тайком проникла в офис Виктора, опять-таки обманув милицию. Разыскивая пропавшую сумку, я встретила тебя – ну в этом, конечно, криминала немного, после чего угнала машину с бандитом, а потом, после аварии, допрашивала другого, применяя методы морального устрашения…
– Да вы же не всерьез пугали его этим удобрением!
– С чего ты взяла? – холодно удивилась Надежда. – То есть, конечно, удобрения такого в природе нет, это точно, но пугала я всерьез, по-настоящему войдя в роль, иначе бы он не поверил. Дальше: здесь, на автобусном вокзале, я в который раз ввела в заблуждение милицию (о чем, кстати, ни капельки не жалею, уж очень противный оказался майор) по поводу сумки и прямо нарушила закон, не сообщив им о наличии денег в другой ячейке.
– А вот интересно, – полюбопытствовала Анфиса, – отчего вы им не сказали про деньги?
– Ну во-первых, я дала слово Антонине, – честно ответила Надежда, – хоть она мне и не нравится, но все же слово надо держать. Во-вторых, меня бы точно после такого сообщения взяли в оборот. А в-третьих, чем меньше болтаешь, тем лучше. Пускай милиция сама разбирается, им по должности положено. Я и так слишком часто занимаюсь не своими делами. Так вот, если бы я все это рассказала мужу, его бы удар хватил. А потом, когда очухался, он бы меня на веки вечные приковал к ножке кровати или к батарее парового отопления и выпускал только в продуктовый магазин, и то по выходным с ним под ручку. У тебя муж есть?
– Ну как сказать… – растерялась Анфиса.
– Ах да, прожили недолго, развелись со скандалом… Ну этот брак не считается. Так что поверь моему опыту: мужу лучше вообще ничего не рассказывать ни про себя, ни про подруг, рано или поздно все против тебя обернется. И пойдем отсюда, а то вон тот мент из камеры хранения посматривает с подозрением!
Она подхватила сумку и решительно двинулась к выходу, столкнувшись с редким потоком пассажиров, прибывших на очередном рейсовом автобусе. Какой-то мужчина, торопясь проскочить мимо, толкнул ее.
– Осторожнее! – закричала Надежда и, когда тот обернулся, ахнула изумленно: – Витя!..
Виктор Бегунов, а это был он, улыбнулся Надежде, без интереса перевел глаза на ее спутницу и окаменел на месте. Спешащие пассажиры задевали его сумками, корзинами и баулами, обзывали бегемотом, пролетела пара-тройка совсем бранных слов, но Виктор ни на что не реагировал. Надежда схватила его за руку и отвела в сторонку. Он шел, машинально переставляя ноги, как автомат.
– Виктор, очнись, – посмеивалась Надежда, – это не призрак Алисы, это ее родная сестра-близнец.
Виктор обалдело помотал головой и неожиданно схватил девушку за руку.
– Она настоящая! – выдохнул он. – Господи помилуй, еще одна на мою голову! Там еще много будет?
– А вы что, всех собираетесь убивать? – спросила Анфиса, вырвав руку.
– Да я вашу сестру пальцем не тронул! – вскричал Виктор.
Она ничего не ответила, только глаза сузились и метали молнии. Надежда подумала, что именно так, наверно, смотрела Алиса на своих врагов. По крайней мере сестричка ее точно зачислила Виктора во враги – ишь как глазами сверкает!
– Слушайте, ну вы же взрослые люди! – примирительно сказала Надежда. – Давайте договоримся, что мы все не желаем друг другу зла. Просто попали в неприятную ситуацию. Виктор, не хами девушке, она и так переживает.
– Простите, – буркнул Бегунов, – у меня сейчас не лучшее время.
– Мы все… – начала было Надежда Николаевна, но тут сообразила, что у нее-то как раз все как будто наладилось. Анфиса потеряла родную сестру, Виктора обвиняют в убийстве, а Надежда наконец получила свои вещи и теперь чувствует себя совершенно счастливой. Эти же двое находятся в растрепанных чувствах и, кажется, не способны позаботиться о себе самостоятельно.
– Вот что, дорогие мои, уходим отсюда срочно, – распорядилась она, оглянувшись на милиционера. – Виктор, машину возьми, а то в этом медвежьем углу никакой транспорт не ходит.
В машине Надежда не позволила убрать сумку в багажник и держала на коленях, ласково поглаживая. Виктор поглядывал на Надежду с уважением.
– Надо бы посидеть где-нибудь, поговорить, – вздохнула Надежда, – только кофе я уже видеть не могу, а в ресторан приличный нас не пустят, вид уж больно потертый.
– Да уж, – согласился Виктор.
– А поедем ко мне, – неожиданно предложила Анфиса, – тут не так далеко. Только… еды нет…
– Обед нужно готовить, – ворчливым тоном завела Надежда, – хоть и для себя одной, все равно. Это вопрос принципиальный! И, говоришь, бывший муж к тебе приходит? Тогда тем более нужно во всеоружии быть! Вдруг он решил вернуться? А так посмотрит, какая ты неумеха – и передумает.
– Да я вовсе не хочу, чтобы он вернулся! – возмутилась Анфиса. – Он мне еще раньше опротивел.
– А тогда гони его в шею! – посоветовала Надежда. – Решительно и бесповоротно! Что это он шляется в чужую квартиру, как к себе домой! Небось и ключи у него есть?
– Ну да… – упавшим голосом согласилась Анфиса.
Тут Надежда заметила, что Виктор сидит на переднем сиденье неестественно прямо, не поворачиваясь, и делает вид, что не прислушивается к их разговору.
Надежда Николаевна Лебедева неплохо знала человеческую природу. Особенно мужской характер. Ведь известно, что все мужчины одинаковы, и для того, чтобы их узнать, достаточно близко изучить одного. Конечно, ее собственный муж Сан Саныч был в этом смысле мужчина совершенно нетипичный. Начать с того, что он многое, если не все, умел делать, Бог дал ему не только умную голову, но и умелые руки. Далее, муж почти не пил, был неприхотлив в еде и редко повышал на Надежду голос. Этим самым тихим, спокойным голосом он время от времени перечислял все недостатки ее характера, главным из которых, как уже говорилось, считал нездоровое любопытство с криминальным уклоном.
Муж у Надежды Николаевны был второй, а первый случился ненадолго и так давно, что она уж и забыла, в чем там было дело. Однако свою исключительную наблюдательность она оттачивала на начальнике и коллегах по работе, а также на случайных попутчиках, допустим, в купе поезда.
Итак, Надежда хорошо изучила мужской характер. И теперь совершенно точно знала, что ее старый приятель Виктор Бегунов недоволен. И даже могла сказать чем. То есть причин для недовольства у Виктора было хоть отбавляй – милиция на хвосте, неприятности с украденным портфелем, невозможность появиться дома и в собственном офисе, но Надежда могла поклясться, что именно сейчас Виктора заботит не это. Сейчас он испытывал легкое недовольство, этакий болезненный укол, потому что у Анфисы, оказывается, есть муж. Надежда умела читать не только по мужским глазам, но и по спине.
Надежда задумалась было, что означает такой факт – только что эти двое буквально готовы были друг друга съесть, но тут же опомнилась. Опять ее занесло! В прошлый раз нафантазировала про Виктора с Алисой невесть что – как они подходят друг другу, а что вышло?
– Приехали, – сказала Анфиса. – Вон туда, к третьему подъезду.
Квартирка была маленькая, скромно обставленная и не то чтобы грязная, а какая-то унылая и безликая. Не висели на стенках забавные фотографии, не валялся посреди прихожей брошенный второпях пушистый тапочек с розовым помпоном, не сверкали глянцем дамские журналы, не доносилась музыка из приемника, даже вода не капала из плохо прикрученного крана.
В маленькой прихожей было тесно, Виктор открыл дверь первой комнаты.
– Не входите туда! – сказала Анфиса. – Это папина комната.
– Ты бы, Витя, почистился, что ли, – встряла Надежда, – где же ты в такой пыли валялся?
– В мебельном фургоне, – усмехнулся Виктор и скрылся в ванной.
Надежда протащила сумки с едой на кухню, неодобрительно покосилась на выцветший клетчатый передник, висевший на простом гвозде, и не стала его надевать. Поморщилась она также при виде вылинявшего кухонного полотенца и обгоревших прихваток. Вообще кухня давно просила ремонта, хотя явной грязи придирчивый взгляд Надежды не обнаружил.
Надежда не просто пялилась на чужую кухню, стоя посредине. Между делом она распотрошила сумки, поставила на огонь сковородку, ловко разбила яйца и взболтала их в мисочке.
– Кастрюлю для сосисок давай! – распоряжалась она, и Анфиса невольно включилась в темп.
Хоп! – один омлет готов, и Надежда тут же положила на сковородку следующую порцию.
