— Приятное сновидение, — кивнул Сократ, подливая себе еще.
— Я увидела трюмы с рабами, а среди них — знакомое лицо. В общем, я сегодня полдня пытаюсь хоть кому-нибудь сообщить, что отправляюсь на Марс.
Поднявшись в свои покои, Патриций бесшумно затворил дверь, прислонился к ней спиной и долго стоял неподвижно, слушая, как во мраке неосвещенных залов едва слышно шелестят фонтаны.
Закончив беседу с делегацией Меркурия, Алмон с Ластенией покинули зал совещаний.
— Алмон, я еще не поблагодарила тебя за чудесный подарок, — улыбнулась юная королева. На ее смуглую кожу бросали дрожащие теплые блики солнечные камни в золотой оправе.
— Счастлив, что смог порадовать, — полуволк поцеловал ее руку. — Предлагаю немедленно отправиться в Деревянную Столовую и как следует поесть.
— С удовольствием, я сегодня со всеми этими визитерами и позавтракать не успела.
Они спустились вниз, и полуволк распахнул перед Ластенией светлые резные двери.
— Алмон! — воскликнул Сократ, завидев их на пороге. — Ты слышал, что она сказала?!
— Кто? — полуволк присел за стол.
— Она! — толстяк ткнул пальцем в Анаис. — Она собирается на Марс!
— Зачем?
— Она, видите ли, во сне увидела, что среди рабов Ахуна затесалась какая-то знакомая физия!
— Что-то я сути не улавливаю, — Алмон выбрал блюда по душе, и слуги церемонно принялись наполнять его тарелку.
— Алмончик, ну это же так просто! Девушке приснился сон, и теперь она собирается на Марс вызволять из Отстоя эту физию!
— Сократ, что это за «физия» такая? — поинтересовалась Ластения.
— Сокращение от «физиономии»!
— На Марс я все равно поеду, что бы вы ни говорили.
— Никаких Марсов, — спокойно ответил полуволк, принимаясь за еду.
— Алмон, это не просто сон, мне обычные сны-фантазии никогда не снятся. Я не могу оставить этого человека на верную смерть, я поеду и заберу его.
— Анаис, ну что ты говоришь такое? Мы ценою стольких жертв и разрушений оттуда выбрались. Стоит нам только подойти к границе Империи, как Патриций будет знать об этом. В довершение всем нашим прегрешениям мы Георга еще и сына лишили. Думаешь, он с цветами нас встречать будет? Анаис, я не хотел бы с ним пересекаться в одном пространственно-временном отрезке еще годы, долгие годы. Патриций — единственный человек на свете, чьих поступков я не могу предсказать, а решений спрогнозировать. Он давно мог бы уничтожить всех нас, но для Георга это слишком просто и тривиально. Ты должна понимать, что в покое он нас не оставит никогда. Что именно он изобретет или уже изобрел, я не знаю.
— Какой-то выход должен быть, — покачала головой девушка, — что-то можно придумать…
— Я даже думать не стану.
— Как хотите, если никто мне помогать не хочет, я все сделаю сама.
— Посмей только! — пригрозил Сократ.
— Ох, — задумчиво произнесла Терра, — вот смотрю я на вас, слушаю, и просто изумляюсь, как вы из такой ерунды проблему создаете. Анаис, тебе прямо сейчас на Марс нужно?
— Да, желательно.
— Ничего, если я с тобой поеду? Мне так легче будет поддерживать иллюзию.
— Буду рада.
— Хорошо, тогда иди сюда.
Терра поднялась из-за стола и вышла на середину столовой. Анаис приблизилась к ней. Терр-Розе взмахнула руками, и их окутала плотная завеса ярко-синего тумана. Когда он рассеялся, на месте Анаис и Терры стояли две монахини Мудрости. Эти монахини были самыми таинственными и неприкосновенными из всех известных. Никто в точности не знал, чем конкретно занимается мудрая религия, но все неизменно относились к ним с величайшим почтением.
Навряд ли кто-то смог бы узнать царственную яркую Терру в пожилой благообразной женщине с аккуратно уложенными седыми волосами. Рядом с нею стояла девочка-подросток из Младших с румяным круглым лицом и тугими черными косичками. На обеих монахинях красовались простые темно-синие одежды свободного кроя.
— Ну, как? — усмехнулась Терра. — Можно и на Марс поехать, правда?
По-прежнему не зажигая света, Патриций переоделся в легкий черный халат и прошел в белоснежную, почти прозрачную овальную комнату, будто целиком выточенную из гигантской ледяной глыбы. Распахнув окно, Георг полной грудью вдохнул сиреневый воздух осеннего Парка.
— Без меня вы никуда не поедете, — заявил Алмон. — Или вы желаете повторить судьбу Леброна?
— Алмон, посмотри на нас!
— Ну и что, Анаис? Ну и что, думаешь, Георга обманет такая иллюзия? Он же энергию чувствует, а не на платье с прической смотрит.
— Ну, какой ты, Алмон, дотошный, — вздохнула Терра. — Анаис, не двигайся.
Из-под ухоженных ноготков пожилой дамы брызнули тончайшие голубые лучи. Быстрыми, практически неуловимыми движениями рук, Терра оплела сложнейшей сеткой и девушку, и себя.
— Все, наши жизненные импульсы изменены, теперь мы совсем другие люди и внешне и внутренне.
— Без меня все равно не поедете.
— Ну, что же, — вздохнула Терра, — если ты поклянешься, что толстый с нами не поедет, то, так и быть, возьму тебя.
— Он не поедет с нами, клянусь.
— Ой, а я прямо так собирался, так собирался, — Сократ устроил ноги на мягкое сиденье соседнего кресла, выливая в свой бокал остатки вина из второй уже бутыли. — Так хотел на Марс, так желал в Отстой, вы мне прямо всю мечту разрушили.
Через пару минут на месте Алмона стоял невысокий, полноватый, молодой монах с короткими светлыми волосами и жидкой бородкой.
— И что, нельзя было меня получше, посимпатичнее сделать? — недовольно пробурчал «монах».
— Ты посмотри, он еще и не доволен! — воскликнула Терра. — Ты же не на свидание идешь, а в Отстой!
— Ладно, — вздохнул Алмон, — вот теперь можно идти. Надеюсь, застанем твоего знакомца живым и при разуме.
Они вышли из Столовой.
— Как ты думаешь, Сократ, — вздохнула Ластения, когда за ними закрылась дверь, — с ними ничего не случится? Они вернутся?
На утро Патриций сообщил Империи о гибели своего единственного сына. В Траурной Зале Дворца был выставлен наглухо закрытый саркофаг, усыпанный черными, красными и серебряными цветами. Никому и в голову не могло придти, что он пустой…
Дворец готовился к похоронам, а в гаваньской толпе стало на троих больше. Никто не придал этому никакого значения, ведь монахи самых разнообразных религий не являлись редкостью на Марсе. Чинно, неторопливо приблизилась троица к мрачному зданию Отстоя, у дверей коего застыли охранники. У самого входа расположился здоровенный детина с тяжелым деревянным лицом. Охранник уставился на щуплых монахов и хрипло прорычал:
— Чего?
— Любезный человек, — ласково пропела Терра, — нас прислали Гении Солнца. Для
