– Да сопливый совсем, девятнадцать лет. Он, правда, не интеллектуальный мошенник, уж и не знаю, каким образом попал к Полежаеву. Может, для прикрытия – он из братвы. В бригадирах ходил. Ларечников потрясти, рыночных торговцев… Ну и захотел, наверное, подняться за счет «Урал-инвеста», понимаешь, да?
– Естественно, – кивнула я. – А Куропаткин?
– Куропаткин, как ты сама мне сказала, бывший зэк. Правда, давно в завязке. Первый раз сел еще по малолетке за хулиганство. Ну, тогда он совсем мало получил. А вот второй срок уже посолиднее словил – семь лет. За вооруженный налет. Это еще в середине восьмидесятых было. Лес валил в таежных лесах, под Воркутой. Потом, как освободился, с криминалом завязал и стал искать себя в этом мире.
– И нашел в «Урал-инвесте», – продолжила я.
– Ну, на тот момент да.
– И чем же закончилась эта история? Контора закрылась, и…?
– Контора закрылась, а вся компания куда-то потерялась. Вместе с деньгами, разумеется. Во всяком случае, из Новотроицка они точно свалили: городишко-то маленький, затеряться в нем трудно. И вот через много лет уже в Тарасове появляется концерн «Эвита», соучредителями которого являются только двое: знакомый тебе Владимир Николаевич Ильичев и тот же незабвенный Юрий Аркадьевич Полежаев. А дальше совсем уже интересная история начинается… Почти пять лет назад Юрий Аркадьевич Полежаев неожиданно трагически погибает в результате несчастного случая, а в компаньонах у Ильичева появляются сразу три человека: Бабурин, Куропаткин и Елена Темникова…
Жора замолчал, победно глядя на меня.
– История весьма занимательная, – согласилась я. – Только пока что не до конца понятная. Откуда взялась Темникова? При чем тут она?
– А Темникова, дорогуша, является вдовой достопочтенного Юрия Аркадьевича! – припечатал Авдеенко. – Темникова – ее девичья фамилия, которую она и вернула после смерти горячо любимого супруга.
– Вон оно что… – протянула я. – А как он погиб?
– Ковырялся в своем пистолете по пьянке и случайно пальнул себе в грудь, – ответил Жора. – Свидетелей не было, только супруга, которая утверждает, что муж в тот вечер принял изрядную дозу водки. Экспертиза, кстати, подтвердила наличие алкоголя в крови. Ну, вдовушку повертели-покрутили, но не нашли к чему придраться и дело закрыли за отсутствием состава преступления.
– А Ильичев? – спросила я. – Он тоже из Новотроицка?
– Нет, Ильичев, подозреваю, даже никогда там не был.
– А почему он столь охотно взял к себе в компаньоны эту троицу?
– Ну, я думаю, его никто особо не спрашивал, – сказал Жора. – Просто акции, которыми владел Полежаев, по закону перешли к его жене. А уж она продала их Куропаткину с Бабуриным.
– Интересно, зачем? – спросила я саму себя.
– Это ты у нее спроси, – хмыкнул Жора. – Но право имеет полное. Да, и вот еще какой момент… Уж не знаю, имеет ли он отношение к твоему клиенту или нет, но на всякий случай скажу.
– Давай, давай! – поддержала его я.
– В те далекие времена, когда на Урале свирепствовали всякие «инвесты» и прочие филиалы АО «МММ», в городе проживал бандит по фамилии Ипатьев. И поговаривают, что он имел какие-то дела с «Урал-инвестом». Во всяком случае, акции у них скупал в немереных количествах. А незадолго до того как «Урал-инвест» развалился, Ипатьев был убит.
– Кем, установлено? – быстро спросила я.
– Разумеется, нет. Думаю, кем-то из членов другой группировки. Тогда это было обычным делом, стреляли-убивали на каждом шагу. Еще раз повторяю: может быть, он тут и ни при чем, просто ставлю тебя в известность.
– Спасибо, Жора, ты молодец, – похвалила я Авдеенко. – Даже не знаю, что бы я без тебя делала!
– Работу бы поменяла, – подсказал Жора. – В швеи-мотористки переквалифицировалась.
– Разве что только это бы и оставалось, – не стала я спорить. – Хорошо, Жора, если это все, я пойду.
– Как? – удивился Авдеенко. – А «Атлант»? Я тебе целое досье собрал!
– Боюсь, что «Атлант» потерял для меня свою актуальность. Так что я поеду, дорогой. А досье все-таки заберу. На всякий случай.
Авдеенко смерил меня недоверчивым взглядом, но, зная, что если я не хочу что-то говорить, бесполезно пытаться раскрутить меня на откровенность, со вздохом протянул мне стопочку отпечатанных листов. Поблагодарив майора, я покинула здание РОВД.
В машине я пробежала глазами список, который передал мне Жора. В основном там содержались сведения на крупных фигур из концерна «Атлант». Но сейчас я не стала забивать себе этим голову. Я от души надеялась на то, что инцидент с «Атлантом» окажется исчерпанным после моей беседы с ними.
А сейчас мне следовало ехать к Елене Темниковой и трясти ее как грушу, но правдивые показания на тему ее покойного мужа и его роли в судьбе нынешних акционеров концерна «Эвита» выбить во что бы то ни стало. Да я и почти не сомневалась в том, что смогу разговорить Темникову: она деморализована, к тому же последние дни находится под влиянием алкоголя. Да и любовника ее уже нет в живых, чтобы ей бояться недовольства с его стороны.
Одним словом, я решительно направила «Фольксваген» к дому Елены Константиновны.
Утро было ранним, но Елена встретила меня уже слегка подшофе. Или это ее состояние продолжалось еще со вчерашнего вечера, не знаю. Судя по темным кругам, четко обозначившимся под глазами, она, вполне вероятно, и не ложилась спать сегодня.
– Это вы? – спросила она с порога, хотя я уже в домофон сообщила, что я. – Вы все-таки приехали?
– Елена Константиновна, – решительно проходя в квартиру, сказала я. – Я пришла, чтобы поговорить с вами со всей серьезностью. Вы хотите остаться в живых?
И в упор посмотрела на Темникову.
– Я… Не понимаю, – пролепетала та.
– Бросьте, – жестко сказала я. – Все вы понимаете! И не морочьте мне голову! Вы с самого начала подозревали, что все это направлено против вас лично! Вас, Бабурина и Куропаткина! Вы, конечно, можете и дальше театрально заламывать руки и уверять меня, что устали, что ваша жизнь потеряла смысл и что вам все равно. Только уверяю вас – как только на вас направят пистолет, готовый вот-вот выстрелить в вашу изящную головку, вам сразу ой как захочется жить! И смысл, откуда ни возьмись, найдется!
Я била наверняка, прекрасно понимая, что именно так и нужно сейчас говорить с Темниковой, чтобы вызвать ее на откровенность. Она напугана и сломлена, но жить все равно очень хочет. Оставшись без своей основной поддержки – то есть Бабурина, – она не сможет долго ломаться.
– Говорите прямо: «Эвита» ведь тут ни при чем, верно? Здесь другая игра!
– Да… – прошептала Темникова, тут же поворачиваясь ко мне и складывая руки на груди. – Только я сама ничего толком не знаю, честное слово! Я знала, я все эти годы знала, что это добром не кончится! – простонала она.
– Так, давайте все сначала и по порядку! – скомандовала я.
– Сейчас… – прошептала Темникова, – сейчас.
Она прошла к бару, достала из него бутылку какой-то настойки и налила себе в рюмку. Выпив ее, тут же наполнила снова.
– Так! – Я решительно выдернула у нее рюмку. – Давайте-ка вы сперва все расскажете, а потом можете надираться! Мне совсем не нужно, чтобы вы тут заснули сейчас на полуслове! Не забывайте, что, заставляя вас говорить правду, я забочусь о вашей же безопасности.
– Я понимаю, понимаю! – закивала Темникова. – Только я сразу хочу вас предупредить: я ни в чем не виновата! Это все они, мужчины! Это их дела, я не хотела в них влезать! Я занималась дочерью, и все!
– Итак, начинаем с начала. Юрий Полежаев был вашим мужем еще в пору вашего проживания в Новотроицке?
Темникова кивнула.
– Почему вы переехали в Тарасов?
