— Где? — удивился он.
— Месяц назад. Я нечаянно подслушала один интересный разговор…
Пересказывая ему содержание услышанного, я внимательно наблюдала за его лицом, стараясь уловить малейшее движение, подсказывающее мне истину.
Сергей слушал меня внимательно, тараща удивленные глаза. Когда я закончила, помотал головой и протянул:
— Не знаю, что все это значило… А Виталий? С ним ты говорила?
— Да. Но, мне кажется, он ни при чем!
— Ах, простите, — ехидно улыбнулся Сергей. — Я не знал, что он уже приобрел в твоем лице себе адвоката…
— Но послушай, — попыталась защитить я «духовную сущность», — он меня уверял, что точно не знал всего. Только догадывался…
— Я тебе тоже сообщу, что никогда у Янкина не работал. И ты мне поверишь?
Я была обескуражена.
— Ты на сто процентов уверен в том, что Виталий все прекрасно знал и все это позволял?
Мысль казалась мне дикой. Ничего себе — «сущность духовная»!
— Все было сделано с его благословения. А, судя по разговору, Светка не ушла месяц назад именно по его милости. Потому что уйти она собиралась еще тогда.
Увы! В числе подозреваемых опять появился Виталий и, к моему глубокому огорчению, занял там главную позицию…
Ведь первый раз именно он помогал Светочке так искусно разыграть глупую Таню… А Таня и правда глупая — уши развесила, губы раскатала и позволила себя так провести, что тошно становится!
Ну, ничего, мстительно пообещала я. Уж я вас всех по ранжиру расставлю, будьте уверены!
— Так почему ты считаешь, что тебе угрожает опасность?
Сергей помолчал, глядя в окно, и я уже потеряла всякую надежду получить ответ. Но тут он сказал:
— Понимаешь, Светка сперла какую-то штуковину. И вроде бы эта самая штуковина принадлежит той гюрзе, которую она вычислила. Так вот, Тань. Сдается мне, им не деньги нужны — деньги так, для отвода глаз… Они ищут эту самую фигню и считают, что она у меня. Светку они прикончили, так?
— Так, — согласилась я с грустным, но неоспоримым фактом.
— Если бы они эту штуковину нашли, то не стали бы больше с тобой церемониться. А они продолжают. Так?
Мне не очень понравилось слово «церемониться», поскольку ничего хорошего оно мне не обещало, но я кивнула.
— И ищут меня… Что у нас получается?
— Но ты-то откуда обо всем этом узнал? Они тебе что, послали черную метку?
— Вроде того, — грустно усмехнулся он. — Прислали странненькую такую записочку по домашнему адресу. Вот, можешь полюбоваться…
С этими словами Сергей протянул клочок бумаги, на котором неграмотными каракулями было выведено: «Предлагаем вам отдать то, что вам не принадлежит. Вознаграждение гарантируем».
— Ну и что? — вернула я ему записку. — Они же тебе не угрожают. Даже предлагают вознаграждение. И потом — может быть, они имеют в виду ребенка?
— Они уже прекрасно знали, что ребенка уже нет, — поморщился он. — Потому что эту записочку мне передали сегодня и сказали, что нашли ее утром. То есть записку положили сегодня, уже зная, что Светки нет.
— С условием, что это они убили, — заметила я, машинально повторяя в очередной раз слово «они».
— А ты в этом сомневаешься? — зловеще прошептал он.
— Тогда при чем тут вознаграждение?
— А это смотря что они имеют в виду, — развел Сережа руками. — Может, у них высшее вознаграждение — смерть? Короче, они считают, что эта дребедень у меня. Поэтому я в опасности.
Я задумчиво теребила край занавески, пытаясь понять, что же это такая за дребедень, так взволновавшая обещающих вознаграждение. Мои мысли продолжали вертеться вокруг органайзера. И отчего-то в моей голове складывалось твердое убеждение, что он вполне и мог быть той самой «штуковиной-дребеденью», ради которой кто-то собрался пролить Сережину кровь.
— Так что, вещица эта — хуже бомбы. Лучше ее в доме не иметь, — заключил Сережа, наблюдая за моими пальцами, занятыми разрыванием края занавесочки.
Я вздрогнула.
— Что с тобой? — удивился он.
— Ничего, — поспешно ушла я от ответа.
Хуже бомбы… А если это и правда — дурацкий органайзер? Кому докажешь, что ты там ничего не понял? А человек думает, что ты уже все знаешь о его деятельности. Может, владелица этой вещицы распространяла героин через супермаркеты и парикмахерские, а косметолог на самом деле был посредником в деле продажи человеческих органов?
И эта самая «бомба» лежит в моей квартире, подвергая меня ужасной опасности. Но это еще полбеды! Бедная моя Ритка Шатохина в данный момент отчаянно рискует жизнью вообще ни за что ни про что!
И все-таки меня не покидало ощущение, что я где-то видела моего гостя раньше. Мое сознание не спешило помогать мне — только смутные образы сумбурно роились в моей голове.
Одна мысль показалась мне невероятной.
Там, где я его, кажется, встречала… Нет.
— Сережа, — позвала я, вернувшись к разговору.
Он вскинул на меня глаза. Если то, что я думаю, правда, тогда зачем он это делает?
— Что? — откликнулся мой гость.
— Знаешь, такой бред — не могу вспомнить одну вещь. «Чернильное зеркало». По — следние слова…
— А это важно?
— Очень. Они странно отвечают моему направлению мыслей… Если я их вспомню, будет проще догадаться.
— «Слава Предвечному, тому, у кого в руках ключи безмерной Милости и беспредельной Кары», — ничтоже сумняшеся процитировал он. — А почему тебя это заинтересовало?
Сергей смотрел на меня и, казалось, забавлялся. Моим удивлением.
— Именно, — улыбнулась я в ответ.
Ничего себе идиот! Этак вот запросто выдает цитаты Борхеса… Тогда почему же «духовной субстанцией» считался Виталий?
Ладно, в конце концов, человек иногда не хочет афишировать свое истинное лицо. Это к делу не относится.
Я потянулась к телефону, но, взглянув на Сережу, сообразила, что не за чем раскрывать ему все мои маленькие секреты.
Поэтому я взяла трубку и направилась в кухню. Конечно, он может подслушать — но я буду стараться говорить тише.
Перед тем, как закрыть за собой дверь, я осторожно оглянулась и увидела, что мой гость занят собственными мыслями и при этом с интересом разглядывает рекламу памперсов «Хаггис». Я прикрыла дверь и набрала Риткин номер.
Она сразу взяла трубку и, совершенно не соблюдая законов конспирации, заорала:
— Танька, ты?!
— Ритка, ты, наверное, планируешь для себя судьбу камикадзе, — сурово одернула ее я.
— Танька, перестань, — засмеялась моя неразумная подруга. — Во-первых, ты не единственная
