идеальным порядком. Им было все равно.
Я погладила по гладкой полированной крышке пианино. Взгляд наткнулся на знакомый томик «Английской поэзии абсурда». Сразу вспомнился детский восторг Аньки по поводу моего дара… Я поняла, что не хочу расставаться с ним. Прижав книжечку к груди, я посмотрела на Анькину фотографию. Мне показалось, что подруга согласна со мной. Более того — ее взгляд приказывал мне взять себе лимерики…
Как часть наших с Анькой воспоминаний. Как часть Анькиного присутствия в этом мире…
Выйдя из подъезда, я посмотрела на часы. Потом огляделась вокруг. Игорь сидел на лавочке. «Насущный хлеб» торчал из кокетливого пакета с изображением прелестной девы.
О, черт! Опять белая «девятка»! Кажется, я выругалась вслух. Потому что Игорь посмотрел на меня удивленно и с испугом. Его уже начинал немного напрягать мой загадочный менталитет.
Я пожала плечами. Все равно он не поймет высокой мистики момента.
Глава 5
Конечно, первым моим импульсом было рвануть вслед за проклятым фантомом вдогонку. Но… Я представила себе созданную мной неразбериху, поскольку загадочная машина могла вообще не иметь ни ко мне, ни к Аньке никакого отношения.
Конечно, фифти-фифти. С таким же успехом она могла его иметь. И я-то чувствовала, что эта очаровательная «девятка» загадочно неравнодушна к моей персоне.
Но просто остановить машину и спросить ее владельца, чего это ему от меня нужно, я не рискнула.
Мне пока что не очень хотелось встретиться с описанными тетей Шурой амбалами.
Может быть, попозже. Я вздохнула. Ситуация оставалась загадочной, и, как говаривала Алиса, посетившая Страну Чудес, выглядела все «чудесатее и чудесатее».
Насколько я знала свою подругу, она никогда не дружила с гоблинами. Однако именно представители этого гнусного племени посетили ее квартиру роковой ночью!
С деньгами у Аньки всегда было не очень густо, значит, ограбление не подходит. Да и в квартире присутствовал обычный Анькин…
Стоп. А ведь этого лирического беспорядка как раз и не было. Там все сияло чистотой и порядком! Конечно, можно предположить, что Анька сошла с ума и начала убираться в квартире. Но это вряд ли! Скорее можно предположить, что некий «икс» искал в ее квартире нечто жизненно ему необходимое. Потом он понял, что намусорил, а так как обнародовать свой визит не входило в его планы, сам навел марафет. Не зная, что Аньку тошнит от идеального порядка.
Об этой черте ее характера знали только немногие. Я, Игорь и сама Анька. Может быть, еще тетя Шура.
Значит, посетитель не входил в число близких знакомых подруги.
«Иванова, не кажется ли тебе, что к концу расследования самой придется воспользоваться услугами Игоря Волошина, как крупного специалиста в сдвигах по фазе и съезжании крыш?»
Если и кажется, то овладеть ситуацией я уже не в состоянии. Буду рисковать своим многострадальным рассудком. В конце концов, если отключится сознание, можно опереться на подсознание. Говорят, оно гениально…
Так. Вернемся к нашим «девяткам». Достоверно известно три факта. Первый: Аньку ночью посещали подозрительные типы. Второй: эти типы произвели в ее квартире генеральную уборку. Значит, они что-то искали. Третий: в некотором отдалении от места трагического происшествия отдыхала милицейская машина, владелец которой почему-то предпочитает пешие прогулки.
И вдобавок ко всему этому — фантасмагорическая белая «девятка», являющаяся то здесь, то там и сводящая сыщицу Иванову с ума…
Не густо, матушка, не густо! Я задумалась. Что ж, попробуем поговорить с дежурившим здесь милиционером. Как это сделать, я уже придумала. Когда продуман план действий, можно приступить и к самим действиям.
Выяснить имя скромного опера мне помог Мельников. Иногда я пользуюсь личными связями. А именно — обращаюсь за помощью к однокурснику и верному другу по моим молодым игрищам Андрюше Мельникову. Обычно он относится к моим затеям довольно добродушно. Если я не захожу, по его мнению, слишком далеко. В определении пределов дальности моих действий наши мнения часто расходятся.
Сначала Андрюшка ворчал, что «дежурящий ночью опер — это из области фэнтези», потом все-таки позвонил в нужное отделение и радостно сообщил, что действительно, нашелся такой нетипичный опер, по фамилии Ячкин.
Вот и отправилась я к нетипичному Ячкину на крыльях надежды.
Естественно, придумав себе красивую легенду о том, что я репортер криминальной хроники газеты «Тарасовские вести».
Чтобы у Ячкина не было никаких сомнений на сей счет, мой давний друг Володя, подвизающийся в данной газете в качестве руководителя отдела этой самой хроники, выправил мне ксиву, из которой даже тупому стало бы ясно, что Татьяна Иванова является внештатным сотрудником славного издания, и попытки уклониться от ее вопросов нежелательны и бесполезны.
Все было продумано и скроено так ладно, что у меня несколько повысился жизненный тонус.
Я подошла к желтому зданию местного отделения милиции, радостно напевая известный хукеровский блюз «Бум-Бум», и сердце мое стремилось навстречу доблестному Ячкину.
Ибо сей славный Ячкин был одним из узелков, распутав которые я могла бы добраться до разгадки.
Василий Ячкин оказался именно таким, каким я его себе и представляла. Он сидел за внушительным столом и задумчиво ковырял в зубах спичкой. Вид у него при этом был примерно такой же, какой бывает у нашего президента во время его обращений к народу.
То есть в глубоко посаженных глазках сквозила большая озабоченность несовершенством мира и огромное стремление сделать сей мир более гармоничным и прекрасным.
Мясистый нос нависал над пухлой верхней губой, а скромная жидкая прядка изо всех сил пыталась закрыть огромную лысину.
Одним словом, красавец, орел, кавалергард! Я застыла у входа, ослепленная его великолепной стандартностью. Он воззрился на меня с немым изумлением и поинтересовался:
— В чем дело?
Вышло у него это грозно и внушительно, отчего моя душа затрепетала, как тростинка на ветру. Я поняла: поблажек мне не будет. «Засодют» на полную катушку.
— Я из газеты, — робко объяснила я, сделав шаг вперед. Он посмотрел с немым изумлением, потом, видимо вспомнив про ночное происшествие, стал немного благосклоннее.
Правда, мне показалось, что появлению в его взгляде снисходительности более способствовали мои ноги. Красота, скажу я вам, страшная сила!
Во всяком случае, именно на них был направлен его плотоядный взгляд, когда я услышала милостивое:
— Ну-ну…
Я приободрилась. Ячкин, кряхтя, оторвал от стула внушительный зад и пододвинул мне стул.
— Садитесь, — добродушно усмехнувшись, присоветовал он, — в ногах правды нет…
С этим утверждением я была не согласна. Поскольку мои ноги не являлись простыми конечностями. Мои ноги были боевым оружием. И я это высоко ценила в них. Однако я присела на краешек стула, кротко прошептав «Спасибо» и подумав в очередной раз, как много потерял в моем лице наш российский театр!
