Гласень после очистки сознания от наслоений юношеских обид и проблем нереализованности своих талантов раскрылся по-новому. Двигается, и то иначе. Плечи расправил, смотрит прямо, спокойно и уверенно. Слушает охотно и думает вполне по-взрослому. Опять же, помолодел. Смотрится теперь зим на сорок пять - пятьдесят в человеческом счете. А как владеет звуком! Освоил основы баланса и уверенно двигается вперед. Отличный ученик, уже давно работающий осознанно, заинтересованно и без стремления тайком сделать гадость.
Зрец и того приятнее. Бывают такие люди: врожденно крепкие, с убеждениями и даже заблуждениями, вызывающими уважение и трудно поддающимися изменению. Ёрра до сих пор нет-нет да назовет ее отродьем Ролла. Беззлобно, но со значением. Помнит, что ампари - иные и людям не родня. Он, кажется, вполне доволен этим фактом. Своим правом на уникальность - так он видит несхожесть двух рас… Если бы удалось вернуть ему зрение! Не ту жалкую толику, что постепенно восстанавливается, а всё, в его полноте! Как порадовался и раскрылся бы Ёрра. Хотя и сейчас он счастлив. Уже восьмой рассвет колет старый тусклый глаз, некогда лишившийся возможности ощущать прикосновение лучей Адалора. Зрец с детским восторгом твердит часами: вот тень, а здесь свет. Просит гласеня Нагиала встать против света и щурится, разбирая его профиль. И нет ему больше дела до вампиров, чья кровь ощущается весьма отчетливо и близко. Куда интереснее предсказывать погоду и вид на урожай почтительным и благодарным селянам. Сообщать светцам, хороши ли дела дома во время их отсутствия, не болеют ли дети. Оценивать справедливость торговых сделок. То есть быть зрецом в самом точном и полном смысле этого слова.
Леди Аэри подбросила еще один уголек. Улыбнулась, глядя, как он обрастает лепестками огня. Научить душу гореть, а не чадить - великий труд. Удается он в полной мере редко. Слишком редко, особенно применительно к взрослым людям. Сотник - ее гордость. Слегка подправила и притормозила быстроту его решений, опасную случайными ошибками, ведущими к запоздалому раскаянию. Сместила жажду успеха к более достойному стремлению принять власть и воздать за нее разумностью и полезностью правления. Пока характер светца еще в движении, но потенциал есть, и великий. Душевная щедрость, умение смотреть в лицо правде, даже неожиданной и непривычной, мужество, уважение к своим спутникам…
Жаль, все успехи не радуют, не спасают от отчаяния, все плотнее сжимающего сердце. Ее сын, ее Арха в беде. На этом берегу - ну почему? Ведь все давно ушли! И не просто на берегу, а в плену у людей. Она ощутила его боль, осознала близость к смерти и несвободу с первого дня этого кошмара. Свет померк. Не осталось настоящего азарта и желания менять людей. Не осталось сил для работы. Правда, странные охотники сами уже привыкли меняться и взялись помогать ей. А еще уступили карету в полное распоряжение, снабдили теплой одеждой, раздобыли травы, полезные для ампари. Ёрра уговорил избавиться от паразитов и твердо заверил: никакое обращение ей не грозит. Он единственный зрец людей, поскольку второй погиб, это не прошло незамеченным. И он скажет что следует.
Леди согласилась и стала лечиться. Пьет мерзкую, вызывающую острые болевые приступы, ядовитую для людей черную глань. Заедает не менее противным тертым корнем арниса. Печень уже освободилась от заразы. Через пару дней станет гораздо лучше, силы начнут прибывать.
А зачем ей силы? И так ощущает: упрямый Шарим не стал ждать весны, как было велено. Поплыл в море, но разве его одолеть зимой? Спасибо хоть, до сих пор жив. Но, увы, находится на берегу людей и подвержен угрозе. Что ему потребовалось в столице? Ведь туда стремится, если уже не попал в этот человечий капкан из каменных стен и вонючих улочек.
Аэри всхлипнула и легла на пол кареты, не находя более сил верить в хорошее. Зачем она живет? Зачем, если впереди лишь плен и одиночество? Утрата сыновей, которую ни одна мать не осилит. К тому же она так и не знает наверняка, выжила ли дочь. Тойю увезли на побережье в столь беспросветно тяжелом состоянии… Конечно, брат обещал, что присмотрит и позаботится. Но голоса крови обоих молчат, не отзываются. Так бывает, когда ампари угасают. Или когда их мысли не возвращаются на покинутый берег.
Дверца чуть скрипнула, в карету запрыгнул сотник Фарнор. Возмущенно охнул, нагнулся, поднял, силком довел до дивана. Уложил, укутал, отругал:
- Сколько можно донимать себя ужасами! Нас учишь, а сама рассыпаешься. Что на сей раз?
- Неважно. Все хорошо.
- Ты перепутала, слепой у нас зрец, - ехидно отметил сотник. - И тот кое-что разбирает благодаря твоим усилиям. Арина, давай я скомандую привал на пару дней. Отдохнешь, погуляешь. Погода установилась: снежок, солнышко. А в столице слякоть, мне купец знакомый сказал, он как раз оттуда.
- Что еще сказал? - цепко вскинулась Аэри.
- Маэстро при смерти, - криво усмехнулся сотник. - Нельзя тебе в столицу. Зарежут и выпьют тебя как последнее средство продлить агонию.
- Не меня, так его, - тихо отозвалась женщина.
- Значит, про вторую охоту ты знаешь, - заинтересованно отметил сотник. -Я так понимаю, у нас отозвали младшего зреца, этого недоучку с вечно задранным носом, когда заметили что-то странное на побережье, на черном острове Ролла. Ёрра давно сказал: зрец погиб. Но, как я вижу, добился своего. Тот, кого схватили, он тебе не чужой?
- Не чужой, - нехотя кивнула Аэри.
- Что ж, надо надеяться на лучшее, - с нажимом велел сотник. - А карету я останавливаю. Не следует нам спешить. Сейчас отнесу тебя в дом, уложу в тепле и накормлю обедом. Заказывай, что подать? Рыбу или курочку?
- Не хочу есть. - Аэри прикрыла глаза.
- Надо. Это все твои травы, от них тягостно на душе. Пройдет. Я закажу кашу. И позову Ёрру, чтобы он тебя кормил. Пусть тренирует глазомер.
Аэри тихонько, почти не желая того, рассмеялась. Еще бы! В прошлый раз зрец пытался напоить ее медовым взваром. Пришлось выбросить мантию Ёрры и ее платье. Липкое горячее питье было повсюду, карету, и ту сменили. А если вместо меда представить кашу?
Рядом с сотником уже сидел гласень. И использовал, подлец, новообретенный голос. Отрабатывал воздействие на ней, своей наставнице. Утешал и убеждал: обойдется. Адалор милостив.
- Мы зовем его Адар, - возмутилась Аэри. - И в нашей вере он не милостив, а всего лишь разумен.
- Чадо, обратись к свету истиной веры, несущему надежду и исцеление боли ран душевных, - мягко и напевно предложил гласень.
- Дожили, - сварливо пожаловалась самой себе Аэри. - На меня пытаются влиять люди! И ведь не без успеха: надежды не прибыло, а вот боли убавилось. Ваша взяла, буду кушать кашу. Где мы?
- Пустой тракт у самой развилки с летним торговым путем на Брогрим, - отозвался Фарнор без задержки. - Справа Лихие скалы, за ними охотничьи угодья эргрифа. Через час доберемся до…
- Погоди, - заинтересовалась Аэри. - Знаю я это место. Вам было бы полезно посетить тут кое-что. Заседлайте мне коня. Пусть прочие едут и готовят стоянку, мы отлучимся ненадолго.
- Куда? - оживился Фарнор. - Люблю я твои затеи.
- Здесь некогда стоял наш храм равновесия, - задумчиво отметила Аэри. Его не разрушили, кажется. К нему просто нет проезда. Закрыт, опутан сетью убеждения. Неподготовленный человек видит стену камня. Но вот Ёрра… он должен рассмотреть врата. Ему будет полезно их искать, хорошая тренировка для зреца.
- Ты говорила, что у ампари нет храмов, - удивился гласень.
- Нагиал, это особый случай, - живо возразила Аэри. - Сто зим назад мы задали вопрос Адару и Роллу. Для того и нашли место и возвели стены, сориентировав их по сторонам света. Нанесли
