огромный зеленый гад о четырех лапах и ужасной пасти. Гада мы изловили и посадили в зверятник, а в книгах стародавних нашли ответ, что гад этот зовется крокодилусом, и что живет он далеко-далеко, за морями-океанами, в землях арапских. Так я выяснил сразу три вещи: что такое есть львы, что такое есть крокодилусы, и что арапы - это не огромные черные люди с кольцами в носу, а маленькие старички с большими носами и со смешными шляпами на головах.
От последних моих слов чудище прошиб такой смех, что оно запрокинулось на спину, сломав пару- тройку осин.
- Ох, ох, - стонало от смеха голохвостое. - Перестань! Как сказал? Кровожадный? Умора!
- Не смей смеяться! - вскипел я. - Я оскорблен твоим гадким смехом.
- Ну и ладно, - махнул лапой зверь. - Мне-то что? Мне-то смешно ведь. Дай отдышаться.
Но я не стал давать ему отдышаться. Сколько раз я слышал рассказы бывалых рыцарей о том, что им удавалось победить разных страшил только потому, что они успевали словить момент, когда те были слишком уставшими после битвы. Я кинулся на голубоглазую тварь, вытаскивая на ходу меч и стремясь поразить гадину в самое сердце...
Нет предела человеческой глупости. Разве чудище позволило бы себе смеяться над героем с мечом, если бы не было уверено в конечной победе? Мое оружие только дзинькнуло по шкуре, оказавшейся на поверку крепче камня, и переломилось пополам. Меня же так дернуло, что я повалился, как свинья, лицом в пыль, а бессовестное животное закатилось еще пуще.
- Может, хватит? - рассердился я. - Я тебя все равно убью. Не мытьем, так катаньем.
- Я тебя катать не собираюсь, - пожало плечами чудище. - Это в смысле, если ты меня собрался уморить, заездив до смерти. А вот мытьем... Ну, попробуй, может, получится. Тем более, что я не купанный давно.
- Значит, ты меня не боишься, - задумался я. - А вдруг ты меня сожрешь?
- Что в тебе есть-то? - жалостливо сказал голубоглаз. - Ты же тощ.
- Ну это как посмотреть, - приосанился я.
- Слушай, я чего-то не пойму. Ты что же - хочешь, чтобы я тебя съел?
- Да боже упаси! - перепугался я. - Меньше всего мне нравится, когда меня едят. Это ты не так меня понял. Не надо меня есть.
- А меня убивать не надо, - серьезно сказало существо. - Я редкий. Зачем меня убивать?
- Ну... - сказал я неуверенно. - Так полагается...
- Кем полагается? - сердито поинтересовался голохвост. - У кого полагается?
- У нас, у людей. Убивать всякую нечисть и драконов. Таких, как ты.
- А я не дракон.
- А кто тогда?
- Я сам не знаю. Мама зовет 'мохнатик', а дедушка звал 'хвостан'. Правда, он умер уже.
- А что - папы у тебя нету?
Голубые глаза потускнели.
- Я его не помню. Мама мне про него не рассказывала. Я спрашивал, а она только по шее мне дает или за хвост кусает. Хотя мне не больно - все равно с возрастом отвалится, - обидно просто. У паршивой лисицы, что за поворотом живет, и то папа есть! А у меня - нету.
- Извини, - запоздало сказал я. - Я не хотел. То есть я хотел, но не так. Я, как сказать, в общем, хотел, ну не то, что сказал... - я запутался и заткнулся.
- Ладно, - примирительно махнул лапой недракон. - Не обижаюсь я. Есть я тебя не буду - вы, двуногие, невкусные и пахнете изнутри плохо. А ты меня больше не бей мечом, ладно? Шишка будет.
- Да у меня и меча-то теперь нет, - почесал в затылке я. - Не будем вообще драться, хорошо? Меня Германом зовут. А вот того недохода под кустом - Причардом.
Из норы донеслось недовольное ворчание.
- Это он здоровается, - безмятежно пояснил я.
- Тогда ладно, - пригладил шерсть не-дра-кон. - А то я уже испугался, что его есть надо будет. А он и снаружи пахнет плохо.
- В морду, - глухо донеслось из норы.
- Что он говорит?
- Гордый, говорит, - любезно ответил я. - Горд знакомством со столь приятным и красивым существом.
- И тебе спасибо! - крикнул в нору хвостан.
- По башке! - сварливо сказала нора.
- Во-во, - подхватил я. - Еще матушка ему говорила: 'Вся сила - в волшебном порошке'. Им можно взрывать ворота и стены крепостей. А если порошка нету, то Причард - этот свирепый злодей - последняя надежда.
- Да какая еще одежда, черт подери! - взревела нора. - Все штаны в клочья разорвали барсуки поганые!
С этими веселыми словами на свет божий явился Причард. Одежда на нем и впрямь была разорвана, а рот вымазан чем-то синим. И явно вкусным.
- Ягодками угощалися? - уточнило животное. - Вкусно, правда? Теперь и ты стал вкусный! Рискнуть, что ли? - и он смачно облизнулся.
Я еле сдерживал смех, не сомневаясь, что мохнатик не станет травиться этим балбесом. Прич же сомневался. И даже очень. Виляя толстым задом, он подался в ежевику и уже оттуда, осмелев, заголосил:
- Эй, ты! Гидра голохвостая! Не достанешь! Здесь колючки и холодно, а еще я просто так не дамся - укушу! Конь - на обед, молодец - на ужин!
И из кустов донесся истерический хохот.
- Это он меня лошадью обозвал? - встало на дыбы чудовище.
- Все вы негодяи! - гаркнул Прич и, судя по писку и шуршанию, влез в самую гущу ежевики.
- Сам-то ты хорош! - обиделся хвостан.
- Я-то? - отозвались кусты. - Знамо, хорош! Я же оруженосец!
- А где?
- Что - где?
- Оружие. Которого ты 'носец'.
В ежевике затихли.
- Оружие было у меня, - пояснил я. - Пока ты его не сломал...
- Пока ТЫ его не сломал, - парировало чудище.
- Ну, пожалуйста, пока Я его не сломал! Но - об ТЕБЯ! И теперь вообще не пойму - кто я такой? До рыцаря не дослужился, меч сломал, доспехи выбросил, а еду я - воздержитесь от смеха, друзья! - к королю Артуру. Вывод: куда пошлет меня король Артур, если из всего моего снаряжения остался только глупый конь и еще более глупый оруженосец?
- Примет он тебя, - уверенно изрек мохнач. - Я слышал, ему люди нужны. А вот драконов он не жалует.
- Так ты же не дракон, - отозвался я. - Хм... Так кто же ты?
ГЛАВА 5
Коль найдешь дракона - береги его.
Из народного поверья
- Зовут меня Кутей, - начало рассказ чудище. - А полное имя - Кутольд ван Штуш-и-Кутуш! Наш род очень древний. Но очень малочисленный. Это потому, что мы живем долго.
- С такой-то шкурой, - завистливо сказал я.
- Да уж. Но и из-за шкуры нас убивали. Однажды к моему дедушке по матери пришел какой-то человек. Дед жил далеко отсюда, он вообще-то отшельником был, ютился в пещере на берегу моря... где-то на юге. Философствовал, думал о жизни. Про космологичность бытия и сознания слышал?
- Ну как же, - важно ответил я, хотя в философии разбирался слабо.
- Вот. Это он придумал. А потом... пришел этот человек, и, ни с того ни с сего, как даст ему дубиной прямо в глаз. Дед слова не успел сказать, как этот громила схватил его в охапку и задавил. И еще содрал с
