всем телом, но она отвернула голову и сказала:
– Постой, дорогуша, тебе сперва надо бы помыться.
Он сделал вид, что не слышал, стараясь раздвинуть ей ноги, отчаянно желая женщину. Одной рукой мял и тискал груди, другую просовывал между ног, но Нелли была непреклонна.
– Тебе надо помыться, – твердо повторила она. – Таковы правила!
Он не обращал внимания, ища ртом ее губы, протискивая между зубами язык. Нелли начинала сердиться. Господи, до чего трудно урезонивать этих пьяниц! Приходится обращаться, точно с ребенком, в самом деле! Но действовать надо решительно, подумала она, пробуя шлепнуть настырную руку. А он вдруг ухватил пальцами кожу на внутренней стороне ляжки, больно щипнул, чтобы силой раздвинуть ей ноги, она страдальчески вскрикнула, и крик еще больше разжег его.
– Пусти! – рассерженно взвизгнула Нелли.
Он опять ущипнул, наслаждаясь визгами, вонзил зубы в пышную грудь. Нелли испуганно охнула и принялась выворачиваться из-под потного тела.
– Ну ладно, красотка, – выдохнул он, – я не хотел сделать тебе больно.
Нелли частенько сталкивалась с такими типами, знала, что он отступится, как только она сама причинит ему боль, и, высвободив руку, впилась ногтями в щеку. Ярость ослепила его. Да, он хорошо помнит, как стискивал тонкую шею сильнее и сильнее, пока жилки бешено не затрепетали под пальцами и биение это стало отдаваться в руках, в мозгу, голова закружилась, и он уже ничего не видел, кроме красной пелены перед закрытыми глазами.
Он не помнил, боролась она или нет, потому что прошло несколько минут, прежде чем он опомнился. Лицо у нее было белое, словно мел, глаза закрыты, горло покрыто красными пятнами, и ему даже не требовалось наклонять голову и прижимать ухо к сердцу, чтобы понять, что она мертва. Но он лишь смутно сознавал, что задушил ее сам.
Он еще минуту лежал на ней, недоумевая, что это на него нашло, а потом ледяной страх начал рассеивать алкогольный угар. Вдруг кто- нибудь войдет в дверь и увидит, как он лежит в постели с обнаженным трупом? Не кричала ли она? Он не помнил. Быстро оделся, плеснул в лицо водой, чтобы окончательно прийти в себя. Он уже не был пьян, все инстинкты обострились из-за необходимости срочно что-то предпринять. Кровь пульсировала в венах, создавая впечатление невероятного прилива сил.
Надо избавиться от трупа, решил он, задумчиво глядя на кровать. Наклонился, пытаясь натянуть на обмякшее тело сильно декольтированное платье, на лбу выступила испарина, дыхание со свистом вырывалось сквозь стиснутые зубы. Он поднял ее на руки, тихо вышел в коридор, крадучись спустился по скрипучей лестнице. Из другой комнаты доносились приглушенные голоса и тихий смех, но никто не видел, как он уходил с переброшенным через плечо безжизненным телом Нелли.
Улица была темна и пустынна, булыжная мостовая поблескивала в лунном свете. Кошка, подвернувшаяся под ноги на ступеньках, метнулась прочь, а он направился к реке, напряженно ожидая возможной опасности. Но никто ему не встретился: большинство жителей города уже попрятались до утра за окнами, плотно закрытыми ставнями, и дверями, крепко запертыми на засовы.
Он постоял на мостках, глядя на крутящуюся внизу воду, швырнул свою ношу и быстро шагнул назад, чтобы не забрызгаться. Тяжелое платье на удивление быстро увлекло ее ко дну, и перед ним лишь на краткий миг в последний раз мелькнули рыжие волосы, неестественно белая рука, и все исчезло. Он выждал еще минуту, чтобы удостовериться, что она не всплывет. Удостоверившись, отвернулся с глубоким облегченным вздохом и вытащил из кармана платок, чтобы вытереть взмокший лоб.
Оглядев улицу, он почувствовал себя значительно лучше. Разумеется, тело всплывет через день-другой, но если и так, что с того? Дешевая шлюха без родных и друзей, найденная в Клайде, не повод поднимать шум, и власти скорее всего не потратят особенно много времени на расследование причин ее смерти. Впрочем, все равно, решил он, следует на время убраться, просто из осторожности, и лучше уехать в Лондон, город, где никто никого не знает. Он так велик, что послужит ему превосходным убежищем.
Сосредоточенно попыхивая сигарой, он отошел от окна, вернувшись мыслями к настоящему. Теперь, раз уж он здесь, надо воспользоваться случаем и, может быть, даже подыскать себе подходящую жену, должным образом, укрепив свое общественное положение. Он, в конце концов, человек богатый, весьма любимый друзьями и уважаемый знакомыми. Теперь он понимает, что давно следовало приехать в Лондон, так как именно тут он наверняка добьется успеха в свете, которого почему-то никак не мог добиться дома. Удовлетворенная улыбка скривила тонкие губы, светлые глаза сверкнули. Может, бедняжка Нелли в конечном счете сослужит ему хорошую службу.
Глава 6
Мереуин вздрогнула, услышав, как стукнула дверь гостиной, и поспешно выскочила из спальни, где расхаживала взад-вперед по роскошному ковру. Сердце ее екнуло при виде огромной фигуры маркиза, шагнувшего в комнату с завязанным джутовым мешком в руках. Он сменил свой простой костюм, который носил в течение почти всего плавания на «Горянке», на модные панталоны до колен, чулки, батистовую рубашку и богато расшитый камзол из коричневого бархата. Темные кудри были тщательно заплетены в косу, перехваченную черной лентой. Мереуин замерла на месте от изумления, не в силах поверить в подобное преображение.
Понимающая улыбка тронула полные губы маркиза.
– Вы, похоже, поражены моим обличьем истинного денди, – небрежно изрек он. – Несомненно, скоро поймете, что я везде чувствую себя как дома.
– Да, как мерзавец, пират и искатель приключений, – угрюмо подтвердила она, ненавидя его за то, что он сказал сущую правду, – но не как джентльмен.
Серые глаза сверкнули.
– Как я погляжу, вы цепляетесь за любую возможность оскорбить меня. С этим скоро будет покончено, моя дорогая.
– Что вы хотите этим сказать? – храбро спросила Мереуин, несмотря на дрожащий подбородок. Девушка вдруг осознала, что целиком и полностью зависит от его милости, ибо здесь, в Лондоне, нет ни Александра, ни даже Карла Уилсона, чтобы защитить ее.
Он встал, сцепил руки за широкой спиной и глянул на нее сверху вниз.
– Я вовсе не собираюсь так быстро избавлять вас от мучительных догадок, рассказав, что задумал, – насмешливо сообщил Иен и протянул мешок. – Это вам.
– Что это? – подозрительно спросила Мереуин, не сводя укоризненного взгляда с его красивого лица.
– Развяжите.
Она нерешительно взяла мешок, развязала шнурок чуть подрагивающими пальцами, нервничая от того, что он смотрит на ее склоненную голову. Мешок упал, явив на свет платье из темно-зеленого бархата с рукавами и юбкой, отделанными кантом цвета слоновой кости, и низким декольте, украшенным тончайшим бордоским кружевом.
– Довольно простенькое, – прокомментировал маркиз, наблюдая, как она восхищенно разглядывает платье, – и, по-моему, цвет не совсем ваш, но это все, что я смог раздобыть за столь короткое время.
– Как можно было успеть сшить его для меня! – растерянно проговорила Мереуин. – Мы ведь всего несколько часов в Лондоне!
– Да, вы правы, мисс. Платья, которые я для вас заказал, будут готовы через несколько дней. Мне пришлось заплатить вдвое, чтобы получить их так быстро и без предварительной примерки, но это было приготовлено для вас раньше.
– Где же вы его раздобыли? – допрашивала Мереуин, пропустив, мимо ушей его последние слова.
– Предположим, одна моя подруга оказалась настолько любезной, что нашла его в своем собственном гардеробе.
Щеки Мереуин вспыхнули, а раскосые глаза широко раскрылись.
– Вы хотите сказать, что оно… оно принадлежит вашей любовнице?
– Да. Или, точнее, сказать, некогда принадлежало той, что некогда была моей любовницей.
Мереуин издала сдавленное восклицание, и изо всех сил швырнула зеленое бархатное платье на пол.
– Вы что, в самом деле думали, будто я соглашусь надеть это жалкое подаяние?
Иен подхватил платье, комком упавшее к его ногам и встряхнул его с показной беззаботностью.
– Не понимаю, почему бы и нет. Вполне годится, хоть и вышло из моды. Кроме того, – добавил он, шагнув к Мереуин так стремительно, что она не успела отпрянуть, – вам придется признать, что носить ваше уже невозможно.
Он протянул руку, ухватил, ворот поношенного красно-коричневого платья и рванул, разорвав лиф почти до пояса, отчего обнажились ее гладкие белые плечи.
Мереуин вскрикнула. Устремленные на него глаза потемнели, взгляд, наполнился страданием.
– Можете не соглашаться со мной, мисс, – хрипло сказал, маркиз, – но ваше платье давно утратило, былую свежесть. Простите за резкость, однако, другого способа убедить вас признать это не существует. Ну, собираетесь вы переодеваться или мне придется помочь вам?
Больше всего Мереуин была ненавистна мысль, что он может прикоснуться к ней, и она, не обращая внимания на его присутствие, быстро сбросила с себя разодранный красно-коричневый бархат, хотя по щекам ее текли слезы унижения. Маркиз лишь на краткий миг увидел стройные икры и тонкие щиколотки, прежде чем ее окутал сияющий зеленый бархат.
– Прекрасно сидит, – заметил он, внимательно разглядывая стоящую перед ним девушку с покорно склоненной золотой головкой. – Элизабет здорово растолстела за последние несколько лет, но была точно такая, как вы, когда шили это платье. Немножечко длинновато, да ничего, придет миссис Ладли и подгонит как следует.
– Я бы лучше сожгла его, чем надела, – объявила Мереуин, подняв голову и метнув на него недобрый взгляд, – но вы не
