Просто, когда это ставишь во главу вопроса, оно так и получается. Не у меня одного. Я спрашивал. Все мужики со мной солидарны в этом вопросе.
И я решился. Я должен ей доказать, что он гораздо хуже. А я лучше. Пусть она это увидит своими глазами. Это раз. А на счет «два» он исчезнет в тумане, и никто, вы слышите, никто уже не сможет нам помешать строить наше семейное счастье.
Я давно все это задумал. Я даже нож похожий подобрал. И кровью предыдущей жертвы его вымазал. Ее, изуродованную тем зверем, серийным убийцей, к нам на вскрытие привезли. Так что я уже знал, как убрать соперника с дороги. Не было подходящего момента. И не было решительности. Решительность пришла в тот самый день, когда эта тварь потребовала от меня развода. Тогда я и решил поставить точку.
Я прекрасно знал, когда он вернется домой. Еще бы! И знал, что дочь его дома. Правда, не предполагал, что не одна.
Вокруг девчонки этот чертов психолог уже с неделю крутился. Я-то знал, почему она к нему обратилась. Может, и мне надо было подойти к нему и поговорить? Не знаю. Наверное, надо было... Может, тогда я решил бы свои проблемы совсем по-другому. Он составил этот портрет убийцы, неглупый малый. У меня тоже были аналогичные мысли. Тем хуже для него, что Танюшку последнее время без присмотра не оставляет. Считает, что может ей помочь. И ее отцу. И матери тоже.
Это так трудно сделать. Они просто дураки. Все трое.
Я тоже пытался. Однажды ночью я связал эту стерву по рукам и ногам, заклеил рот пластырем, положил на палас и сел ей на спину. И говорил... И бил ее по щекам... А она плакала... Я долго говорил. А она начала задыхаться. Причина проста: ее душили слезы, она лила их беспрестанно. Заложило нос. И она чуть не погибла. Господи, благодарю тебя, что этого не случилось. Я люблю тебя, дура! И ненавижу!!!
Мне жаль эту девочку! Жаль! Но что поделаешь? Себя мне жаль еще больше.
Она открыла мне дверь не задумываясь – мы с ней были единомышленники: она хотела верного мужа для своей матери, а я – верной жены для себя. Она не ведала, что я решился. На все. Наш с ней симбиоз ничего бы не дал. И я знал, что мне делать...
А там был еще и этот ее моральный помощник. Что ж. Помогал ей, поможет и мне. Еще более достоверная картина.
Наркотики у меня всегда при себе. Я же все-таки врач, почти...
Они мне иногда так нужны, чтобы Алена не сбежала. Пусть лучше полутруп, чем летучий голландец. Иногда мне это удается, и она, опьяненная, падает в мои объятия. И у нее не хватает сил покинуть наш дом. Пусть так будет всегда!
Малышка готовит кофе. Ее бойфренд считает, что он сможет ей помочь. И она ему верит. Дурочка. Она и не знает, что все это происходит в самый последний раз. Потому... что ее папка жизнь мне портит. И нет ему места на земле. А она верит, что я спасу ее папку, что он перестанет в один прекрасный вечер шляться по чужим бабам. Именно поэтому она впускает меня в квартиру, где уже сидит это придурок-психолог.
Вхожу на кухню, смотрю в окно, привлекаю их внимание, а сам...
Да... Как тот самый мерзкий, гадкий, неуловимый. Ну, нет. Он-то, точно, действовал совсем не так. А я...
– Кофе закипел, ребята.
Сам я не пил этого кофе: я сказал, что вообще не могу взять ничего в рот. А, впрочем, так оно и было.
Они пили кофе, мечтали о том, чтобы вернуть этого типа в семью. Я был с ними солидарен. Ради этого они меня впустили. Я тоже хотел вернуть эту стерву в семью. Только я – старше и мудрей, чем эти молодые люди. Я не верю в озарения и прочую чушь собачью. А вот стресс! Он всех меняет. Он заставляет пересмотреть мнение.
Словом, я был ориентирован на стресс.
Они почти одновременно заснули.
В этом самом кофе – нечто из моего арсенала.
Они оба засыпают за столом.
Дальше... Дальше все было, как во сне... Дозу я вкатил ему смертельную, на мой взгляд. Но для верности надо бы еще и ножом ударить.
Не судьба... Будь что будет. Ключ начал поворачиваться в двери. Пришлось уходить. Жаль...
Когда я узнал, что он все-таки остался жив, но у него амнезия, я понял, что бог меня оградил. Не надо лишних смертей. Хватит одной. И так страшно.
Уйти было совсем нетрудно. Под их квартирой магазин. Меня даже дотошные соседи не увидели. Вот так.
Потом я позвонил ему... Как дрожал его голос!
Жаль, что он выкрутился. Но ничего, еще не вечер. Я еще что-нибудь придумаю. Потом...
Плохо, что эта детективша влезла, мать ее ети. Она мне все карты спутала. Говорят, дотошная баба. До всего докопается. И я сглупил. Сдрейфил, как мальчишка. Сам не знаю, что на меня нашло. Тогда мой поступок мне показался логичным. Если я конфискую научный труд этого лопуха Харламова, тот самый психологический портрет, она решит: надо искать маньяка. А я не маньяк. Я несчастный, одинокий человек, запутавшийся в своих проблемах.
Глупый человек. Если она все-таки вычислит, что это я напал на нее в тот вечер, то сумеет сделать из меня маньяка, все деяния этого типа мне припишет. Все ужасно... И ужасно хочется спать...
Кажется, я перебрал сегодня. Или озона передозировал. Труд на свежем воздухе лечит душу. А ее все нет... Мысли путаются. Спать... Надо спать.
Глава 10
И что дальше? Куда свой взор направить?
Наверное, надо посетить фирму, где работал Харламов. Не знаю пока, что это мне даст. Разве что дополнительные впечатления, которых у меня и так предостаточно.
Посмотрю им в глаза и спрошу, а верят ли они в виновность Харламова Алексея Павловича? И не считают ли нужным нанять маститого адвоката? Такого, который все ходы и выходы знает. Только такой сумеет выиграть дело при теперешнем раскладе. От адвоката зависит очень многое, если не все. Особенно в такой щекотливой ситуации.
Пока это. А там посмотрим. Как карта ляжет.
Фирма «Неон» располагалась на Немецкой улице в старинном здании. Она занимала весь второй этаж. И, судя по количеству арендуемых метров и интерьеру, вовсе не бедствовала. У лестницы охранник в камуфляже.
– Вы к кому, девушка?
Я пояснила, что мне необходимо переговорить с генеральным директором, и, конечно же, показала с безопасного расстояния свое липовое удостоверение.
А потом мне пришла в голову одна мысль:
– Простите, пожалуйста, а вы каждый день работаете или по графику?
– Я – да, а другие...
До других мне сейчас дела не было. И я несколько невежливо перебила:
– А вы случайно не видели здесь вот эту девочку?
Показала Танину фотографию. Я еще и сама не знала, для чего это спрашиваю. Видимо, просто интуиция. Я должна как-то объяснить ее появление в Лешином жилище и Лешино появление в ее квартире. Он рассмотрел снимок и кивнул:
– Да, она была здесь несколько раз. А однажды пришла, его не было на месте, так она до директора дошла, адрес его просила. Какое-то дело у нее к нему было, как она утверждала, срочное. Да влюбилась, наверное, девочка по уши. Вот и таскалась за ним по пятам.
Я не стала убеждать в обратном. Его право думать в меру своей испорченности. Главное, я поняла теперь, почему она появилась у него в квартире и почему потом они отправились к ней домой. Таня в это утро слышала разговор отца с матерью, которые решились на развод.
Это, по словам самого Ковалева, ее убило. И она отправилась к Алексею, который, видимо, все-таки
