ничего не могу сделать!»
Ничего, я найду способ, как исправить подобное положение дел. Сев в машину и повернув ключ зажигания, я резко крутанула руль.
К черту упрямого Сопронова! Я больше ничего не буду ему доказывать. И если бы его «больничная» история не шла параллельно с моим расследованием, я и вовсе бросила бы о нем думать. Но все сложилось иначе, и, возможно, очень скоро он сам узнает имена своих убийц (если, конечно, будет не поздно). А мне нужно заниматься поисками Ирины – если она еще жива. Эта невеселая мысль все чаще посещала меня. Эта же мысль, собственно говоря, привела меня к парадному крыльцу здания, которое не является лучшим местом для экскурсий, – я говорю о городском морге, где, по моим предположениям, должен был работать некто по имени Готт.
Припарковав «девятку», я заметила, как двери морга открылись и на крыльцо вышел молодой парнишка в белом халате и нарукавниках. Он облокотился на перила и, наблюдая за тем, как я выбираюсь из машины, достал пачку сигарет и не без удовольствия закурил.
«А вот и первый кандидат на допрос или, лучше сказать, душеспасительную беседу», – решила я и, поспешно щелкая по брелоку сигнализации, зашагала в его сторону.
Молодой человек, явно страдавший от дефицита общения, воспринял мое приближение с энтузиазмом, по крайней мере, я ловила на себе его заинтересованный взгляд, а это было неплохим знаком.
– Привет! – Я решила особо не церемониться с этим типом.
На мой взгляд, абсолютно ни к чему обращаться к санитарам морга на «вы» – как правило, этот народ не обидчив.
– Привет, – отозвался парнишка в белом халате, стряхивая пепел себе под ноги.
– Не мог бы ты мне помочь? Дело в том, что я ищу одного своего знакомого – он должен работать здесь, его зовут Готт...
Я попыталась представить всю нелепость своей просьбы – Готт, что такое Готт? Имя? Фамилия? Скорее всего прозвище, и вряд ли его здесь знают. Но санитар, проводив взглядом проезжающую мимо машину и снова взглянув на меня, неожиданно ответил:
– Ага. Есть здесь такой. А тебе-то он зачем?
Вопрос собеседника застиг меня врасплох.
– Я его знакомая.
Санитар мне явно не верил. Это было видно по его хитро прищуренным глазам.
– Что-то я не помню, чтобы у Готта были знакомые девушки, все больше молодые люди.
«Вот, значит, где собака зарыта», – подумала я, но личные дела и любовные пристрастия Готта меня особо не волновали, меня интересовало другое. Только как это выяснить?
Я полезла в сумочку, достала зеркальце с помадой и стала приводить себя в порядок – пусть санитар думает, что я ради него прихорашиваюсь.
– А где же он сейчас? – спросила я, пропуская мимо ушей его замечание относительно молодых людей и продолжая внимательно вглядываться в свое отражение.
– Да... как обычно... поехал на вскрытие, – почему-то стал вдруг заикаться санитар.
– А... а... а... – томно протянула я, соображая, как действовать дальше.
В этот момент откуда-то справа послышался звук шагов, и крупный мужчина, задев меня могучим плечом и даже не извинившись, быстро прошел мимо к ожидавшей его невдалеке машине. Я девушка нехилая, поэтому на ногах удержалась, а вот сумочка со всем моим добром тут же полетела под ноги моему собеседнику. Жалостно дзынкнуло разбившееся зеркало.
«Не к добру», – подумала я и посмотрела вслед удаляющемуся мужчине.
Санитар же бросился подбирать вывалившиеся побрякушки, где, среди прочего, так некстати оказалась и моя ксива. Успев, видимо, пробежаться по ней глазами, парнишка поднял на меня удивленно-испуганный взгляд, и я, чертыхнувшись в душе, вынуждена была признать, что дурные предзнаменования сбываются очень быстро. Можно сказать, мгновенно.
– Татьяна Александровна Иванова – частный детектив, – официальным тоном отрекомендовалась я, поскольку ломать комедию уже не имело смысла. – Мне нужно поговорить с господином Готтом. Но пока его нет, быть может, я задам несколько вопросов вам?
– Мне?!
То ли мое слишком явное желание пообщаться, то ли неожиданный переход на «вы» вызвал у санитара легкое состояние паники.
– Но я ничего не знаю!
– Да? А только что вы демонстрировали неплохую осведомленность о личных делах своего коллеги, – напомнила я.
– Да об этом же здесь все знают. Готт ничего не скрывал – к нему постоянно наведывается его дружок. Обычно он приезжает к нему во время обеда, и они вместе идут в ближайшее кафе. А последний его приятель и вовсе помешанный – таскается к нему на дню по сто раз, только что пылинки не сдувает...
– А давно Готт здесь работает?
– Года три, это точно.
– А чего-нибудь странного за ним не замечалось?
– Я уже сказал... – жалобным тоном произнес парнишка.
Отчего-то общение со мной как с частным детективом его совсем не воодушевляло, и он явно уже жалел о том, что вообще заговорил.
– Я имею в виду его работу – в ней не было ничего странного?
– Да чего же тут странного: вскрыли, установили причину смерти, зашили – только и всего.
Я поморщилась.
– А, быть может, были такие вскрытия, перед которыми он как-то... нервничал?
– Да не знаю я ничего больше! Спросите у него самого, нервничал он или не нервничал. Или... или...
Несчастный парнишка озирался по сторонам, словно искал помощи и поддержки у окружающих. Но вдруг его взгляд остановился за моей спиной, и он просипел:
– Спросите лучше обо всем вон у него. Уж он-то вам наверняка все расскажет!
Я обернулась и увидела бармена из ночного клуба «Опал», и хотя теперь вместо спецформы на нем была светлая майка и голубые джинсы, я без труда его узнала. Небрежно подбрасывая на ладони ключи, он шел по направлению к нам.
– Что ты хочешь этим сказать? – спросила я, оборачиваясь к санитару.
– Это и есть последний дружок Готта, о котором я рассказывал.
– И до чего же тесен мир, – пробормотала я, наблюдая за тем, как бармен поднимается на крыльцо.
Но он-то, несчастный, еще не догадывался об этой тесноте мира и меня не узнал, так что когда санитар его окликнул, то на меня он почти не взглянул.
– Юра, а Готта нет!
– Нет? А он мне говорил, что весь день пробудет здесь, вот я и приехал без звонка. – Кажется, Юрочка очень расстроился, и мне его даже стало жаль.
– Но к нему тут гости, – продолжал вещать санитар.
Я попыталась предупредить его следующую фразу, но не успела.
– Это частный детектив – Татьяна Александровна.
Если бы взглядом можно было убить, то сейчас этот гнусный санитар рухнул бы замертво.
– Частный детектив? – Юрочка с опаской покосился на меня. – И что вам нужно?
Расправу над санитаром пришлось отложить до лучших времен, а сейчас мне нужно было как-то выбраться из создавшегося положения, которое, надо заметить, меня совсем не радовало. И, не переставая бросать испепеляющие взгляды на своего знакомого, я произнесла:
– Мне нужно поговорить с вами о Готте.
– О Готте? – Юрочка побледнел, он затравленно смотрел то на меня, то на санитара. Несчастное создание вот-вот было готово лишиться чувств. И я опять невольно ему посочувствовала.
– Да, о вашем знакомом. Ведь Готт – ваш знакомый, не так ли?
