Как-то это вяжется с госпожой Серафимой. Именно муж настоял на том, чтобы Ирина начала эти сеансы магии. Оттягивал визит к опытному врачу? Надеялся, что лжецелительница поможет «залечить» Ирину? И случайна ли наводка госпожи на то, что порчу навела лучшая подруга, по иронии судьбы являющаяся неплохим врачом? Сергей оклеветал Юлю, Серафима указала на нее на фото, к гадалке Ирину привел Сергей. Вот она, явная цепочка. Они перекрыли бедной женщине возможность проконсультироваться с хорошим, заинтересованным врачом, внушили надежду на скорое излечение, объяснили внезапность ее заболевания логичными, на ее взгляд, причинами. Все очень просто. Пока Ирина держится, но в какой-то момент сердце не выдержит, и Сергей, как законный муж, станет владельцем ее накоплений и недвижимости.
Если я сейчас завалюсь со своими догадками к Ирине, она, скорее всего, мне не поверит. Когда женщина влюблена, ей можно говорить сколько угодно гадостей про ее возлюбленного, она только будет виновато моргать глазами и обижаться, либо вычеркнет вас из списка близких друзей. Эту истину я поняла на примере своих отношений с Алиной: моя подруга имела удивительную способность в качестве бойфрендов находить себе редкостных прощелыг и неудачников, они высасывали из нее деньги, убивали ее время, ухитрялись развить комплекс неполноценности и уходили, довольные собой.
Кстати, к подобному типу женщин относилась, скорее всего, и Ирина. Юля рассказывала мне про курортный роман подруги – все тот же сценарий. И Сергей ничем не отличается от турецкого мачо, только более вялый и рафинированный.
Единственное, что могло указать Ирине на грехи ее идеала, – это обвинение в неверности, подкрепленное неопровержимыми доказательствами. Она – женщина хоть влюбленная, но сильная и гордая. Если узнает, что он творит за ее спиной и на что тратит ее деньги, поверит и во все остальное. Только вот для того, чтобы уличить его в неверности, требовалось время, а у меня его было мало. Как еще можно поймать Сергея, если не следить за ним неотступно?
Люся и Вася! Вот кто всегда свободен и никогда еще меня не подводил. С этой парочкой бомжей я познакомилась недавно, жили они на заброшенном кладбище, нежно любили друг друга и категорически отказывались что-либо менять в своей жизни. Люся обладала артистическим даром, Вася имел недюжинную физическую силу и был надежен, как танковая броня. Я хорошо платила им за их услуги, но помогали они мне, как я подозревала, не из-за денег и палки колбасы, а из любви к авантюрам и возможности для Люси проявить свои артистические таланты.
В ближайшем супермаркете я купила их любимое лакомство: сушеные щупальца кальмаров, добавила к ним колбасу, белый хлеб, лимонад. Спиртное и сигареты я не покупала принципиально: эти люди вызывали во мне глубокую симпатию, и травить их я не собираюсь. Посетителей на кладбище обычно не наблюдалось, это было заброшенное старое кладбище, а не менее старенькая часовенка давно превратилась в уютное жилище. В теплое время Вася и Люся жили под открытым небом, Вася страдал клаустрофобией, а Люся любила звезды и вольный ветер. Но сейчас близилась осень, и я нашла моих приятелей за обустройством часовни: клаустрофобия клаустрофобией, а в сугробе и замерзнуть можно. Да и вольный ветер не приносит удовольствия, если он со снегом, а у тебя нет крыши над головой.
Люся уже заканчивала «стеклить» маленькое оконце плотной полиэтиленовой пленкой, Вася же все пыхтел над устройством очага. Фишка была в том, что подобие печки, которое он сооружал, выпускало дым в помещение, а надо было, чтобы дым, как у людей, выходил наружу.
– Кирпичей и раствора я сколько хочешь со стройки натаскаю, нам бы настоящего печника нанять, – крякнул Вася, – но среди наших печников нет. Есть доктор физико-математических наук, но от него никакого толку. Только настроение портит своей математикой. Как начнет трындеть про теорему какую-нибудь или про скорость элементарных частиц, убить хочется. Я что, зря, что ли, из девятого класса школы сбежал?
– Найду я вам печника, не переживай, – пообещала я, – и кирпичи воровать не надо, побьют еще. У меня для вас задание есть. Гонорара будет достаточно и на печку, и на то, чтобы окошки застеклить. Твоей пленки, Люся, хватит до первых морозов, потом потрескается. Согласны?
– Спрашиваешь! – укорила меня Люся. – Мы бы и так согласились, за кальмаров.
Я отдала им утянутую под шумок у Ирины фотографию Сергея, фотоаппарат, назвала адрес, дала деньги на транспортные и прочие расходы. Кроме всего прочего, я экипировала Люсю новыми джинсами, кроссовками и курточкой: вполне возможно, что наблюдение придется вести не только на улице, а кто же пустит бомжиху в кафе! Васю наряжать не было резона: если его подруга, как женщина, старалась следить за собой даже в таких условиях, личина Васи сразу выдавала в нем романтика помоек. Такого одевай не одевай, в приличное заведение не пустят.
Ребята наскоро подкрепились привезенными мною продуктами, Люся переоделась, и на моей машине мы выехали в город. Ремонт отменялся, мое задание было важнее. Я высадила их возле дома Ирины и Сергея, Люся чинно села на скамеечку, развернув выпрошенный у меня по дороге глянцевый журнал, Вася направился к помойке. Я притормозила: так он выполняет мое поручение. А я-то была в нем так уверена! Нет, я не права. Вместо того чтобы начать самозабвенно копаться в ворохе пакетов, Вася предложил закурить подошедшему раньше его коллеге. Молодец! Достал фотографию, явно собирает сведения.
Дома я застала гостей. Как-то в состоянии крайнего морального и умственного размягчения я умудрилась дать Алинке комплект ключей от нашего дома. Потом, конечно, раскаялась, получила нагоняй от деда, но не забирать же ключи назад! Тем более что Алина так просто их и не отдала бы. Нет, когда она приходила погостить одна, я обычно радовалась. Алина относилась к тому типу гостей, которые не выматывают хозяев необходимостью развлекать их, ухаживать, оказывать прочие знаки внимания. Она прекрасно знала, где находится гостевая комната, комплект свежего постельного белья и холодильник. Еще и нас с дедом прикармливала своими сомнительными кулинарными шедеврами. Одним из ее увлечений была экзотическая кухня, эксперименты, как правило, она ставила на нас.
Вот и сейчас ощущалось присутствие незваных гостей: возле дома стояла незнакомая машина, в прихожей висел голубой плащ Алинки, из дома тянуло каким-то благовонием, все это дополнял глубокий бас, монотонно выводящий некий речитатив. Я шагнула за порог: по гостиной мерно вышагивал красивый молодой батюшка с аккуратной бородой. В одной руке его ритмично покачивалось кадило, другой он время от времени осенял углы моего дома. Я испытываю глубокое уважение к церкви и хотя не являюсь девицей набожной, но в присутствии служителей церкви чувствую себя школьницей, прогулявшей контрольную. Ни разу не была на исповеди, и почему, интересно, под взглядом батюшки в голову приходят мысли о собственной греховности?
В общем, я не стала поднимать шум, тихонечко скользнула в свою комнату и постаралась не подавать признаков жизни. Авось Алина про меня не вспомнит и не заставит выполнять какие-нибудь обряды. Спустя некоторое время за окном заурчал мотор машины, я выглянула из-за занавески, увидела сквозь легкую тонировку стекла окладистую черную бороду и с облегчением вздохнула. Каяться в грехах и слушать проповедь меня не заставят. В комнату протиснулась Алинина голова.
– Не слышу благодарности. Знаешь, как трудно было заполучить самого молодого и красивого батюшку в городе? Он вообще не из нашего прихода. Знаешь, говорят, что они совершенно не реагируют на женскую красоту, а мне показалось, что он на меня так смотрел… У меня даже все внутри екало.
– Екало у тебя от священного ужаса, – поправила я ее, – передо мной. Знаешь, дорогая, когда-нибудь я увижу в своем доме скопище масонов или фабрику по изготовлению бактериологического оружия.
– Ты недовольна? Ты не понимаешь, что вступила на борьбу со злом? И тебе просто необходима поддержка светлых сил и моя. Знаешь, сколько дряни выгнали мы с отцом Илией из углов твоего дома? Между прочим, выдела бы ты, как чадили свечи в твоей спальне, – хихикнула она. – Греховные мысли по ночам одолевают?
– Если бы только по ночам, – тяжко вздохнула я, – и днем тоже. Да и сейчас, если хочешь знать.
– Кто он? – запрыгнула Алина ко мне на кровать. – Почему не знаю? Ну, рассказывай же!
– Не он, а она, – проникновенно глядя в глаза подруге, ответила я, – и имя ее начинается на букву «А», и сидит она сейчас передо мной, и если она не пообещает мне, что ни под каким предлогом больше не будет водить в мою спальню чужих людей, я придушу ее на месте!
– Ладно, не напрягайся, – отмахнулась от меня Алина, – смотри лучше, чего я тебе достала.
Она вытряхнула из пакета несколько разношерстных талмудов: толстые потрепанные книжки чередовались с новенькими, в мягких обложках, среди них затерялось несколько фильмов на компакт-
