Однако… Артек? Здесь я ещё не бывал! Любопытно…
— Может быть, вы ошиблись рейсом?
— Я ещё не встречал человека, который смог бы стать точнее меня, медемуазель. Такое впервые произошло со мной… Я надеюсь всё же повидать Индию…
— Надежда есть последнее, что угасает в душе человека, — произнёс д’Артаньян. — Не отвлекайте это очаровательное должностное создание на время большее, чем вы заслуживаете.
— Ты не так просишь об этом, — заметил Арамис и выразительно глянул на свою шпагу. — Вся наша жизнь может быть выражена тремя словами: было, есть, будет…
— Всё это прекрасно, — воскликнул Портос, — но довольно любезностей!
Атос молча кивнул.
— Санчо! — повелительно произнёс Дон Кихот Ламанческий.
— Я тут, ваша милость, возле вас, совсем рядом… Стоит вам лишь повернуть голову влево — и вы увидите меня.
— Несчастный, — горестно усмехнулся рыцарь. — Если бы ты сам постарался заглянуть в себя самого, это было бы полезней!
— Я немногое бы увидел, сеньор… Уверяю вас, я же знаю себя.
— Дарю тебе всё то, что сейчас нахожится перед нами в пределах зрительной достижимости, а всё то, что вон за теми горами.
— Благодарю вас, ваша милость! Но тот остров, что вы обещали ранее… он тоже мой?
— Как! Удивился Паганель. — Мы находимся на одном из знаменитейших полуостровов, а за этими горами материк… и вам мало?!
— Сеньор, я не имею чести знать вас так же близко, как и своего господина, но один Бог ведает, какая из их милостей, — Санчо кивнул в сторону Дон Кихота, — сможет осуществиться. По крайней мере, лучше иметь шансов вдвое больше!
— О моя Дуль синея, — вздохнул Рыцарь Печального Образа, — если бы ты видела нас здесь, в благословенном Артеке!..
— А в самом деле, — оживился доктор Ватсон и повернулся к Холмсу, — что это за Артек и как мы очутились здесь?
Сыщик невозмутимо курил трубку, погружённый в размышления.
— Эта задача, Ватсон, — ответил наконец Холмс, — не менее как на шесть трубок.
— Сдаётся мне, что вы только раскурили четвёртую…
— Пятую, мой друг. Четвёртую я прикончил на траверзе Одессы, а сейчас, осмелюсь заметить, мы на южной оконечности Крымского полуострова.
— Но как вам удалось это установить?! — воскликнул Ватсон.
— Дедукция, — вздохнул Холмс. — Если бы Скотленд-Ярд пользовался ею, он смог бы иметь успехи. Если же вы изволите прислушаться к тому, что говорит эта очаровательная алмазная девушка, вам не составит труда убедиться в правоте моих слов, Ватсон…
— Вы смеётесь надо мной, Холмс?!
— Не будьте столь впечатлительны, Ватсон. Всё ясно. Мы можем чувствовать себя в гостях у самых добрых хозяев…
Холмс неторопливо достал из футляра свою любимую скрипку, раскурил шестую за сегодняшний день трубку и заиграл «Русскую песенку» Калиникова. Ватсон благоговейно, как впрочем, и все остальные, слушал чудесную мелодию.
— Вы раскрыли какую-то тайну?! — не выдержал доктор. — Я чувствую это по вашей игре…
— Запишите, Ватсон, — торжествующе ответил Холмс, не прерывая игры. — Запишите, это может пригодиться в ваших мемуарах. Мы находимся в таком месте, каких ещё не знала история!
Ватсон едва не задохнулся от восторга.
— Непостижимо! — воскликнул он. — Как удалось вас проникнуть в самое нутро этой загадки?
— Как раз «проникнуть в нутро», Ватсон, мне удалось вместе с вами… Вы знаете, очевиднго, учебные заведения, подобные тем, где учился Оливер Твист!
— Ещё бы, Холмс! У меня топорщится спина при воспоминании об этом!..
— Так вот, Ватсон, на этом полуострове таких нет! Мы прибыли с вами действительно в Республику, но правят ею сами дети…
— Но как вы смогли догадаться, Холмс?!
— Дедукция плюс интуиция, помноженные на знания и опыт, — скромно пояснил сыщик. — Не может ведь такая масса детей оказаться здесь случайно? Ведь так, Ватсон?
— О боги! — простонал простодушный Ватсон. — Как я сам не подумал об этом!.. Вы великий человек, Холмс!
В ответ полилась «Песенка без слов» Мендельсона…
— Позвольте не согласиться с вами, — раздался голос капитана Немо. — Воздаю должное вашему дарованию, мистер Холмс, но… если вы ошиблись сейчас, это лишь исключение из ваших правил.
— Вы полагаете? — холодно спросил Холмс.
— Почти уверен, — спокойно продолжал капитан Немо. — Это взрослые, зделавшие свою страну свободной, создали рай для своих сорванцов… Сдаётся мне, что в этой стране немало таких уголков! Не спрашивайте, почему я так думаю, — в своё время я и весь мой народ мечтали о свободной жизни…
Бедный Пятница — этот прямо испугался, увидев так много людей.
— За что господин сердится на Пятницу? Что я сделал? — горестно спросил он.
— Я нисколько не сержусь на тебя, — сказал Робинзон. Мы примчались сюда с тобой подобно птицам… Однако забот у меня теперь несравненно больше, чем в то время, когда я вёл одинокую жизнь на острове… Мне самому необходимо многое осмыслить. Но одно уже ясно: мне здесь нравится и ничто нам не грозит.
Между тем Тюля-Люля уже сидел на плече знаменитого отшельника и вёл негромкий разговор в почтенным попугаем Робинзона Крузо, которого, как известно, звали Попкой.
— Скажите, дядя, — недоверчиво спросил Тюля-Люля, выслушав рассказ собеседника, — неужели он ударил вас палкой, чтобы оглушить и поймать?
— Я же не выдумщик… — обиделся Попка.
— А я думал, что все люди — добрые существа.
— Мой Робин тоже добр, но он был вынужден пойти на эту крайнюю меру; иначе я не попал бы к нему. Но я не жалею — мы сдружились с ним с первого же дня…
— Эьл верно с вашей стороны, — одобрил барон Мюнхгаузен.
— Вы… Вы понимаете наш язык?! — поразился Попка.
— Я знаю все языки, даже те, на которых никто не говорит, — скромно пояснил барон.
— Разве такие языки бывают? — усомнился Тюля-Люля.
— Разумеется, — ответил барон. — Например, языки древних народов, живших тысячелетия назад…
— Я тоже умею говорить на любом языке, но не всё понимаю… — признался Тюля-Люля.
— Человек не должен быть попугаем, а попугай — человеком, — мудро изрёк барон Мюнхгаузен и погрузился в воспоминания.
Увидев мушкетёров, стоявших в стороне возле своих лошадей, старшая пионервожатая Оля подошла к ним.
Словно по команде они сняли широкополые шляпы с перьями и, помахав ими над землёй, замерли перед девушкой в почтительном поклоне. Потом д’Артаньян предъявил её читательский библиотечный формуляр, заменявший Литературным Героям удостоверение личности, и сказал:
— Мсье Дюма, наш отец, давл автографы друзьям гусиным пером… Назовите мне имена ваших обидфиков, и я распишусь на их груди кончиком своей шпаги…
— Мой друг, — мягко остановил его Арамис, — если у этого очаровательного создания появился недруг, то это уже означает, что он ненормален, Ия отправил бы его к врачу…
— А я — к дьяволу! — пробасил Портос.
— Вы заговорили оеё недоброжелателях?! — удивился Атос. — У неё могут быть только поклонники, и
