ковбоя в кепке.
Хлопнула дверца, грубый голос с акцентом объявил мне, что я «пилядь такая» и он еще до меня доберется, после чего «Ауди» умчалась вниз в направлении трассы.
Я, потирая отчего-то враз вспотевшие ладони, присела на парапет и вынула из кармана пачку с сигаретами.
Предупреждение, только что полученное мною, было серьезным, и о нем стоило поразмыслить. Я выровняла дыхание и привела в порядок волосы.
Слегка успокоившись, я быстрой походкой направилась к дому, влетела в лифте на свой седьмой этаж и бросилась к телефону.
Володька Степанов, как оказалось, только что вошел в свою квартиру. Он страшно перепугался, услышав мой голос, но я продиктовала ему данные «Ауди» и потребовала моментального ответа. Он пообещал перезвонить через полчаса.
Я отключила трубку и взяла ее с собою в ванную.
Я принимала душ и мысленно хвалила себя за весь сегодняшний день.
Когда я выбралась из ванны, Володька еще не позвонил.
Завалившись на диван, я посмотрела на мешочек с гадальными костями.
— Если собираетесь шутить, скажите сразу, — предупредила я их.
С удовольствием прослушав ответное испуганное молчание, я запустила пальчики в мешочек, ощупала знакомые грани костей и, вынув их наружу, выкатила на пол.
15+9+35.
«Вы можете поступить крайне опрометчиво, обвинив человека, совершенно невиновного».
А я еще и не собиралась!
Я перевернулась на спину и закурила сигарету.
Расклад ясно показал, что я очень скоро соберусь строить неверные версии.
Наконец позвонил Володька и начальственным голосом объявил, что сбесившийся драндулет, поигравший со мною в догонялки на улице, принадлежит некоему Бутману Льву Аркадьевичу, художнику- оформителю, проживающему на Соляной улице в доме номер шесть.
— Это имеет какое-то отношение к нашему разговору? — осторожно повел оперативную разработку Володька, но я пресекла эти жалкие попытки скачать информацию и сразу же призналась, что собираюсь сделать Левику Бутману предложение. Мне нужно было только выяснить, правда ли ему принадлежит эта престижная машина или он тоже меня обманывает, как и все знакомые мне мужчины.
После чего, пожелав Володьке спокойной ночи, я засунула трубку под диван.
Потом я долго лежала на спине, курила и продолжала размышлять об Антонине — маленькой девушке с большущей книжкой под мышкой.
Я вспомнила нашу с ней встречу с первой секунды и до последней. Вскоре я уже знала, что мне нужно делать.
…Проснулась я как обычно, даже немного позже: могла себе позволить, да и спешить сегодня было некуда.
Погода, похоже, начала устанавливаться такой, какой ей давно было положено стать: жарко, солнышко светит, люди табунами направляются на пляж.
А Тане сегодня предстоит побегать по делам.
Какая гадость, честное слово.
Что может быть лучше спокойного времяпрепровождения у себя дома, когда не нужно никуда спешить.
Я быстро собралась и, гордо задрав голову, вышла из дома.
Мой путь лежал на Пешку. А на пляж пусть мотаются те, у кого жизнь бессодержательная.
Счастливцы то есть.
Я появилась на территории Пешки во время самого бессовестного пекла и прямо промаршировала к потрепанной коллекции советских детективов в дальнем углу рынка.
Все были на местах, и все было как всегда.
Тощий Макабр лениво бросал взгляды поверх темных очков на народ, проплывающий мимо, и поигрывал зажигалкой, которую держал в левой руке.
Тускло посверкивало золото на зажигалке, золото на запястье, золото на шее.
Если бы Макабр был негром, неотразимым был бы мужчиной, но он был хохлом и выглядел обыкновенным бандитом с Пешки. Кем он и являлся на самом деле.
Я подошла и встала рядом с ним.
Макабр лениво покосился в мою сторону, но ничего не сказал. Таня Иванова для него была очень даже не своя, поэтому здороваться со мною было неприлично.
— Дай прикурить, Макабр, — тихо сказала я, доставая сигарету.
Он протянул зажигалку и ухмыльнулся:
— Бизнес не позволяет даме заработать на спички? Нужно что-то бросить: или бизнес, или курить.
— Благодарю за совет, — ответила я.
— Кого вы вчера здесь пасли, мадам? — спросил Макабр и внимательнейше стрельнул глазами по сторонам. — Или просто гуляли?
— Ага, гуляла. — Я повернулась к нему лицом и спросила: — Ты помнишь девочку с большой книжкой, которой вчера товар продал? Еще небольшой шум случился, но обошлось. Помнишь?
Макабр промолчал и продолжал улыбаться.
Меня внезапно охватил приступ ярости. Я полуотвернулась и негромко проговорила в пространство:
— Я тебя поздравляю, ты влетел на полную катушку, Макабр. Эту девочку ищут сейчас все — от участковых до директора ФСБ. Про Интерпол врать не буду — не знаю.
Я замолчала, все свое внимание сосредоточив на курении. Молчание затянулось, но Макабр не выдержал первым.
— За что ее так уважают? — почти прошептал он.
Я пожала плечами:
— Тебе все расскажут, когда захомутают, ты не волнуйся. Сейчас поднимают все ее связи. К вечеру дойдут и до тебя. Помнишь мальчика, который выскочил из толпы, вернул ей сумку и опять исчез? Простые мальчики так не поступают, Макабр, они сразу же лезут знакомиться, а этот спрятался. Чудеса, да и только.
Макабр почесал затылок:
— Самому это было непонятно. Сейчас тоже не все понятно. Тебе что надо-то? — наконец снизошел он до прямого вопроса.
— Ты мне скажешь, кто ее к тебе подвел и куда она могла деться. Если я ее найду раньше, чем погоны, нам обоим будет неплохо.
Макабр не ответил, но нервно затанцевал на месте. Он достал из брючного кармана скомканный серый платочек и вытер вспотевший лоб.
После десяти минут мыслительного процесса Макабр быстро проговорил:
— Она мне передала привет от Борщика, моего приятеля из Москвы. Он сдвинулся на хиппизме с травкой. Я подгонял ей ханку пару раз и дал адрес тусовки. Во дворе ресторана «Россия» на третьем этаже.
Сказав все это, Макабр выдохнул и закончил:
— Если меня дернут и покоцают, откажусь от всего, а про тебя маляву кину ребятам. Так и знай.
— Я же сказала: если успею, то проблем не будет.
Я уронила окурок на землю и пошла не оглядываясь.
Любой мыльный пузырь смотрится круто до тех пор, пока его пальцем не ткнешь. После этого одни лопаются, другие начинают дрожать. Крутизну не сохраняет никто.
Ресторан «Россия», расположенный в самом центре города, уже давно так не назывался. Только коренные горожане сохранили в памяти это название и козыряли им при случае. Макабр нахватался этих
