне надо узнать, на кого и на каких условиях. Словом, ты меня понял.
Лисовский без слов записал данные на листок и вышел. Вернулся минут через двадцать, я за это время успела выкурить две сигареты. Почему-то разволновалась.
— Софья Николаевна Коробко оставила завещание на имя Веры Холодовой. Десять тысяч акций фирмы «Криптон».
— А Александре Коробко ничего, получается, не оставила?
— Мы прогнали данные за несколько лет, такое завещание было, но буквально месяц назад Софья Николаевна его изменила.
— А как выяснить, где находятся эти акции?
— У нас сведений о них нет. Значит, она хранила их дома.
Я достала из пакета бутылку дорогого коньяка и, поблагодарив Лисовского, поехала навестить Сашу Коробко. Давно пора.
Но, проезжая мимо родного дома, не выдержала и забежала в свою квартиру. Я как чувствовала, что кому-то очень нужна. Когда я вбежала в прихожую, телефон еще звенел. Я схватила трубку.
— Я знала, что вы позвоните. Я ждала вашего звонка. Куда мне можно подъехать?
Я записала адрес и собиралась было выйти из квартиры, как острая боль пронзила мое плечо. Затем послышался звон битого стекла и чьи-то удаляющиеся шаги. Я потеряла сознание.
Глава 14 «Зайчиха»
Я открыла глаза и увидела склоненного надо мной Сергея. Его взгляд выражал ужас.
— Господи, очнулась… Я вызвал «Скорую»…
— А что, так все плохо? — Я попыталась встать, но резкая боль заставила меня стиснуть зубы. — Черт, в меня опять стреляли. И, представляешь, промахнулись. Мазилы.
— Она еще шутит. Посмотри, какая лужа крови… Что было бы с тобой, если бы я послушал тебя и продолжал, как идиот, ждать твоего звонка у телефона?
— Не знаю, может, и дождался бы…
— Конечно, с того света, не иначе…
— А вот «Скорую» ты вызвал напрасно. Меня же с пулевым ранением увезут в больницу, начнут все выяснять, а я и без них знаю, что ничего не знаю. Я не шучу. Столько времени потрачено, а я так и не выяснила, кто убил твоего друга. Какой я, к черту, детектив? Мне бы салфетки вышивать да оладьи печь…
— Ты много не разговаривай… Давай я тебя перенесу на кровать.
— Нам надо срочно уходить. Я не шучу.
— У тебя же губы посинели, куда ты собралась?
— Вези меня на Шелковичную, к Банникову. Он сейчас дома, он и сделает мне перевязку.
Сергей запер квартиру, сделал все так, как я ему сказала, и уже через четверть часа я, превозмогая боль, вела машину в сторону университетского городка, на Шелковичную улицу, где жил знакомый хирург Банников.
Я не смогла выйти из машины, поэтому Сергей сам сбегал за ним. Они оба помогли мне подняться, уложили в постель, и больше я уже ничего не помнила. А когда очнулась, то поняла, что пулю из моего плеча Славка Банников извлек, рану перевязал.
— Смотри-ка, жива, — заржал он, входя в комнату с каким-то горшочком в руках. Это был высокий крепкий мужчина тридцати пяти лет, с ежиком седых волос и прозрачными светло-зелеными глазами. От него ушла жена, и теперь он жил один. Я наизусть знала его расписание, и если со мной случалось нечто подобное, старалась обращаться только к нему.
— Спасибо, — я едва разлепила губы. Голова моя побаливала, а что касается плеча, то я вообще старалась не двигаться, чтобы не чувствовать боли.
— Спасибо — не красиво, надо денежки платить. Шутка. Я что, собственно, зашел-то к тебе… Хотели тут с Сергеем поужинать мясом в горшочках, да ты, как назло, очнулась… Придется тебе тоже горшок выдавать. Ложку-то держать сумеешь?
Мне было не до еды, все-таки как-никак я была на волосок от смерти, которая поджидала меня сейчас за каждым углом… Но от горшочка поднимался такой дух, пахло какими-то фантастическими пряностями, мясом, чем-то вкусным и горячим, что я — не без помощи моих друзей — повыше забралась на подушки, заботливо подложенные мне под спину, и, взяв в руку ложку, принялась за еду.
— Смотри, как жадно ест, жить будет.
— Боюсь, что мне осталось недолго. Я, кажется, напала на след, но вот чей именно, пока не знаю… В голове сплошная каша. Но эти клубки надо распутывать немедленно, пока не исчезли все свидетели или не появились новые жертвы…
— Я бы на твоем месте переквалифицировался, — с набитым ртом посоветовал мне Славка. — Жизнь — она одна. Помрешь в одиночестве, и кому от этого станет легче?
Я не любила подобные разговоры. Помру, так помру. В конце-то концов, у меня есть знакомый патологоанатом, который отнесется ко мне с должным вниманием. А что еще для потенциального мертвеца нужно?
После чая я сказала, что мне необходимо позвонить. Плечо болело, но у меня не было возможности упиваться своей временной нетрудоспособностью.
— Михаил Яковлевич, извините, что не приехала вовремя, у меня тут возникли кое-какие сложности… Буду у вас через полчаса. — И обратилась к Сергею со Славкой: — Отвезите меня к профессору Прозорову. Это очень важно. Я как раз договорилась с ним о встрече, когда какой-то скот выстрелил в меня… Да, кстати, забыла спросить, где пуля?
Славка взял со стола целлофановый пакетик, в котором находилась окровавленная пуля. Та самая пуля, которая могла бы оказаться смертельной, если бы стрелял профессионал. Я отругала себя мысленно за то, что, услышав телефонный звонок, вбежала в квартиру и даже не удосужилась захлопнуть за собой дверь. И это после того, как на меня покушались уже дважды. Непростительная легкомысленность.
Неужели такой же пулей была убита Соня Коробко? И Виталий Болотников? И Цветков? На какой такой воспаленный нерв я наступила, что от меня так упорно хотят избавиться?
— Во-первых, я хотел бы извиниться перед вами, — начал Прозоров, едва я переступила порог его квартиры. Да-да, он пригласил меня не в свою дурно пахнувшую больницу, а к себе домой. — А во-вторых, случилось нечто ужасное. Погиб мой знакомый. Цветков. Мы с ним не то чтобы дружили, но наши жены учились в одном классе (моя жена значительно моложе меня), поэтому мы, совершенно разные люди, как бы вынуждены были время от времени общаться… Да вы проходите, пожалуйста…
Он провел меня в гостиную, заставленную старинной мебелью, усадил в кресло и позвал какую-то Зою. Тотчас в комнату вошла, неся на вытянутых руках большущий поднос, женщина средних лет. Прозоров сделал ей знак рукой, и она, составив чашки и блюдца, чайник и корзинку с печеньем на стол, ушла. То, что Прозоров знаком с Цветковым, было для меня новостью. Хотя это, как мне тогда казалось, не имело никакого отношения к моему расследованию.
— У меня мало времени, — проронила я, отодвигая чашку, — я только хочу напомнить вам следующее: в городе произошла серия странных убийств. Что вы можете мне рассказать о той девушке… я извиняюсь, с хвостом?.. Вы были знакомы с ней?
— Да. Она пришла ко мне, но только не в больницу, а прямо домой. Знаете, как это бывает. Не доверяют люди больничным стенам и кабинетам вообще. Подавай им интимную обстановку, и только при таких условиях возникает доверительный тон, люди как-то раскрепощаются…
— Она нездешняя?
— Да, а как вы догадались?
