- Скоро мать придет. - Младший внук потянулся, захрустел суставами. - Она обещала добыть бутылку вина. Настоящего!
- Гулять так гулять, - усмехнулся старик. - Не каждый день умирают люди!
- Вообще-то каждый, - с улыбкой возразила внучка, - но такие, как ты, действительно редко. Ты и так прожил долго.
- Мой коэффициент полезности довольно высок, - старик положил на столешницу руки, на мгновение удивившись, какие они старые и морщинистые. - Кто работает головой, тот умирает позже…
Входная дверь вновь загудела, в комнату шагнула невысокая пухлая женщина. На лице ее играла легкая улыбка.
- Привет, ма, - дружно сказали внук и внучка.
Старик только кивнул. Несмотря на многие годы, проведенные рядом, он так и не смог полюбить невестку. Скорее он привык к ней как к чему-то неизбежному, что невозможно выкинуть из жизни, как плохую погоду или ноющие кости.
- Вот, - проговорила она торжественно, ставя на стол высокую бутылку темного стекла. - Настоящее, из винограда. Десятилетней выдержки!
- Не могу поверить, что где-то еще растет виноградная лоза, - усмехнулся старик.
- Где-то растет, - ответила невестка, снимая плащ и убирая его в выдвижной шкаф. - Там на этикетке - печать подлинности. А ее просто так не ставят…
Внук, восхищенно цокая языком, вертел в руках бутылку.
- Теперь осталось дождаться отца. - Внучка вновь зевнула, глянула на часы. - Где он там ходит?
- Уже едет, - отозвалась невестка. - Я звонила. Собирайте пока на стол.
Старик сидел неподвижно и смотрел, как на столешницу выкладывают столовые принадлежности - вилки и ложки из привычного пластика, тарелки из того же материала, бокалы из венецианского стекла - антиквариат, изготовленный в позапрошлом веке. Еще до того, как Венеция скрылась под водой, из географического понятия став целиком историческим.
Сын пришел, когда все было готово. Во взгляде его старик уловил что-то похожее на жалость.
- Здравствуй, папа, - сказал он. - Что, все готово?
- Готово, садись быстрей, - пробурчал внук.
Пробка, вылезая из узкого горлышка, негромко хлопнула. Темно-красная жидкость, в которой стайками метались пузырьки, с плеском полилась в бокалы. Старик глядел на нее и думал, что скоро точно так же польется его кровь.
Ее всегда выпускают, прежде чем отправить тело на переработку.
Ноздрей коснулся терпкий аромат вина.
- Ну что, папа, за тебя, - сказал сын, поднимая бокал, рука его чуть подрагивала. - Спасибо за то, что ты был хорошим отцом и дедом. Спасибо за все…
- Не за что. - Старик чуть отхлебнул, покатал вино на языке. Есть не хотелось, и он просто сидел и смаковал почти забытый напиток.
- А я видел в кино, - пробурчал внук с набитым ртом, - что раньше похороны праздновали по-другому. И даже не праздновали, - он нахмурился, - а не знаю, как сказать… Все плакали, надевали черное… Интересно, почему?
- Смерть тогда была неожиданностью, - пожал плечами старик. - Это сейчас ты в тридцать лет узнаешь, сколько тебе осталось. И ты сам, и близкие - все привыкают, зная, когда ты их покинешь. Сейчас ведь тоже горюют, если кто умер из-за несчастного случая или от болезни.
- Но все равно не так, - покачал головой внук. - Чего убиваться-то? Умершего ведь не вернешь.
- Пойдем, папа, - сказал сын. - Нам пора ехать, а то опоздаем.
- Хорошо. - Старик допил вино и поднялся. На него смотрели четыре пары глаз, в трех была заметна печаль. - Прощайте! Может быть, еще свидимся… там!
И он ткнул рукой вверх, туда, где за потолком, за многими слоями жилого комплекса находилось небо. Один из немногих кусочков природы, который человек не смог изгадить до конца.
- Прощай, дед.
- Прощай.
- Прощайте, папа.
Выходя в дверь, старик не оглянулся.
- Тебе не странно, что никто не позвонил, не простился? - спросил сын, пока они шли до парковки.
- Нет, - ответил старик. - Некому. Из друзей у меня был самый высокий коэффициент полезности. Они все давно мертвы.
- Да? Я не знал. - В голосе сына звучала растерянность. - Садись.
Дверцы авторана, похожего на каплю блестящего металла, с легким шипением поднялись. Старик устроился в мягком сиденье, слышал, как возится рядом сын.
- Поехали, - сказал он.
Стена парковки поднялась, авторан дернулся вбок и вывалился наружу. Перегрузка вдавила пассажиров в кресла, потом сын выровнял полет. Мимо проносились смазанные блики - другие машины, громадными башнями высились жилые комплексы.
Всю дорогу они молчали. Говорить было не о чем. Старик просто смотрел в окно, наслаждаясь последней в жизни поездкой. Пусть даже они едут по опостылевшему до икоты городу, громадному и грязному, словно древнее чудовище.
Авторан остановился около большого здания, крыша которого вздымалась сверкающим куполом. Над крыльцом красовалась надпись: “Приемное отделение”.
- Интересно, - голос сына был странным, - а кто-нибудь пытался избежать этого? Скрыться, не прийти в назначенный срок…
- Вряд ли. Какой смысл? - Старик кашлянул, прочищая горло. - Нарушишь закон ты, а наказание понесут родственники. Дети, внуки… Зачем?
Пройдя за дверь, они оказались в царстве белизны - белый пол, потолок, молочного цвета стены, на одной из которых выделяется контур двери. Рядом с ним - небольшое окошко.
- Добрый день, - сказал старик, подойдя к нему. - У меня сегодня, - горло неожиданно перехватило, - срок…
- Ваши документы, - попросила красивая молодая женщина в окошке, холодно и равнодушно улыбаясь.
Старик отдал идентификационную карточку.
- Все верно, - кивнула женщина. - Наследник с вами?
Старик отошел в сторону, к окошечку склонился сын.
- Да?
- Одежду сможете получить завтра, - сказала женщина, - после семи вечера. Вашу долю мясопродуктов - тоже. Учитывая коэффициент полезности покойного, - старик содрогнулся, о нем говорили уже как о трупе, это будет, скорее всего, ветчина. Вот талон, который предъявите в отдел выдачи…
- Да, хорошо, - кивнул сын.
Из-за белой двери донеслось едва слышное шипение, контур стал чуть толще.
- Можете проходить. - Женщина кивнула еще раз.
- Прощай, сын, - сказал старик. - Живи честно и не опозорь нашего имени!
- Я постараюсь, папа.
Сын кивнул. Он молча смотрел, как старик шаркающей походкой уходит прочь. Вместе с ним уходили многие годы жизни. Дверь закрылась, из-за нее вновь донеслось шипение.
Сын развернулся и пошел к выходу. В груди болезненно кололо, в голове было пусто, мысли все куда-то подевались. Только у самой машины вспомнил, что что-то держит в руке.
Опустил глаза и обнаружил зеленый пластиковый талон, поперек которого шла надпись: “Мясозавод № 21”.
Сын рассеянно сунул его в бардачок и потянулся к сенсору зажигания.
