пьют алых лучей ярости лета, волны пологи, рыба сбивается в косяки, ходит у самой поверхности и ловить ее легко…
Только некоторые не пожелали правильно понять. И теперь имеют возможность чувствовать себя очень, ну очень самостоятельными. До полной глупости!
Шарим еще раз огляделся, нагнулся к самой воде и вздрогнул, краем глаза различив движение. Рука метнулась к кинжалу. Лишние мысли осели холодными брызгами озноба. Сердце сдвоило удары и сменило ритм со спокойного на частый. Где-то глубоко внутри его организма началась подготовка к возможному бою. Резервы уже задействованы, изменения чувствуются. Озноб растворился в потоке приятного тепла. Слух обострился, усталость исчезла, ночь изрядно посветлела, горизонт удалился: зрение обрело удивительную четкость. Теперь Шарим видел в мельчайших деталях все побережье. И причину тревоги - тоже.
На плоском камне, окруженном водой, сидел ампари. Взрослый, великолепно сложенный боец. Голый по пояс, без обуви. Ноги до колена погружены в воду. Глаза плотно прикрыты, на лице застыло то самое отчаяние, звучавшее в зове. Возле правой руки лежит длинный нож. Изредка пальцы гладят его лезвие. Это движение и заметил Шарим.
- Не подходи ближе, - почти без звука выдохнул незнакомец. - Я опасен. Собственно, давно следует признать: я не справлюсь с этим. Пора мне.
- С чем не справишься? - уточнил Шарим.
- С ядом их крови, - горько усмехнулся его собеседник.
Шарим кивнул. Присмотрелся: действительно, отравление уже давно развивается. Прежде он не видел этого ужаса своими глазами. Но слышал об этом от мамы. Отчетливее всего меняется кожа. Золотистая, тонкая, почти неотличимая от человеческой, - постепенно обрастает глянцевыми пластинками багровой брони. Ногти удлиняются, становятся подобны когтям. Спина сутулится… Мама утверждала, что в первые часы обращение можно остановить. Если сам ампари силен и опытен, конечно. Следует по возможности выгнать чужую кровь. Промыть желудок, если отравой поили, прижечь рану, если вводили таким способом. А затем…
- Ты пытался выгнать яд?
- Все, что можно и нужно, сделал, - с трудом выговаривая слова, отозвался незнакомец. - Бесполезно. Где я разыщу на этом берегу лорда? Своего-то я не сберег. Будь прокляты приказы на крови рода! Иди к берегу, спасайся, жди - и все тебе тут…
- Да, жуткое дело, - согласился Шарим. - По себе знаю.
- Не подходи, - повторил ампари.
- Как же тебя лечить без этого? - удивился Шарим.
- А ты что, лорд?
Глаза сидящего на камне ампари удивленно распахнулись. Шарим вздрогнул, опознав второй признак перемен. Зрачок раскрылся полностью, до радужки. Взор бессмысленно блуждает, случайно, слепо, спотыкаясь о предметы. Попадает под влияние их формы, бесконечно отслеживая излом одной и той же скалы. Ампари в отчаянии застонал и снова зажмурился:
- Говорю же - поздно.
- Лучше молчи! - попросил Шарим. - Что там положено делать-то? Ведь учила меня мама, старалась. Ни разу не приходилось применять на практике, но выбора у нас обоих нет. Если что перепутаю, ты уж терпи.
- Чем я, по-твоему, занят? - усмехнулся ампари. - Понятия не имею, откуда тут мог взяться лорд. Не ощущаю в тебе ничего похожего на осознанный баланс силы. Но, как ты правильно отметил, выбора нет. Мое имя Фоэр Атнам.
Шарим сосредоточенно кивнул. Он по крови лорд. По возрасту - еще ребенок. До пятидесяти вампиры не считаются взрослыми. Потому Фоэр и не воспринимает его, не опознает. Плохой баланс, низкий уровень духовного развития и никакого опыта. Глупое оправдание! Ошибаться ведь никак нельзя. Следует обрести умиротворение в душе. Создать баланс покоя-уверенности и убеждения-действия. Один раз у него почти получилось. Прошлым летом. Ах, да: выключить лишние мысли, с этого следовало начать. Сменить дыхание на верхнее, грудное. Снова на нижнее, от диафрагмы. Легкие в порядке, горло куда лучше, чем три дня наза… Убрать лишние мысли!
- Или делай что-нибудь, или я беру нож, - глухо предупредил Фоэр. - Все, сознание поплыло. Опоздаю - сам знаешь, что будет.
Шарим шагнул вперед, впечатал кулак в неровную черную скалу так, что на пасмурном небе прибавилось звездочек. Зато мысли послушно погасли. То, что сформировалось в итоге его жалких неумелых усилий, мало походило на баланс силы. Но другого нет…
- Именем лорда и кровью рода я, Шарим Эрр Данга, приказываю тебе исполнить волю мою.
- Так будет, лорд Шарим Эрр Данга, - отозвался ампари без промедления и с явным облегчением. - Прикажите, и я исполню.
- Истинная кровь не может взывать к безумию. Отвратись от яда и прими лечение, Фоэр Атнам.
Чувствуя себя исключительно глупо, Шарим прохлюпал по воде вплотную к камню, вскарабкался на него и сел рядом с вампиром. Вложил свое запястье в протянутую руку. Согласно маминым наставлениям - ладонью вверх. С нескрываемым любопытством проследил со стороны, впервые в жизни, как ампари растягивает губы в оскале, выдвигает и опускает обычно сложенные и прижатые к нёбу клыки. И делает то, что дает право звать его кровопийцей…
Безумие по-прежнему плескалось в широких зрачках Фоэра. Пил он жадно и охотно. Еще бы! Стараясь ослабить влияние яда, наверняка вскрыл вены на ногах. Что-то мама говорила про этот способ. Мол, надрезать, опустить в морскую воду… дальше было малопонятное ему, недорослю, про концентрацию и медитацию, про отрицание яда и баланс. Мама всегда сердилась и называла его безнадежным: слушая наставления о духовной настройке, Шарим порой умудрялся весьма ловко засыпать с открытыми глазами. То ли дело обучаться бою! Интересно и понятно. Голос - подчиняющий и убеждающий - тоже давался легко. Тепловой баланс, устойчивость к жаре и холоду он освоил за один урок. Но проклятущая концентрация…
С каждым судорожным глотком плечи Фоэра чуть расслаблялись, а хватка пальцев на запястье смягчалась. Шарим же утрачивал вместе с кровью ощущение тепла, отчетливость зрения, тонкость слуха. Потом ослаб, замерз и склонился на холодное голое плечо воина, сидящего рядом. Наконец заснул, провалился в темноту без дна, подобную колодцу.
Из восхитительного полета, кружащего голову, его вырвали грубо и бесцеремонно. Врезали по щекам и в самое ухо прокричали:
- Куда плыть и где лагерь?
Своего ответа Шарим не помнил. Кажется, эти слова он перенял у стражи замка Даннар, давно…
- Два часа работы веслами! - возмущался тот же голос над ухом, когда Шарим очнулся. - И что спросить с недоросля? Но я-то в своем уме, мог бы сам сообразить.
- Что сообразить? - тихо уточнил Шарим.
- Что никакого лагеря нет, - вздохнул Фоэр. - Хорошо хоть, у тебя в запасе сухая одежда нашлась, уже радость. И сапоги. Носки шерстяные - настоящий праздник. Сейчас я тебя усажу и буду кормить. Голова не болит? Кажется, я многовато из тебя вытянул.
- Ноготь на правом мизинце не болит, - обнадежил спутника Шарим. - Остальное пока хуже. Если надо есть сушеную рыбу, лучше не сажай меня.
- Почему сушеную? - возмутился Фоэр. - Я тебе супчик сварил. Ешь и не прикидывайся умирающим. Некогда. Нас вот-вот начнут искать, если еще не начали.
- Кто?
- Люди, - широко обобщил Фоэр. - Зреца у них нет, уж ему я горло успел перерезать. А вот перерожденный, один из четырех, выжил, увы. Он почует нашу кровь. Залив, где я сидел и ждал тебя,
