В Малахитовую Залу пополз багровый светящийся туман. Патриций поднял взгляд на это явление и положил руки на малахитовые подлокотники. Туман шептал, клокотал, вздыхал… один за другим возникли Гонцы. Багровые плащи потекли тяжелыми потоками по малахитовому полу, как живая кровь. Лица Гонцов невозможно было рассмотреть из-за желтоватого сияния, сквозь него светились лишь раскаленные рубины глаз.
— Георг Патриций Арнест, — глухим рокочущим многоголосьем заговорили они, — за преступления против Законов Вселенского Порядка и Мироздания вы приговариваетесь…
Патриций смотрел в пространство и улыбался. Перед голубыми глазами Владыки искрились, перекатывались весенние талые воды.
— Да, да, — прервал Гонцов Владыка, поднимаясь из кресла, — я готов, идемте.
— Анаис, — Алмон тихонько постучал в двери ее покоев, — можно?
— Да, — еле слышно прозвучал ее голос.
Уютная серо-голубая гостиная освещалась лишь неярким пламенем маленького камина. У огня, прямо на полу, обхватив колени руками, сидела Анаис. Алмон взял пару поленьев из серебристой кованой поленницы, подбросил в камин и присел рядом с девушкой. Ее лицо, отрешенное и неподвижное, напоминало тончайшую фарфоровую маску, которая вот-вот пойдет трещинами.
— Анаис, не надо так, это же всего какие-то несчастные три года.
— Вот именно… — глухо ответила она, —
— Прошу тебя, ты же понимаешь — у нас не было другого выхода. С рассветом я отменю все приказы по Сатурну, отзову спецштатовцев…
— Да, это хорошо, — девушка судорожно вздохнула. В прорезях фарфоровой маски плескались больные темные глаза. — Это прекрасно…
В двери постучали и, не дожидаясь ответа, в проеме возникла Терр-Розе.
— О, вот вы где. А почему на полу?
— А так веселее, — вздохнул полуволк. — Остальные где? Что делают?
— Сократ напивается как обычно, Дэн очаровывает Ластению изящными беседами, одной мне деться некуда и заняться нечем.
Придерживая юбку невесомого, словно южный ветер платья, Терра опустилась на пол рядом с Алмоном.
— Что же дальше будет? — произнесла королева, обращаясь скорее к огню.
— Все уладится, — ответил Алмон и повторил: — У нас не было другого выхода.
От удара ноги резко распахнулась дверь, и в гостиную ввалился Сократ.
— Не будет хорошо, — покачала головой Терра, оборачиваясь, — уже не будет…
— А чего на полу сидим? — толстяк едва удерживал поднос с бутылями, тарелками и бокалами.
— А нравится нам! — огрызнулась королева. — Не отдохнешь от тебя ни минуты!
— Милая моя ведьмуся, устала совсем, утомилась, — Сократ бухнул поднос на пол и плюхнулся рядом. — Ребята, я такую восхитительную штуковину откопал, называется «сугриппа». — Сократ взял с подноса темно-коричневую бутылку, украшенную тонкими золотистыми кольцами. — Анаис, это очень похоже на земной коньяк, только сюда, судя по божественному аромату, добавили цветочный настой. Кому налить?
— Давай уж мне, — вздохнула Терр-Розе. — Только в чистый бокал!
— Алмончик, ты будешь?
— Нет, спасибо.
— Анаисик?
— А вина у тебя нет?
— Какое-то вроде есть, — Сократ взял узкую темно-синюю бутыль, потряс ее над ухом, посмотрел на свет и вылил остатки в бокал. — Хватит? А то я могу еще принести.
— Хватит.
Девушка взяла бокал, и в бледно-соломенной жидкости вспыхнул ясный живой огонь.
— Есть тут кто-нибудь? — раздался голос Дэна, и мгновением позже Денис с Ластенией возникли на пороге. — Вот видишь, я же говорил, они или у Сократа или у Анаис сидят. Господа и дамы, а чего это вы на полу?
— А почему бы и нет! — Терра то и дело отпихивала Сократа, норовившего прилечь и устроить голову к ней на колени.
— Понятно, я уж подумал, это ритуал какой-то, — Денис огляделся, свободных мест у маленького камина не осталось. Тогда он пододвинул поближе к компании большое кресло и устроился в нем вместе с Ластенией.
— Дэн, тебе вина или сугриппы? — спросил толстяк.
— Сугриппа — это что за зверь такой?
— Вкусный зверь, не беспокойся, — Сократ плеснул янтарного напитка в бокал и протянул молодому человеку. — Пробуй, не бойся.
Дэн пригубил и удивленно присвистнул:
— Ну, надо же, как похоже на отменный французский коньяк с какими-то добавками!
— Думаю, там цветочный настой, — Сократ все же изловчился, улегся и припечатал лохматую голову к коленям Терры.
— Ребята, я вот спросить хотел, — Дэн поставил бокал с сугриппой на подлокотник кресла. — Зеркальная Камера в Безызвестности Тьмы — это что такое?
Терра посмотрела на Сократа прекрасными холодными глазами-омутами, и произнесла:
— Ну, давай, толстый, сверкай своими познаниями. Тюремный постоялец! И отвяжись ты от меня, все платье изомнешь!
— Теруся, злая, не гони меня, — Сократ обхватил ее ноги обеими руками, — я буду хорошо себя вести, только не гони мою голову на холодный твердый пол! Я не знаю, что такое Зеркальная Камера, понятия даже не имею, прости меня, прости!
— Я знаю, что это такое, — Алмон взял из рук Анаис пустой бокал и поставил на поднос. — Сейчас расскажу.
— Алмон… — Анаис умоляюще посмотрела на полуволка, — пожалуйста, не надо. Я не хочу знать, что это такое.
— Да и впрямь, — поспешно подхватил Дэн, — какая разница. Я и знать-то не хотел, просто так спросил, для общего образования.
— Патриций пропал! — с лихорадочно горящими глазами Палач ворвался к Дракуле. — Нет его, исчез!
— Что, совсем, что ли? — насторожился вампир.
— Не знаю! Помнишь, что он говорил о трех годах? О тюрьме?
— Думаешь, и… вправду?
— Не знаю… подождем еще немного, если не появится, значит — да.
— Подождем… подождем… — Дракула уже не слышал и не видел Палача.
Его глаза сверкали.
Сквозь портьеры сочились бледные лучи раннего утра. В третий раз уже заглянул маленький желтоглазый слуга и осведомился, не нужно ли убрать?
— Может, завтрак сервировать? — кивнул он на пол, заставленный пустыми бутылками и тарелками. — Или вина еще принести? Давайте я хоть тарелки с бокалами помою! — взмолился слуга, никогда еще не видавший такого безобразия во дворце.
— Ладно, уж, убирай, — Сократ, кряхтя, поднялся на ноги и прошелся, разминаясь. — И спать-то совсем не хочется.
— Не хочется… — эхом отозвалась Анаис. Она так и просидела неподвижно в одной позе, глядя на
