светиться, девушка стала прежней.
Друзья вышли из дворца и окунулись в тихую нежную ночь. Теплое небо дремало среди ветвей цветущих деревьев, издали подмигивали звезды. Ни шелеста, ни ветринки, всё замерло, зачарованное ночным покоем… Друзья неторопливо пошли по мелкому фосфорицирующему гравию — в темноте дорожки мерцали бледно-зеленым сиянием и виднелись в любых зарослях. Струился аромат цветов, душистых трав и еще чего-то тонкого, неповторимого… так пах только воздух Сатурна.
— Как красиво, — Дэн вдохнул свежий невесомый дух полной грудью. — Как во сне… в заповедном, потаенном сне, который не остается в памяти наутро, но в душе сохраняется навсегда. Потом думаешь, что же снилось? Пытаешься вспомнить, как нечто самое важное в жизни, ведь что-то произошло с тобой чудесное… но не помнишь, что именно…
Он поднял голову и посмотрел на небо. Необычно крупные яркие звезды светились так близко, что казалось, можно протянуть руку и дотронуться.
— Какие звезды… — голова Дэна хмельно закружилась. — А у меня в школе двойка по астрономии была, я и понятия не имел, где находится Сатурн или Марс…
— Мы тут тоже не всегда в курсе, где что находится, — хмыкнул Сократ. — Но нам проще: берешь «лодку», говоришь пилоту: на Марс или на Сатурн, поудобнее в креслице устраиваешься и дремлешь себе на здоровье. А пилоты они грамотные, они все дороги знают. Но вот как-то случай у меня был, неправильный пилот попался…
Тепло дышал сад, слушая разговоры и смех среди притихших ночных крон.
Марс спал под легким зимним покрывалом и видел сны. Во снах он поднимался со звездного ложа, расправлял могучие плечи, полной грудью вдыхал чистый воздух Вселенной, а после бежал по бескрайним просторам, наслаждаясь своей свободой и силой, но всякий раз ему снилось, что он оступается, и падает, падает, падает…
Друзья еще долго бродили по саду, слушая ночных птиц и тихий хруст гравия под ногами. Вдруг Анаис споткнулась и замерла.
— Что такое? — Сократ подхватил её под руку. — Всё хорошо?
— Слышу звук, будто вода грохочет, — растерянно произнесла девушка. — Будто водопад бросает камни…
Договорить Анаис не успела. Она вдруг исчезла, осыпавшись в ночную траву каскадом зеленых огней.
— Дракула, — Палач заглянул в покои старого вампира, — ты где?
— В библиотеке.
Палач прошел в личную библиотеку Дракулы. Он сидел за столом и листал какие-то бумаги.
— Чем занят? — Палач присел напротив.
— Патриций поручил кое-что просмотреть.
— А что именно?
— Тебе не все ли равно?
Молодой человек не ответил. Он вытянул ноги и принялся разглядывать резные полки. То и дело на книжных корешках мелькало: «Дракула».
— Слушай, это все ты написал, что ли? — удивился Палач. Раньше он не обращал внимания на то, чем заполнены многоярусные стеллажи.
— Что написал? — вампир поднял взгляд.
— Книжки эти.
Дракула пару секунд соображал, что же Палач имеет в виду.
— Ах, это. Нет, это написано
— Да-а-а? — еще сильнее удивился Палач. — А кем?
— Сочинителями! — рассердился вампир. — Ты видишь — я занят! Оставь меня в покое!
— А можно почитать?
— Нельзя! И не трогай там ничего! И уйди вообще отсюда!
— Где она? — растерялся Сократ. — Куда подевалась?
— Похоже, таким образом, Анаис пригласили в Здание Суда, — ответил Алмон.
Они прождали возвращения Анаис несколько часов и решили вернуться во дворец. Теперь на красоты сада больше никто не обращал внимания.
— Куда пойдем? — спросила Ластения, когда они переступили дворцовый порог.
— Не знаю, — пожал плечами толстяк, — я уже Деревянную Столовую видеть не могу. Мы в ней просто поселились, может, пора перенести туда кровати?
— Пойдемте в другое место, дворец большой.
— Когда Анаис вернется, она будет искать нас именно в Деревянной, — сказал Алмон.
— Идемте туда, — вздохнул толстяк. — Между прочим, постоянное сидение в Столовой провоцирует бесконечное обжорство…
— И беспробудное пьянство! — добавила Терра.
Они подошли к деревянным дверям и распахнули их. За столом сидела Анаис.
По утро Дракула заглянул в покои Палача. Не раздеваясь и не снимая сапог, молодой человек лежал на кровати, курил и смотрел в потолок.
— Палач, ты Патриция не видел? Найти его не могу.
— Кажется, он в Малахитовой Зале.
— Один?
— Да.
— Странно, — Дракула присел в кресло, положив на колени стопку бумаг. — А мне он сказал подойти к нему сразу, как только закончу.
— А что ты делал? — молодой человек приподнялся на локтях, отыскивая пепельницу, затерявшуюся в складках покрывала. — Скажи, не секрет ведь.
— Патриций дал мне краткий свод законов Империи и Системы, сказал прочесть и записать на полях вопросы, замечания.
— Зачем?
— Не знаю. Как ты думаешь, пойти в Малахитовую?
— Я бы не стал…
— Анаис? — Сократ всматривался в сумрак Столовой. — Это ты?
— Это я.
Казалось, ее лицо дрожит и меняется в отблесках почти оплывших свечей.
— Ну, зачем же так пугать родных и близких, — Сократ перевел дух и переступил, наконец, через порог. — У меня чуть сердце не остановилось…
— Меньше пить надо, — посоветовала Терра, — будешь крепче и здоровее.
— Как я вас всех люблю, — улыбнулась Анаис, — как же люблю…
— Обманываешь! — расплылся в улыбке толстяк. — Но все равно приятно.
— Что произошло? — Алмон присел в кресло напротив.
— Они признали его виновным, — после долгой паузы проговорила она. — Патриция ожидает три года заточения в Зеркальной Камере Безызвестности Тьмы.
— И всё?! — воскликнул толстяк. — И
— Да. Они признали его вину, не мою…
— Всего три года?! Где справедливость?! Где справедливость, я вас спрашиваю?! Вина! — простонал Сократ. — Дайте выпить скорее! Быстрей, а то умру!..
