попрощался с Толяном:
— Ну, не скучай тут, я скоро!
И я посторонилась, чтобы пропустить его мимо.
Он уже почти дошел до конца вагона, и я выбирала, куда бы мне лучше отправиться, в гости к Толяну или в ресторан к Саньку, когда в коридоре появилось новое действующее лицо. Это был мой старый знакомый с квадратным подбородком и под два метра ростом. Он проводил взглядом уходящего в ресторан Санька и не мог не заметить меня.
— Привет, — улыбнулась я. — Как у нас сегодня настроение?
— Бодрое, — ответил он то ли в шутку, то ли всерьез, и я не поняла, в каких мы с ним сегодня отношениях. Я ожидала от него чего угодно, поэтому не удивилась, если бы он снова не обратил на меня внимания или вовсе не узнал. Узнал, и на том спасибо, но мне этого было мало, поэтому я продолжила:
— Какие у вас планы на вечер?
Я заметила, как при этом вопросе по его лицу пробежала едва заметная тень. И означать она могла только одно: он не мог скрыть своей досады. Это было довольно неожиданно для меня. За все время нашего знакомства Борис Алексеевич ни разу не попадал в сколько-нибудь затруднительное положение, абсолютно владея собой. Неужели я нарушила сегодня какие-то его планы? Это было лучше, чем ничего, и я не собиралась оставлять его в покое.
— Я должна оставить надежду и удалиться в свою келью? — дразнила я его. — Или покорно дожидаться, когда сам господин снизойдет до меня?
При этом я молитвенно сложила ладони и направила на него самый преданный взгляд.
На его челюстях заиграли желваки, и он не сразу нашел нужные слова.
— У меня сегодня другие планы на вечер, Юлия Сергеевна, — наконец выдавил он сквозь зубы, и я убедилась, что смогла-таки его достать.
Он вернулся к себе в купе, и я торжествовала. Это был тот самый случай, когда худой мир был хуже доброй ссоры. Можно до самого Владивостока продолжать эту бесконечную игру, говорить друг другу комплименты, чередуя их с деланым равнодушием.
— Какого черта! — сказала я себе. — Если я чем-то и мешаю вам, Борис Алексеевич, то именно для этого я здесь и нахожусь. Тем более если вы-то и окажетесь моим долгожданным курьером. А если нет, то, простите покорно, такая у меня работа. И пока я не узнаю всю вашу подноготную, вам придется еще со мной повозиться.
И я демонстративно постучалась в соседнее купе, где в одиночестве скучал в это время Толян.
— Разрешите составить вам компанию? — улыбнулась я ему, чем вызвала его легкое замешательство: он явно не ожидал такого визита.
— Заходите, пожалуйста. Честно говоря, не ждал. Пивка?
— Ну, за неимением более романтических напитков… — состроила я разочарованную физиономию. — Или вы боретесь за трезвый образ жизни?
— Да боже сохрани! — заржал он. — Пивка для рывка!
— Ну, тогда другое дело. А то я что-то заскучала с книжкой в руках, дай, думаю, загляну к соседям.
— Вот и правильно, — протянул он мне руку. — Анатолий.
— Юля.
Я говорила гораздо громче, чем это было необходимо, чтобы Борис Алексеевич за стенкой мог слышать каждое мое слово.
— А где же ваш товарищ? — спросила я, оглядываясь.
— Да он поужинать пошел, но скоро, — подмигнул, — он должен вернуться, и мы сможем поменяться с ним местами. Не согласитесь ли составить компанию?
— С радостью. А что же вы с ним не пошли? Вы же, кажется, друзья?
— Да не то чтобы друзья, — покачал головой он. — Мы и познакомились-то в поезде. Да ну его к лешему! Два дня был человек человеком, а теперь чего-то перепугался!
Пиво развязало язык моему новому знакомому, и это было как нельзя кстати.
— Кого же он так боится? — засмеялась я. — Уж не милиции ли?
— Хуже, — оценил мою шутку Толян. — Боится, что его обворуют. У него с собой какие-то важные документы, так вот он все боится их потерять. Говорит, что ему за них голову снимут. Даже не пьет ничего, кроме пива. До чего людей жадность доводит!
Мой собеседник даже не представлял, насколько он мне сейчас был интересен.
— Я бы этого не сказала, — усомнилась я. — Позавчера он был еще бойцом!
— Так то позавчера, а со вчерашнего дня заболел наш Санек, — потешался над товарищем Анатолий, потягивая пиво из бутылки.
— Съел, наверное, чего-нибудь, — поддержала я его, — или выпил лишнего. То-то ему страшное и мерещится. Тараканов еще не ловит?
Я преобразилась в совершенно простую деваху, и это явно было по душе моему собеседнику. В моем репертуаре этот образ назывался «Дочь трудового народа» и приблизительно соответствовал по своим интеллектуальным и душевным параметрам маляру-штукатуру второго разряда.
— А моя подруга, похоже, в ресторан намылилась и меня не взяла с собой, зараза такая. Так что пропадаю во цвете лет, — окончательно расхулиганилась я. — А ты, оказывается, жмот, леща заныкал!
Таким образом отреагировала я на тощую рыбку, обнаруженную мной между пустыми бутылками.
— Да я на эту воблу уже глядеть не могу, — сморщился Толян. — Весь день грызем, проклятую!
В этом образе я чувствую себя очень комфортно, поскольку «своя в доску баба» не предполагает никаких романтических заигрываний. Такие девушки охотно выпивают в мужской компании, хохочут над самыми рискованными анекдотами, но при случае могут постоять за себя и не позволяют по отношению к себе никаких вольностей.
И Толяна, мне кажется, это больше чем устраивало. Он, что называется, был «не по этой части». То есть иной раз и не против, но с большим удовольствием пропустит лишний стаканчик. Об этом теперь тосковала его душа, и он уже с нетерпением поглядывал на часы. Но его надеждам не суждено было сбыться.
Глава 6
— В чем дело? — услышала я у себя за спиной знакомую фразу, но на этот раз она звучала уже совсем грозно и не предвещала Толяну ничего хорошего. И он это понял, судя по тому, как изменилось его лицо.
— В чем дело? — повторил Борис Алексеевич. — Я же, кажется, сказал, что эта девушка со мной!
Толян мучительно вспоминал, где он видел этого человека — предыдущий инцидент, видимо, напрочь выветрился из его головы, тем более что в прошлый раз интерес ко мне проявил, как я теперь понимала, Санек.
Наконец ему удалось что-то вспомнить, и это воспоминание заставило его поморщиться.
— Слушайте, я тут совершенно ни при чем… — попытался объяснить он нежданному гостю, но тот не желал слушать никаких оправданий.
— Пойдем поговорим, — тем же тоном потребовал он.
— Юля, да объясни ты ему! — с отчаянием посмотрел Анатолий на меня.
Его вполне можно было понять: Борис Алексеевич был на полторы головы выше его и в два раза тяжелее. Результат «разговора» был известен заранее.
— Борис Алексеевич, — попыталась я сказать свое веское слово, но он отмахнулся от меня, как от назойливой мухи.
— Я же сказал, пойдем выйдем! Или я непонятно выражаюсь?
Толян обреченно поднялся со своего места.
