Блатной фольклор

Хоть был всегда я всеми уважаем.
Но вдруг, желанные, сквозь шум и гам,
Перрону по ушам, вагонам по сердцам
Ударили слова 'Счастливого пути!'
И стало легче чемодан нести.
Я взял слова, положил в кошелек.
В том кошельке я лучшее берег.
Мне показалось, это для меня
И для других, таких же как и я.
Кому не жали на прощанье рук,
Кого не провожал ни брат, ни друг.
Я, диктором растроганный, сказал:

Вот я и снова стою на пороге…

Это — чисто биографичная песня.

Посвящаю ее своей матери.

Вот я и снова стою на пороге,
Вязаный коврик топчу,
В верную дверь из неверной дороги
Нервно, как дятел, стучу.
Старые шторы старинной работы,
Та же герань на окне,
И пожелтевшие старые фото
Так же висят на стене.
'Здравствуй, Маманя!', и на пол вязания
Падает серый клубок.
Шею мою оросила слезами:

Многостоящий утюг

Он, действительно, многостоящий, потому что дорого обошелся мне и тем товарищам, которые со мной участвовали, когда я его покупал.

Расскажу вам, поверьте, не трюк —
Как с получки купил я утюг,
А чтоб стрелки лучшее держались у брюк —
Я «Алжирского» взял восемь штук!
Кореша попришли поздравлять,
А и то, надо правду сказать:
Это все ж не топор —
Дефицитный прибор,
Сели мы утюжок обмывать.
Возмущаться, сосед, не моги,
Что немного гремят сапоги,
В общежитии у нас
Завсегда этот джаз,
День не каждый берем утюги.