Жестом триумфатора она распахнула журнал.
– Тосты, этикет и платья для второй свадьбы! Мистика, правда?
Я пристально посмотрела на нее. Прямо в ее круглые бледно-голубые глаза. Потом вырвала журнал у нее из рук, порвала его прямо посередине и выбросила в помойное ведро.
– В самом деле мистика, мам. И лучше бы этой мистике не показываться из потустороннего мира. А теперь, с твоего позволения, я заберу Айво у папы. И нет… – Я резко развернулась, когда она засеменила вслед за мной, чуть не врезавшись мне в спину. – Нет и не будет никакой второй свадьбы!
– Но…
– И не будет никаких тостов…
– Но Рози, дорогая…
– И не будет платья для матери невесты, и знаешь почему?
Она упрямо надула губки:
– Почему?
– Потому что не будет никакой невесты, черт возьми! Мама, я не собираюсь, повторяю – не собираюсь замуж!
С этими словами я развернулась на каблуках и выскочила из кухни.
Глава 16
Как вы наверняка догадываетесь, после праздников я почти с радостью покинула «Высокие ели». Мамочка то и дело зажимала меня в углу с мистическими разговорами; Филли и Майлз непрерывно огрызались друг на друга, а папа норовил увильнуть при малейшей возможности. Я будто в сумасшедший дом попала. Я поняла, что при жизни Гарри у вменяемых членов моей семьи – мама к ним не относится – имелась общая цель. Им было против кого объединиться, сплотить усилия; глядя на него, все могли закатить глаза. Да, подумала я, с облегчением возвращаясь в коттедж, надо же, как необычно. Можно сказать, что в последние пару дней мне почти – почти! – стало его не хватать.
Шины захрустели по гравиевой дорожке. Я обогнула большой дом, вглядываясь в темные окна со средниками в поисках признаков жизни. Так ничего и не увидев, проехала по конюшенному двору и окольной дорожкой выехала к коттеджу. Внутри был жуткий холод; как только я вошла, в лицо ударил сырой воздух: дом словно упрекал меня за то, что им так долго пренебрегали. Мне срочно нужно было в магазин – пополнить запасы в чулане, но я знала, что вернуться в эти арктические условия будет просто нестерпимо, так что я принялась носиться по дому и включать обогреватели, потом взяла дрова из-под маленького навеса на улице и попыталась растопить камин. И только мне удалось разжечь огонь с помощью кусочка газеты, как зазвонил телефон. Я выругалась, бросила газету, которая тут же вспыхнула и прогорела, и потянулась к трубке, не снимая перчаток.
– Алло?
– А, вы вернулись. – (Я узнала тягучий выговор Аннабел.)
– Да, только что вошла.
– Превосходно. Понимаете, отец Марты до сих пор при смерти, будь он проклят, и у меня дел по горло. Так вот, я подумала, не окажете ли вы мне услугу и не сбегаете в магазин?
Я оторопела и секунду молчала.
– Понимаете, утром у меня самолет – возвращаюсь в Штаты, побыть с моими родителями. – (Ура! Аллилуйя!) – Дома полный разгром, дети шныряют как ненормальные, – по-моему, пока меня не было, у них окончательно снесло крышу. Так вы не против, Рози? Я буду так благодарна. – В ее голосе появились противные ноющие нотки.
– Ладно, – поколебавшись, произнесла я. – Я все равно собиралась за покупками, так что…
– Потрясающе.
Раздался щелчок, и до меня дошло, что она повесила трубку. Я ошарашенно пялилась на свой телефон, потом начала тихо закипать. Значит, теперь ты стала посудомойкой и девочкой на побегушках, да, Рози? Как же твое обещание больше не быть слабовольной мямлей? И ничего не изменилось. Чтобы усмирить гнев, я пару раз глубоко вздохнула, как нас учили на предродовых курсах – так и знала, что когда-нибудь они мне пригодятся, – проверила, что камин разгорелся, взяла маленькую ручку Айво в перчатке в свою руку и с мрачным видом пошла по дорожке к дому.
Она явно следила за мной из окна, потому что как только я подошла, дверь черного хода открылась.
– Наконец-то. – (Она высокомерно помахала у меня перед носом листком бумаги.)
Я поборола желание ляпнуть: «Эй, миссис Даберри, неужели так уж необходимо быть настолько противной?» И с интересом взглянула на нее.
Сегодня у нее был особенно юный и невинный вид, будь она проклята: с головы до ног одета в нежный, как шерсть котенка, кашемировый ансамбль из леггинсов и кофточки. Кашемир облегал ее тоненькую фигурку, и казалось, что вся она состоит из мягких, бесшовных серых изгибов. Ее можно было бы отнести к исключительным природным красотам, а вот я, в старой телогрейке, фетровой шляпе и с младенцем в охапку, задыхающаяся после тяжелого подъема на холм, вполне сошла бы за историческую развалину. Интересно, она моложе меня? Я улыбнулась, как мне показалось, исполненной благородства улыбкой.
– Спасибо, Аннабел, – пробормотала я, взяв у нее список: надеюсь, она поняла, что пусть я и засохшая старая кошелка, но с возрастом хотя бы научилась хорошим манерам.
– Рози, вы случайно не знаете, дают ли детям сладости? Вы понимаете, в них сплошные пищевые красители. Конфеты и так далее.
– Ммм, нет, не думаю, разве что… я пару раз покупала им конфеты в деревенском магазине.
– Так вот, прошу вас, ни пару раз, ни вообще никогда ничего им не покупайте, Рози. От этого они становятся совершенно бешеными и неконтролируемыми. На будущее, давайте им только сырую морковку, в крайнем случае диетический батончик-мюсли. Все, что есть в списке, можно купить в деревне, но если чего-то не будет, в Сайренсестере есть «Уэйтроуз».
Я пробежала список глазами. Меня так и подмывало сказать, куда она может засунуть свою сырую морковку, но я героически совладала с собой. Ага, размечталась. Травяной чай, экологически чистый овес, свежевыжатый апельсиновый сок, рогалики – вот уж не думаю, что у миссис Фэйрфакс найдутся такие деликатесы. «Вог», «Хелло», «Харперс» – о да, необходимые в домашнем хозяйстве вещи, настолько необходимые, что надо было срочно меня дергать. Кедровые орехи, презервативы… Я резко подняла голову. Ее темные глаза буравили меня.
– Если вы не возражаете, – промурлыкала она. У нас кончились, а мы не скоро увидимся. Вот пятьдесят фунтов, должно на все хватить. Большое спасибо. – И с этими словами она очень любезно захлопнула дверь прямо у меня перед носом.
Минуту я пялилась на орнамент на двери, потом повернулась, совершенно ошарашенная, и вернулась по тропинке к машине. Ничего себе, это уж слишком! Я никогда в жизни не покупала презервативы, тем более для кого-то еще; и вообще, единственный раз, когда презервативы появлялись в моей жизни – ненадолго, зато как было весело! – случился много лет назад, когда они и назывались по-другому. Ну ладно, подумала я, пристегивая Айво на его сиденье, могло быть и хуже. Вдруг бы она заказала крем от геморроя? Хотя не думаю, такая фифа, как Аннабел, скорее бы умерла, чем призналась, что у нее геморрой. Одна из привилегий бездетных, наверное. Как странно, размышляла я, колеся по заснеженным дорожкам. Готова поклясться, в ее глазах было торжество, когда я читала этот ее список. Что-то вроде: о да, дорогуша, именно этим мы сегодня и займемся, поняла? И самодовольная ухмылочка. Какого черта ей доказывать мне, что они с мужем такие однолюбы?
Я вздохнула и свернула на стоянку супермаркета, присоединившись к длинной очереди простых смертных, которые слыхом не слыхивали о кашемире и готовились протиснуться в и без того переполненный магазин. Магазин не работал два дня и теперь напоминал Сектор Газа. Покупатели шли по проходу тремя рядами, сражаясь локтями и тележками, но я смирилась с неизбежным и стала пихаться не хуже других. Наконец я вывалилась наружу, измученная, но довольная: в одной руке тащила сияющего Айво, который всегда обожал потасовки, в другой – четыре пинты свежевыжатого сока, а в зубах – пакет со свежим инжиром, черносливом и овсянкой. У этой женщины или серьезные проблемы с кишечником, или таковые намечаются, решила я, бесцеремонно швырнув все эти причиндалы на переднее сиденье. То, без чего у Аннабел не было бы денег на экологически чистую овсянку, я приобрела в количестве… постойте,
