Дома я поняла, что очень устала. Ноги гудели, голова раскалывалась. Я включила душ. Как я под ним умудрилась не заснуть, ума не приложу.
Но, как только моя голова коснулась подушки и я мысленно улыбнулась воспоминанию о Лапине, я почувствовала, как я уплываю, и сон, в который я уходила, был сладок, как сон ребенка или уставшего насмерть человека.
Наступило утро, жестоко вырвав меня из объятий сладкого сна звонком в дверь. Я взглянула на часы — они показывали десять утра.
— Неужели опять кто-то по делу? — захныкала внутри меня Таня-ленивая. — Это будет слишком… Я же должна иногда отдыхать. Я тоже человек, не робот же. Не терминатор какой-нибудь…
Звонки продолжались. Веселые и настойчивые, они вызывали меня к двери. Накинув халат и не найдя тапочки, я босиком прошлепала к зеркалу, причесала волосы и, поняв, что большего от себя я сегодня не добьюсь, пошлепала дальше к двери.
На пороге стояла Алина с огромным свертком.
— Доброе утро, — улыбнулась она, — вы извините, я так рано…
Я сонно улыбнулась и пригласила ее войти.
Она села и нерешительно начала:
— Во-первых, Таня, я думаю, что вы заработали свой гонорар, а мой муж не в состоянии заплатить вам за свой арест… Поэтому возьмите хоть вот это…
С этими словами она протянула мне конверт.
— Здесь не так уж много, но… — она запнулась.
— Откуда у вас деньги, Алина? — рискнула поинтересоваться я.
— Я продала револьвер, — потупившись, тихо сказала она. — Возьмите, хорошо?
Я вздохнула. Если я не возьму, она жутко расстроится. И обидится.
— Хорошо, — кивнула я.
— Уф, — облегченно выдохнула Алина, — а это вам от нас… От меня и Михаила…
Она начала разворачивать сверток.
— Когда-то, — рассказывала она, пока занималась распаковкой, — мы были с ним на этюдах, и тогда он нарисовал наш с ним портрет… Он долго лежал у меня, а я… Я никогда не смогу на него смотреть. Мы здесь — слишком молодые. И слишком счастливые…
Она посмотрела мне в глаза и тихо прошептала:
— Я вас очень люблю, Таня… И очень вам благодарна…
Я даже не успела ответить. Дверь захлопнулась, и она исчезла так же стремительно, как появилась.
С картины на меня смотрели два юных лица, освещенных улыбками и счастьем. Радость била через край. Их любовь казалась вечной.
