за подружку своей внучки.
— Можно с вами поговорить? — спросила я.
Бабулька суетливо развернулась и побежала на кухню, предварительно пригласив проходить в комнату. Мне пришлось выждать примерно минут двадцать, пока она наконец не вернулась, торжественно неся перед собой блюдо с пирожками как вознаграждение за мое ожидание.
— Вот, все пережарила, — сообщила баба Маша с довольным видом. — Викуся проснется, покушает. Да и вы тоже уж не обидьте.
Я готова была расцеловать бабульку. Со своей суматошной работой я уже забыла, что такое нормальное питание, а уж тем более каковы на вкус домашние пирожки. Сама-то я не слишком знатная кулинарка, особенно в плане выпечки, достаточно вспомнить злополучный торт «Старый замок», который так и пришлось выкинуть.
Поглощая с аппетитом необыкновенно вкусный очередной пирожок, я представилась и рассказала, зачем пришла. Бабулька выслушала меня очень внимательно, нахмурившись от сосредоточенности, а затем начала рассказывать. В тот вечер, когда произошли известные мне события, она как раз сидела на лавочке, ожидая свою ветреную семнадцатилетнюю внучку, ушедшую на день рождения к подружке.
— Я где-то полдесятого вышла, — говорила, вспоминая подробности, баба Маша. — Как раз по телевизору фильм кончился, «Полеты во сне и наяву» называется. К тому времени я уж беспокоиться начала — нет внучки и нет, а ведь говорила, что вернется не поздно. Родители-то в командировке в Заполярье, вот я за ней и слежу в их отсутствие. Ну вот, значит, вышла я на улицу, погуляла немного, потом на лавочку села и жду. Слышу, вроде как вдоль подъездов машина едет. Ну, я приподнялась посмотреть, а она неподалеку от дома остановилась. Не наша машина, импортная, из новых, сразу видно, что дорогая.
Далее баба Маша поведала мне о том, как она осторожно подобралась к машине и наблюдала за ней из-за кустов, думая, что какой-то приятель привез ее Викусю и специально остановился подальше от родного подъезда, чтобы не встретиться с бабушкой. Однако из машины вышел какой-то незнакомый мужчина с букетом роз и направился к соседнему подъезду. Выходило, что это случилось в десять вечера, а может быть, даже чуть позже.
Алексей Соленик — а по описаниям бабы Маши и Костика это был именно он — никак не мог совершить убийство. По времени не сходилось. Таким образом, его алиби было доказано.
Пока суд да дело, мне не мешало бы вспомнить о том, кто и какое место сейчас занимает в рейтинге подозреваемых. Так вот — высоко взлетевший Александр Иванцев, имя которого всплыло в связи с убийством композитора, настойчиво требовал проверки своей личности. Вернее, конечно, не он требовал, он бы наверняка отказался от нее. Однако разум и логика, которых я всегда слушаюсь, советовали мне, не мудрствуя лукаво и не откладывая дела в дальний ящик, осуществить следующий этап расследования. Разумеется, я не смела ослушаться.
Александр Иванцев обитал в ужасно старом, даже древнем, доме, относительно которого можно было лишь удивляться, как он вообще еще держится на этой грешной земле. Двухэтажное строение явно было памятником старины, и я подумала, что, может быть, еще предки Александра обитали здесь в прошлые времена и что его собственная тяга к дому как раз этим и объясняется. А еще говорят, что в наше время молодые совсем не испытывают уважения к старшему поколению…
Внутри оказалось еще хуже, чем снаружи. Предательские свидетельства старины, причем далеко не той, которая считается ценной, ничем нельзя было скрыть. Да и бесполезно было пытаться делать это: наверняка каждый день в доме отваливался очередной кусок штукатурки, и стены давали новую трещину. Поднимаясь по лестнице, я чувствовала себя настоящей героиней, которая смело преодолевает трудности, не боясь последствий. А ну как свалюсь сейчас с этой обветшалой конструкции?
К счастью, я благополучно добралась до второго этажа. Очень высокая дверь с номером три открылась, едва я приблизилась к ней, и на пороге возник заспанный молодой человек в помятом тренировочном костюме и с ведром в руках. Он хмуро оглядел меня, потом бросил мимолетный взгляд на ведро и неуверенно спрятал его за дверь, после чего вновь воззрился на меня.
— Кого-то ищете, девушка?
Лицо парня было чрезвычайно знакомым, но я отказывалась поверить в то, что передо мной тот самый красавец Иванцев. Слишком разительно было отличие между образом, который я привыкла видеть на экране телевизора, и обликом парня, который старательно прятал сейчас дырку на коленке штанов.
— Да, — откликнулась я. — Вы не скажете, где я могу найти Александра Иванцева? Мне сказали, он здесь живет…
В последней моей фразе явно прозвучали растерянность и неверие, что было замечено и правильно истолковано парнем. Очевидно, в тот момент он захотел поддержать свой престиж, сказав, что Иванцев здесь уже не живет или что его просто нет в настоящий момент. Но любопытство относительно того, кто я и зачем пришла, взяло верх, в результате чего парень обреченно выдал:
— Правильно сказали… Я и есть Александр Иванцев.
Немая сцена явилась занавесом этого своеобразного знакомства.
Спустя несколько минут, когда я уже сидела в гостиной квартиры Александра, ко мне пришло понимание того, что кумир современной молодежи выглядит столь непотребным образом по довольно банальной причине. На столе стояли пустая бутылка из-под водки, полная пепельница окурков и довольно грязный стакан, лежал кусок недоеденной вареной колбасы. Когда Александр пригласил меня пройти, он старался закрыть собою стол, но потом, очевидно, поняв тщетность этого намерения, в буквальном смысле махнул рукой и предложил устраиваться в кресле.
Кстати, мебель в квартире была более чем приличная. Кожаные кресла и диван, полированный стол, домашний кинотеатр «Самсунг» и стереосистема… Короче, здесь имелось все, что и полагается иметь обеспеченным людям. На полу лежал красивый бежевый ковер с большим ворсом. Правда, сейчас он был очень грязным и на нем валялись свидетельства беспутной жизни Иванцева: окурки, семечки и прочий мусор. Я осторожно прошла по дорогому настилу, стараясь не наступить на что-нибудь и не испортить его еще больше. Александр заметил это.
— Удивлены, наверное, чего это Иванцев так опустился?
— Дело житейское, — пожала я плечами. — А, кстати, действительно, с чего это вы? — Я сделала неопределенный жест в сторону стола.
— Творческому человеку нужен всплеск, — начал вдохновенно объяснять Иванцев превратности судьбы, глядя на меня с явным интересом. — Когда в делах наступает застой, это не приводит к хорошему мироощущению. Вы меня понимаете?
— Ага, — кивнула я, переменив положение ног. Под одной из них оказалось что-то скользкое, при ближайшем рассмотрении оказавшееся еще одним куском колбасы. — Понимаю, да. Только… как же вы в таких условиях работаете? Или настоящий мастер должен быть привычен ко всему?
Иванцев усмехнулся и проследил глазами за моими действиями. Я как раз пыталась отцепить колбасу от каблука, на который она оказалась надетой. Очевидно, эта картинка так подействовала на моего собеседника, что он перестал пускать пыль в глаза и обреченно махнул рукой:
— Эх, работа… А где она, работа? Я даже, понимаете ли, из дыры этой выбраться не могу, не говоря уж о чем-то другом. Думаете, почему я в этой хибаре, построенной во времена царя Гороха, поселился? Я ж не археолог, чтоб на старину западать. Просто на приличную хату денег нет. Пришлось вот в этом бабушкином наследии осесть.
— Странно слышать, что у вас нет денег, — подала голос я, когда Иванцев погрузился в задумчивое молчание. — Жители города гордятся, что их земляк в люди выбился, со знаменитостями работает.
— Работал, — грустно поправил меня Александр. — Работал, да. Но сейчас я в вынужденном отпуске. Вы не думайте, — продолжал он, заметив, каким взглядом я оглядела предметы на столе, — это я от отчаяния несколько дней назад запил. Увидел товарища своего бывшего, мы вместе в группе были, он вам должен быть знаком, если вы «Небом Вселенной» интересовались. Вспомнил былое, вспомнил, как уходил от ребят несколько лет назад… И тоска навалилась. Тогда мне казалось, что все будет как в сказке, с моим-то талантом и внешними данными… А может, и будет еще, а?
