— Что? — выпучил глаза изумленный майор. — Вы это мне говорите?
— А кому же еще! — хмыкнул Егор. — Вот и остается завивать горе веревочкой.
— Ну, знаете ли! — даже задохнулся от возмущения майор Голубец.
— Да знаю, знаю, — замахал рукой Егор. — Можете не оправдываться. У государства перед армией долги, квартирный вопрос еще не решен и все такое. Приграничные конфликты опять же.
— Послушайте, милейший, — привстал с дивана Голубец, — я не понимаю, что вам от нас нужно? Вы преследуете Антонину Платоновну где только можно, ведете себя со мной вызывающе…
— А-а, дуэль! — радостно отозвался Егор. — Это запросто! Только надо сначала выяснить, кто из нас оскорблен, правда?
— Зачем?
— Как зачем? Чтобы оскорбленный мог выбрать оружие! Вы считаете себя оскорбленным, майор? Нет? Тогда выбираю я, поскольку вы меня обидели.
— Я вас обидел?
— Конечно! — уверенно кивнул Егор. — Вы же отказались выпить со мной! А это смертельная обида для джентльмена. Вы ведь джентльмен, не так ли? Или я ошибаюсь, а, майор? Вы в каких войсках служили?
— Послушайте, это переходит всякие границы! — возмутился Голубец. — Я сейчас же пойду в администрацию санатория…
— И настучите на меня? — уточнил Егор. — Значит, вы не джентльмен. Извините, майор, я в вас ошибся. Желаю здравствовать!
И, подмигнув напоследок бесстрастно наблюдавшей за этим диалогом Меньшиковой, Егор, пошатываясь, направился к центральной аллее.
— Как, однако, много здесь пьют, — рассеянно проговорила Дора.
— Где «здесь»? — спросил майор. — В санатории, что ли?
— Да нет, в России, — ответила Дора Капустина. — Странно, почему этот тип вас так невзлюбил? Неужели мужская ревность?
Меньшикова, хотя это и был камешек в ее огород, продолжала спокойно сидеть на своем месте, никак не реагируя на слова Доры.
— Черт его знает, — ответил Голубец. — Дурак, наверное…
— И, однако, он не дает проходу именно вам, майор, — встала со своего места Дора. — Наверное, это неспроста. Как вам кажется, Антонина Платоновна? Вы припоминаете наш недавний разговор?
Меньшикова была явно смущена и не знала, что ответить на столь четко поставленный вопрос. Антонина Платоновна развела руками.
— Мужчины… Что с них взять?! — неуверенно пробормотала она.
— Взять?! — усмехнулась Дора. — Взять можно очень многое. Ну это я так, к слову пришлось. Похоже, скоро позовут обедать…
И Капустина ушла к себе в номер. Голубец вопросительно посмотрел на Меньшикову, но та лишь пожала плечами и закурила новую сигарету.
Я не слышала состоявшийся между ними разговор, если он вообще и был, так как отправилась в библиотеку со скуки полистать периодику.
Зарешеченные окна помещения, заставленного книжными полками, выходили на главные ворота, и я, подняв глаза от номера «Elle» за прошлый сезон, увидела фигуру Егора, направляющегося в поселок за пивом.
И не могла не отметить один любопытный факт — шагал он твердо и уверенно, совсем не напоминая пьяного человека. Удивившись такой метаморфозе, я тотчас же забыла о Егоре — мое внимание привлек материал о новом голливудском проекте Спилберга, которому журнал отводил целых десять страниц…
Антонине Платоновне пришлось выдержать за обедом еще одну атаку. На этот раз повышенный интерес к ее персоне проявила Вера Погодина.
— Вы снова не надели перстень, — сразу же заметила она, как только Меньшикова села к столу. — Неужели до сих пор не нашли?
— Нет, — рассеянно отозвалась Меньшикова. — Наверное, лежит в косметичке. Надо будет посмотреть… Как вы думаете, что заказать завтра на ужин?
Антонина Платоновна явно лгала, и я не могла этого не заметить, в отличие от Веры, которая поддалась на ее уловку и углубилась в изучение меню.
Но мне-то было ясно, что если перстень и лежит в косметичке, то Меньшикова просто не могла его сегодня не заметить — иначе как бы она сумела наложить тени и слегка подвести глаза?
Как бы там ни было, в то время обед интересовал меня больше, чем маленькие и непонятные секреты моих соседей — мало ли у кого какие прибамбасы и почему я должна во все это вникать?
И не лучше ли позволить окружающим делать то, что им вздумается, и наслаждаться хорошим обедом и полноценным отдыхом?
Такая, казалось бы, единственно разумная точка зрения нормального человека поддерживалась явно не всеми обитателями первого корпуса.
После обеда я присутствовала при крупном споре между Капустиным и Волковым, который едва не перешел в более серьезное выяснение отношений.
Страсти накалились до предела. Даже маленький Славик оставил свои шумные игры и с напряжением следил за диалогом отца с Семой Волковым.
А началось все, как это и водится в подобных случаях, с сущей ерунды.
Сема слегка поддал после обеда, задержавшись в баре, и, дважды повторив хорошую дозу джина без тоника, завел с Максимом разговор о бизнесе.
Волков сидел, развалясь в кресле, и курил купленную тут же в баре толстую сигару «Король Эдуард». При этом он почему-то не «прополаскивал» рот дымом, а глубоко затягивался крепким табаком.
Сплевывая крошки, Сема выпускал дым, безуспешно пытаясь заставить его клубиться колечками, но в результате только закашлялся, да так, что Милене пришлось постучать его по спине.
Капустин не сумел сдержать улыбку, и, очевидно, именно это рассердило Волкова.
— Вот какую дрянь продают! — Волков с яростью затушил в пепельнице обслюнявленный окурок. — Травят народ почем зря!
— Не нравится — не курите, кто же вас заставляет, — спокойно отозвался Максим.
Но Сема Волков уже завелся, и так просто его нельзя было остановить.
— Своего, что ли, табака нет, что ввозят такую мерзость? — ворчал Волков. — Всю Россию на фиг разворовали и продали.
— Вы что, на прошлых выборах голосовали за коммунистов? — поинтересовался Максим.
— А хотя бы и так! — мрачно посмотрел на него коротко стриженный Сема.
— Странно…
— Это еще почему?
— Ну, вы не производите впечатление человека, который хочет возвращения старых порядков, — заметил Максим Капустин.
— Мы всем довольны, — встряла в разговор Милена. — И политикой мы не занимаемся. Только бизнес. Работаем как можем.
— А чем вы промышляете? Какой у вас бизнес? — осторожно спросил Максим.
— Алюминий, — коротко ответил Волков. — Преимущественно экспорт.
— Наверное, вы работаете с Аксаковым? — поинтересовался Капустин.
— С ним, — сухо ответил Сема. — А какое вам дело до моего бизнеса?
— Абсолютно никакого! — поднял руки Капустин. — Обычное любопытство.
— Любопытной Варваре… знаете, что с ней было? — сумрачно спросил Сема.
— Наслышан, — кивнул Максим. — По-моему, вам надо немного охладиться. С вашей комплекцией вредно так раздражаться, милейший.
— Я сам знаю, что мне надо, — зарычал Волков. — И такие шибздики, как ты, — мне не указ. Понял? Ты понял, я спрашиваю?
— Чего ж тут не понять…