Захарова Светлана , Захаров Евгений
Рыцарь и Ко
Светлана и Евгений ЗАХАРОВЫ
Рыцарь и Ко
Анонс
Жил-был Доблестный рыцарь Фараморский - Фенрих Мастистый со своей любимой женой Гераньей и милыми детками Хрунгильдой, Матильдой, Германом и Леопольдом.
Однажды поехал Доблестный рыцарь со своим верным оруженосцем Причардом Калидомским по своим рыцарским делам, да и пропал на чужбине. Только верный Прич вернулся в замок, притороченный к седлу.
Погоревали домочадцы, да делать нечего - надо вызволять Доблестного рыцаря из плена. Отправилась Хрунгильда с верным оруженосцем на поиски отца, да и сама исчезла. Только верный Прич снова вернулся в замок, притороченный к седлу. Горюй не горюй - надо уже двоих из плена выручать. И решает Геранья отправить на поиски старшего сына. А в подмогу ему выдали верного Прича да отцовский запасной меч..
Все персонажи данной книги не вымышлены. Любое совпадение с реальными
событиями абсолютно неслучайно. За действия героев книги авторы
ответственности не несут.
Часть первая
ЛЕГОГО!
ГЛАВА 1
Фазаны есть птицы загадочные и непонятные...
Из 'Жизнеописания фазанов'
Неприятности настигли меня за обедом. Точнее, еще до обеда - в виде обормота слуги, опрокинувшего на меня блюдо с фазанами в подливке. Как ни странно, я на него не обиделся, не стал волочь слугу за руку по замку, подвывая под каждой статуей: 'Покалечили! Изуродовали! Мама!', как это сделал бы мой младший брат Леопольд. Вовсе нет. Я молча похлопал оробевшего слугу по лысине, после чего пошел отмываться. Ну а затем, как вы уже поняли, и начался обед.
За столом нашим царила непривычная тишина. Никто не скандалил по поводу разлитого супа, не чавкал, отправляя в рот сочные кубки оленьего мяса, не производил ужасные звуки, обсасывая кости и собственные пальцы. Объяснялась подобная тишина простой причиной: все собравшиеся за столом грустили.
Я переживал свой позор - вспомнить только, как хохотали слуги, застав меня в коридоре с блюдом на голове, его содержимым на моем любимом голубом жилете и фазаньими перьями, облепившими все остальные, необработанные доселе участки тела.
Моя матушка, которую при рождении нарекли не очень-то благозвучным именем Геранья, оплакивала безвременно ушедшего мужа Фенриха Маститого. Мало того что Фенрих ушел в последний поход, не взяв с собой талисман (песочные часы весом в триста фунтов), так еще и пал в бою с ледяными великанами (хотя великаны считали ледяным самого Фенриха по причине его склочности, неуживчивости и привычки чуть что - кидаться камнями) год тому назад. Матушка же до сих пор обреталась в состоянии глубочайшего траура, что не мешало ей, впрочем, находиться в весьма деликатном положении. Геранья у нас мама дородная, могучая, так что рождение пятого ребенка, думается, не представит для нее особого труда.
Кроме меня, в число детей матушки входят: уже упоминавшийся Леопольд, грустящий сейчас по закончившему свое бренное существование цыпленку, Хрунгильда - дева-воительница - отправилась выручать отца несколько месяцев назад. Да еще Матильда... О ней бы мне вообще не хотелось писать, но так уж случилось, что именно она стала одним из главных персонажей этой удивительной истории. Матильда - старшая сестра мне и Леопольду, но младшая - Хрунгильде, что не мешает ей быть почти такой же могучей и объемистой. Вообще, все женщины в нашем роду худобой и хилостью никак не отличаются. К тому же Тильда - рыжая! Ха! Нет лучшего повода для насмешек, чем огненная копна волос на голове у любезной сестрицы. А вот, скажем, я не рыжий, довольно стройный... Но расхваливать себя неприлично, хотя и очень хочется. Лучше продолжить описание обеда.
Тильда, уперев полные руки в пухлые щеки, испытывала сейчас вполне объяснимую тоску, сходную с Леопольдовой, но не по каким-то там жалким цыпляткам, а по своему любимому блюду - фазанам. Изредка она кидала на меня такие душещипательные взгляды, что от этих щипков мне ужасно хотелось залезть в супницу и просидеть там до конца обеда.
Однако все эти мелкие печали были ничем по сравнению с тем, что обрушилось на нас в следующий момент. Матильда, уплетавшая третью порцию мяса по-франкски (еще одно любимое лакомство, для приготовления коего специально из Франкии были выписаны: специальный мясник, специальный повар и специальные франкские коровы), внезапно наклонила голову и прислушалась:
- Фто это фа вук? - спросила она с набитым мясом ртом. - Флыфыте?
- Ветер, - успокоила ее матушка, прихлебывая сок из громадного кубка. Так воет только ветер.
- А еще волки, - добавил я.
- Средь бела дня, - кивнула Тильда. - Не смеши народ.
Леопольд, как по команде, хлюпнул в свой стакан.
- А еще, - не унимался я, - так воет наш старый слуга Микроскоп, когда у него забирают увеличивающие стекла и пытаются из них сделать зажигатель для дров. А, Матильда?
- Я вот сейчас тебе такой зажигатель покажу, - пообещала было моя дорогая сестричка, но тут...
- Фаза-аны для ле-еди Ма... - начал объявлять слуга с блюдом в руках, возникший в проеме двери, как вдруг состроил весьма удивленную мину и полетел с ног. Фазаны шмякнулись на стол прямо передо мной - ну конечно! окатив меня с ног до головы подливой и перьями. Матильда издала мощный крик. Но еще мощнее прозвучал вопль, который вырвался из глотки человека, сбившего с ног несчастного слугу и раскинувшегося сейчас на полу во фривольной позе.
Это был главный конюший - щуплый мужичонка с неожиданно луженой глоткой. До того как стать конюшим, он исполнял обязанности главного овечьего, то бишь, чабана, и голос его, натренированный и зычный, мог соперничать с трубой глашатая (чьи обязанности он тоже исполнял в случаях болезни последнего, прекрасно обходясь безо всякой там трубы).
- Что за шум? - недовольно поинтересовалась матушка. - Ты испугал Матильду!
- Не говоря уже обо мне, - сквозь зубы заметил я.
- Горе! - крикнул конюший с пола. Со стоящих возле стены рыцарских доспехов звонко ахнулся шлем.
- Перестань вопить! - грохнула кулаком по столу матушка. - Докладывай!
[Image001]
- Э-эх! - горестно сказал конюший, попытавшись одновременно подняться по стене и вытянуться во фрунт. Давалось ему это с трудом, но постепенно он воздвигся перед вопрошавшими, пошатываясь и поскрипывая; как одинокая сосна на скалистом брегу... - Извините, отвлекся... Конь светлоокой девы- воительницы Хрунгильды вернулся нынче утром в конюшню родного замка без своей прекрасной всадницы!
Геранья от неожиданности подавилась ногой оленя, которую в данный момент ретиво обгладывала. Мы бросились спасать матушку. Конюший терпеливо ждал, переминаясь с ноги на ногу.
- Болван! - крикнула мама, еле отдышавшись. - Разве можно так пугать? Какая всадница? Какой конь?
- Кстати, я сомневаюсь, чтобы это был тот самый конь, - хладнокровно заявила Матильда, с ненавистью поглядывая на губителя фазанов. - У сестрицы Хрун был Бозо - самый глупый конь на всем Диком Западе, не говоря уже о нашей родной Британии. Он бы вряд ли даже вспомнил, как его зовут, не говоря уже о далекой Великании, откуда он, якобы, добрался до дому один.
- Это же был любимый конь моего муженька! - зашмыгала носом матушка. Как мой Фенрих славно возил его метлой по бокам! Ведь недаром предание гласит: 'Бьет - значит любит!' А уж как я любила моего Фенрюшечку! А Бозик! О! Он ведь был под вашим отцом в тот злосчастный день... Мы так надеялись, что он приведет... Привезет... Найдет убийцу отца!
- Да он не способен найти даже кормушку с овсом, не то что убийцу отца!
- Тилли, не смей!
- Не называй меня 'Тилли'!
- Мам, ну что ты, в самом деле, - вмешался я. - Ты же знаешь, как Матильда...
- И ты туда же? Тилли, Герми, разве вам не дорога память об отце?
- Мама!
- Мама!
- Тилли! Герми! Тилли! Герми! - по-обезьяньи скакал за столом Леопольд.
