сначала мои замки. А теперь пытался симулировать амнезию, чтобы не показать, как сильно зуд любопытства обуревал его. Вот сволочь! Ну ладно, я еще на нем отыграюсь, не сейчас, потом как-нибудь… Я села, дала себе несколько секунд на размышления и сказала:
— Юрий Яковлевич, все, о чем я вам вчера говорила, подтвердилось.
— А разве у вас были сомнения? — опешил Козельчик.
— В отдельных деталях.
— А в основном, значит, все так и было. — Больной чему-то горько ухмыльнулся, сморщив при этом лоб в гармошку. — Выходит, моя Тоня родила сына от Тришевского и дала этому негоднику ключи от моей квартиры… С ключами-то любой дурак хату обчистит, на это много ума не надо… И все-таки бабы все одинаковые, я думал, что моя жена — редкое исключение, но ошибся. Сука! Ее красота сместила мое привычное восприятие мира, она…
— Гм. — Этим непринужденным звуком я напомнила Козельчику о своем присутствии.
— Простите, Татьяна Александровна, лично вас я не хотел ничем обидеть. Не принимайте мои слова на свой счет, тем более о присутствующих, как известно, не говорят. — Больной сделал попытку извиниться и снова сел на своего конька: — Но вот объясните мне: зачем она так со мной поступила?
— На то были свои причины, — сдержанно ответила я.
— Причины… Вы говорите так, будто ее оправдываете, — сказал он намеренно агрессивным тоном. — Женская солидарность, не так ли?
— Нет, в данном случае я не собираюсь никого оправдывать, хотя женская солидарность мне не чужда. Юрий Яковлевич, вы наняли меня для того, чтобы найти вора. Я это сделала. Так уж случилось, что организатором кражи оказалась ваша жена. Если вас интересует, почему она пошла на этот шаг, я вам расскажу, при этом постараюсь быть бесстрастной и изложу только факты, — сказала я, профессионально улыбнувшись.
Только Козельчик от моей улыбки не растаял.
— Какие еще факты? — рявкнул он с кровати. — Жена меня предала, и это единственный бесспорный факт! Будь она неладна…
— То есть вас не интересует, какие мотивы заставили ее пойти на этот шаг? — спросила я, готовая к тому, что сразу после ответа мне все-таки придется встать и уйти.
Козельчик колебался. Наверно, о себе напомнил закон единства и борьбы противоположностей. Я видела, какая мучительная гримаса была на его лице, как нервно он теребил рукой край одеяла. Да еще кашель не давал сосредоточиться и принять единственно верное решение. Прокашлявшись, Юрий Яковлевич отвернул голову к стене, погрузившись в свои тайные мысли. Такая манера общения меня угнетала, и я решила, что подожду еще минуту и уйду. Но больной тут же спросил не без язвительности в голосе:
— Ну и каковы же эти мотивы? Желание обеспечить сыночку красивую жизнь за мой счет? Не оригинально.
— Не совсем так, — сказала я, а потом вкратце изложила историю про сто пятьдесят тысяч рублей, которые взял Валерий Тришевский и скоропостижно умер, не отработав их. — Долг переадресовали Илье и поставили его на счетчик. В итоге сумма увеличилась втрое. Все, чем парень располагал, так это двухкомнатная малогабаритная квартира…
Юрий Яковлевич стал анализировать полученную информацию. Минуты через две или три он сказал:
— Значит, Валерий Иванович умер. Царство ему небесное!
Кажется, смерть соперника была единственным событием, которое заинтересовало Козельчика во всей этой криминальной истории, причем не просто заинтересовало, а дало повод для сдержанной радости. Наверное, Юрий думал, что Антонина может уйти от него к Валерию, но раз тот умер, то это несколько меняло дело. Я видела, какие изменения претерпевало лицо Козельчика во время моего рассказа. Из яростного оно превратилось в удивленное, потом на нем появилось что-то напоминающее саркастическую улыбку. Теперь Юрий плохо скрывал от меня свою радость, и в этот самый момент дверь открылась и в палату зашел главврач.
— Ну, Юрий Яковлевич, как ваше самочувствие?
— Неплохо, гораздо лучше, чем вчера, — признался Козельчик, который только что получил от меня радостную весть.
Александр Николаевич понял, что мой визит подействовал на пациента благотворно, поэтому, несмотря на истекшие пятнадцать минут, разрешил мне остаться. Когда он ушел, Юрий Яковлевич брюзгливо возобновил наш диалог:
— Значит, Тоня все это время думала, что ее сын умер нескольких дней от роду?
— Во всяком случае, она мне так сказала.
— Да, Валерий Иванович порядочная скотина! — сделал свой безапелляционный вывод Козельчик. — Но дети не должны отвечать за отцов-придурков — или должны? Вы как думаете?
Я вспомнила, как вчера в кафе Юрий Яковлевич прикрикнул на меня из-за того, что я позволила себе выразить свое личное мнение.
— Вас правда интересует, что я думаю?
— Насчет чего?
— Вы только что спросили меня, должны ли дети отвечать за отцов, — напомнила я.
— Ну это вопрос риторический, на него можно не отвечать. Татьяна Александровна, лучше скажите: что вы думаете конкретно об этой взятке?
— Есть мнение. — Я не стала уточнять, чье именно, — что Валерий Тришевский был неподкупен, а потому денег не брал и ничего никому не обещал. А Илью просто развели. Он еще так молод, чтобы понять это, вот и купился.
— Молод… Я в его возрасте на такой развод ни за что бы не попался. Тут дело совсем не в возрасте, а в наличии в мозгах хромосом. Либо они все на месте от рождения, либо какой-то хромосомки не хватает. Но в одном, Татьяна Александровна, я с вами согласен: что-то во всей этой истории не так, — глубокомысленно изрек бывший вор. — Где-то есть серьезный изъян. Я пока не пойму кто, но уверен, что кто-то все-таки прикарманил изначально сто пятьдесят кусков. Неподкупных людей не бывает, возможно, Валерий Иванович взял деньги и передал их кому следует. А поскольку сыграл в ящик, то третья сторона посчитала, что можно бабки заныкать, не выпуская подследственного под залог. Да, как вы сказали, его фамилия?
— Колесников.
— Не знаю такого, — сказал Хирург после некоторых раздумий, из чего я сделала вывод, что он полностью не разорвал связи с преступным миром. — Возможны и другие варианты. Деньги мог заныкать каждый. И тот, кто давал взятку, и сам Валерий Иванович, и его сынок, да и Антонина могла ввести вас в заблуждение. Она меня как минимум полгода за нос водила! Да что там полгода… Кхе-кхе-кхе…
Козельчик закашлялся. Надо сказать, что сегодня кашель его беспокоил меньше, чем вчера. А некоторые его рассуждения не были лишены здравого смысла. Я не могла согласиться только с тем, что с годами человек не приобретает жизненного опыта. Но разделяла мнение Козельчика о том, что кто-то мог прикарманить деньги, а из Ильи сделал козла отпущения. Да и в искренности Антонины Никитичны я лично не сомневалась.
Прокашлявшись, Юрий Яковлевич какое-то время лежал молча, уставившись в потолок, потом изрек:
— Татьяна Александровна, вы поступили вчера правильно, продолжайте делать вид, что работаете непосредственно на Антонину. Поддаться на уговоры случайного человека — это вполне в ее духе. Она верила людям, хотя они ее часто обманывали… Значит, о нашем знакомстве Тоня не должна пока знать и о том, где я нахожусь, тоже. Найдет меня сама, что ж… у нас с ней будет один разговор, не найдет… другой. А может, никакого разговора не будет. Кхе-кхе… Но мальчика надо найти и всю эту цепочку раскрутить. Почему я, Юрий Козельчик, оказался во всей этой истории крайним? Это несправедливо, вы не находите?
— Нахожу, — коротко ответила я, подумав, что в моем клиенте снова проснулась мания величия, значит, есть стимул выкарабкаться из цепких лап болезни.
