Когда мы пришли ко мне на конспиративную квартиру, я прежде всего напоила мою гостью кофе, приправленным коньяком. Она несколько расслабилась, и я задала ей важный вопрос:
— Антонина, вот вы говорили, что ваш сын кому-то задолжал крупную сумму. Вы знаете, кому именно и за что?
— Как вам сказать, задолжал даже не сам Илюша, а его отец, — сказала Ершова и погрузилась в раздумья.
— А конкретнее вы что-то знаете об этом?
— Валерий Иванович Тришевский, Илюшин папа, был врачом в следственном изоляторе. Ему дали деньги, взятку, за то, чтобы он положил одного подследственного в изолятор и рекомендовал его лечение в городской больнице. Валерий вроде бы взял эти деньги и согласился помочь, но не выполнил своего обещания, потому что… умер. Сразу после похорон к Илье пришли какие-то люди и стали требовать деньги обратно. А мальчик ни о чем таком понятия не имел, но стал искать деньги. Он не нашел в квартире ни наличности, ни банковских карт, ни сберегательных книжек, зато нашел кое-какие документы, из которых узнал, что я не умерла, как ему сказали…
— Понятно, — вставила я в образовавшуюся паузу.
— Таня, я должна вам кое в чем признаться, — вдруг заявила Антонина. — Я ведь родила Илюшу на зоне. Да, вот так. Вас это шокирует?
— Ну это, конечно, неожиданно, но моя профессия преподносит мне много сюрпризов.
— Таня, мне с вами так просто общаться, — заметила Антонина. — Я могу вам полностью довериться.
— Спасибо за доверие. — Я скромно потупила взор.
— Поверьте мне, если бы я знала, что мой сын жив, то, освободившись, обязательно нашла бы его. Но я этого не знала. Понятия не имею, зачем Валерий скрыл от меня Илью. Ведь даже после моего освобождения он интересовался мной. Нет, мы не общались. Он следил за мной исподтишка.
— Откуда тогда вы это знаете?
— Тришевский наблюдал за моей жизнью, а я ни о чем таком даже не подозревала. Об этом нетрудно догадаться по фотографиям, которые он делал издалека и складывал в одну папку вместе с письмами, полученными от меня с зоны. Я писала ему недолго, ведь сын перестал нас связывать. Я же не знала, что мальчик жив. Наверное, Валерий решил, что ребенку лучше жить с ним, чем в тюрьме, а потом в детском доме. Но разве я была бы против, если бы он со мной посоветовался? Хотя не знаю… Да, у нас был с ним небольшой тюремный роман, но так, ничего серьезного с моей стороны. Знаете, Таня, женщине очень тяжело там… Мужчин среди персонала много, и все имеют над тобой власть. Честно говоря, я думала, что из-за беременности мне скостят срок, но этого не произошло. Со мной обошлись очень сурово… Сосед, он ведь сам во всем виноват, к тому же не так уж серьезно от меня пострадал… Но дело не в нем, я о Лункине вообще говорить не хочу. Меня Илья беспокоит. Один раз я пережила смерть сына, второй раз не переживу. Таня, как вы думаете, неужели у Ильи взяли деньги, а потом все равно его…
— Давайте будем надеяться на лучшее.
— Давайте, — согласилась она.
— Антонина, я так понимаю, вы что-то придумали, чтобы раздобыть деньги? — осведомилась я, чтобы проверить степень ее искренности.
— Конечно, придумала. Тут и думать особенно не надо было. Мы с Юрой люди не бедные. У нас имелись дома деньги и другие ценности. Я организовала квартирную кражу, — опустив глаза, говорила Ершова. — Это было не так уж сложно. Мы собирались с мужем в санаторий. Я просто перед отъездом отдала Илье ключи, сказала, где что лежит, и все. Тогда мне казалось, что муж ни за что меня не заподозрит. А теперь кажется, что это очевидно. В общем, я запуталась…
— Давайте будем восстанавливать хронику событий, — сказала я.
— А как мы это восстановим? — Антонина в недоумении пожала плечами. — Сын мне отзвонился, сказал, что все прошло гладко, и пропал…
— А что именно прошло гладко — кража или передача денег? — уточнила я.
— Не знаю, он просто сказал, что все прошло гладко и что он выезжает в Сочи, чтобы вернуть ключи. Муж вернулся в Тарасов раньше, но он не говорил мне по телефону про кражу. Сначала я думала, что Юра не хотел меня расстраивать, а теперь я думаю, что он обо всем узнал. Муж интересовался по телефону моим комплектом ключей, а к нашей двери не так-то просто их подобрать…
Антонина могла бы мне об этом и не рассказывать. Здорово бы она удивилась, если б узнала, что мне известно об этой квартирной краже почти все! Однако супруга моего клиента ни о чем таком не догадывалась, и в этом были свои преимущества. По крайней мере, пока я не поймала ее на лжи, и это обнадеживало.
— Давайте вернемся к моему первому вопросу. Вы знаете имена, фамилии или клички тех, кто требовал вернуть деньги?
— Нет, не знаю. Илья говорил, что они сами его периодически находили. Иногда приходили домой, иногда в колледж, подкарауливали на улице и угрожали.
— А фамилию того подследственного, за перевод которого в больницу Валерий Тришевский получил взятку, сын называл вам?
— Да, Илья как-то называл его, но я уже не помню.
— Надо постараться вспомнить. Это очень важно.
— Я постараюсь, — кивнула головой Антонина. — Что-то вертится в голове, я никак не ухвачу.
— Со мной такое тоже бывает. Силишься что-то вспомнить, напрягаешь мозги — и без толку, а потом это всплывает неожиданно, даже без участия мысли. Будем надеяться, что с вами тоже так произойдет… Антонина, скажите, а какую сумму должен был вернуть Илья?
— Первоначально — сто пятьдесят тысяч рублей, но потом его поставили на счетчик. И через полгода у Ильи требовали сумму, втрое большую первоначальной. Ему говорили, раз денег нет, то продавай квартиру. А квартиру можно было продать только через полгода после смерти Валерия… Ну вы понимаете, надо сначала вступить в наследство, потом найти покупателя и все такое…
— То есть благодаря вашей помощи Илья был готов отдать шантажистам четыреста тысяч рублей?
— Да. — Антонина согласно кивнула головой. — Около двухсот тысяч у нас дома было наличкой, в рублях и в валюте. Кое-что я заранее отдала ему из своих личных сбережений. Остальное Илья должен был выручить за реализацию ювелирных украшений и одной коллекции… По моим подсчетам, как раз должно было хватить, даже немного остаться.
— Как вы собирались реализовывать ювелирные украшения? — осведомилась я, полагая, что это был самый рискованный пункт криминального плана.
— Я заранее обо всем договорилась, — отмахнулась Ершова так, будто речь шла о каком-то пустяке.
— С кем? — удивилась я.
— Таня, я говорила вам, что отбывала срок. — При этих словах Антонина жутко покраснела. — Понимаете, мир тесен, однажды я встретилась с одной своей старой знакомой. У нее сейчас в Покровске один полулегальный бизнес. Так вот, я сказала ей, что один молодой человек интересовался у меня, где можно сбыть золото. Она сказала, чтобы я смело присылала к ней этого молодого человека, она его не обидит. Что касается коллекции автографов, то тут я тоже подсуетилась заранее. Я знала одного человека, который очень хотел их иметь. Юра даже собирался ему продать эту коллекцию, но они не сошлись в цене. В общем, я дала Илье его телефон. У меня не было никаких сомнений, что это дело выгорит.
— Вы можете назвать мне фамилию этого коллекционера и вашей знакомой из Покровска?
— Зачем? — насторожилась Антонина. — Вы хотите их привлечь к ответственности?
— Ну что вы, степень их законопослушности меня совсем не касается. Просто нам с вами надо выяснить, обращался ли к ним Илья. Чтобы найти вашего сына, надо понять, на каком этапе ваш план пошел наперекосяк, — пояснила я. — Может, у него уже с реализацией что-то не заладилось?
— Да, да, конечно. Я как-то об этом сразу не подумала, — согласилась со мной Антонина. — Я, пожалуй, сейчас позвоню Эльвире и сама у нее уточню, был ли у нее Илья. Вы не против?
— Конечно, нет, — согласилась я, чтобы не потерять доверие клиентки. — Вы можете
