на площадку. Улыбнулся:
— Добрый вечер, Ираклий Ясонович. Как доехали?
— Все в порядке. Идем?
— Идем.
Пропустив Феликса в квартиру, Ираклий зажег свет. Предложил чай, но Феликс отказался. Точно так же отказывался от чая Валерий. Единственное, что оба иногда соглашались делать в его квартире — смотреть вместе с ним телевизор. И то не всегда. Впрочем, телевизор они тоже смотрели по-особому. Так, будто кроме экрана видели одновременно что-то еще.
Оглядев опустевшую квартиру, Ираклий занялся тем, чем обычно занимался последние вечера. Включил телевизор, мельком глянул на экран. Усадил в кресло Феликса, пошел на кухню. Поставил чайник, наспех попил чаю. Позвонил Манане. Разлуку с семьей он переносил с трудом, поэтому каждый вечер подолгу разговаривал с женой и сыном. В последние два дня в этих разговорах опять возникли вопросы о ремонте квартиры. Манана, сначала принявшая объяснение о ремонте спокойно, теперь уже в него не очень-то верила. Вот и сейчас, после обмена обычными новостями, разговор снова пошел о злополучном ремонте. В конце Манана сообщила: днем ей на работу звонила из Тбилиси мама Ираклия, Вера Севастьяновна. Вера Севастьяновна тоже озабочена происходящим. Успокоив Манану и поговорив с Дато, Ираклий положил трубку и тут же позвонил Иванову. С ним он тоже обязательно разговаривал по телефону каждый вечер, причем темы были самыми разными, от обычных житейских проблем до того, как он, Ираклий, должен себя вести в том или ином случае при встрече с «кавказцем».
Ночью, проводив Феликса, Ираклий забылся беспокойным сном.
Развернувшись, белая восьмерка остановилась у фургона с продуктами. Увидев ее, Иванов машинально посмотрел на часы — без десяти час, скоро обед. Сидящий за рулем человек вышел. Оглянувшись, запер дверь машины, спрятал ключ в карман. Подошел к фургону, спросил что-то у рабочих. «Обычный для такого места человек», — подумал Иванов. На вид лет сорока, одет по-молодежному: холщовая кепочка, черная кожаная куртка, джинсы. Приезжающие сюда на машинах люди, как правило, делают одно и то же: входят в заднюю дверь с сумкой в руке и вскоре, выйдя из задней же двери, уезжают. Долго такие машины на дворе не задерживаются.
Лишь когда один из рабочих кивнул в сторону пристройки, Иванов вдруг сообразил: этого, в кепочке, плотного, с короткой шеей и округлым лицом, он уже видел. Причем недавно. Вот только где? Где же, где? Кажется, в «Жемчуге». Да, точно. В «Жемчуге»!
Человек двинулся в его сторону. Идет вразвалочку, на окна не смотрит. Вот хлопнула дверь, человек вошел в пристройку. Сделал два шага. Звуки в коридоре стихли. Осматривается. «Кавказец»? Нет, «кавказец», по описаниям очевидцев, выше ростом. Да и открытый для всеобщего обозрения приезд на белой восьмерке не в манере того. Но Иванов не сомневался — этот человек пришел именно к нему.
Через секунду в дверь постучали.
— Да! — отозвался Иванов. — Войдите!
Дверь приоткрылась, человек спросил:
— Баграт Элизбарович?
— Баграт Элизбарович.
Мужчина вошел. Постоял перед столом. Снял кепочку, сел. Настороженно повел головой, сказал:
— Можно вас попросить запереть дверь?
— Зачем?
— Есть разговор. Не хотелось бы, чтоб мешали.
Оперативная группа видела вошедшего. Этого достаточно. Подумав об этом, Иванов подошел к двери, повернул ключ. Вернулся, сел:
— Слушаю вас.
Человек изобразил улыбку:
— Меня зовут Михаил. Фамилия Голдаев. Думаю, вы меня видели. В «Жемчуге».
— Допустим, видел.
— Баграт Элизбарович, мне очень неловко, что я пришел к вам. К незнакомому человеку.
— Ничего страшного.
— Но у меня нет другого выхода.
Голдаев достал записную книжку. Подцепил ногтем клочок бумажки, положил перед Ивановым:
— Вот.
На неровном клочке была выведена цифра «80». Насколько Иванов понимал в расчетах лобовиков, 80 означало, что выдавший бумажку остался должен Голдаеву восемьдесят тысяч рублей. Чуть ниже стояла дата: 29.01. Двадцать девятое января. Вексель лобовика. Подписи нет — чтобы не оставлять улик.
— Объяснить, что это? — спросил Голдаев.
— Капуста. Но не моя.
— Верно, не ваша. Это Шестопалова.
«Интересно, — подумал Иванов. — Шестопалов уверял, что у него нет и физически не может быть карточных долгов».
— Капуста Шестопалова, а идете почему-то ко мне.
Голдаев положил на стол визитную карточку Чубиева.
— Вот. Ваша визитная карточка. Я пришел к вам, потому что знаю только ваш адрес. Услугу я оплачу. Поймите меня правильно. Шестопалов меня избегает. Адресов и телефонов его знакомых, кроме вашего, я не знаю. А мне нужно хотя бы его предупредить. Повторяю, если вы мне поможете, услугу я оплачу.
Иванов изобразил раздумье. Посмотрел на Голдаева:
— Оплатите?
— Да. Три процента. Естественно, если долг будет отдан. Устроит?
Сейчас надо вести себя естественно. Так, как вел бы себя Чубиев.
— Я пока еще не знаю, что вам нужно.
— Шестопалов отдал мне только двадцать штук. Сегодня я ему позвонил, но он отказался даже говорить. Больше я с ним дела иметь не хочу. Поэтому прошу вас ему передать: с сегодняшнего дня я включаю счетчик. Аварийку.[17]
Иванов посмотрел на Голдаева. Взгляд у того непроницаемый, с прищуром.
— Понятно. И какой счет вашей аварийки?
— Двести в день. Срок месяц. Ну, а потом… Потом пусть не жалуется.
— Если он отдаст долг, что я получу? Три процента от шестидесяти тысяч? Или от всей суммы?
— Естественно, от всей суммы. — Оторвав клочок бумажки, Голдаев вывел на нем: 3 %. — Вот расписка. Деньги ваши, если отдаст.
Повертев бумажку, Иванов спрятал ее в карман:
— Хорошо. Попробую что-то сделать. Кстати, когда он вам отдал двадцать штук? Если точно?
— Сейчас… Если точно… двадцать первого февраля.
«Двадцать первого февраля. В этот день был ограблен Гарибов. Палии чуть раньше, пятнадцатого. Два налета принесли «кавказцу» сорок тысяч…»
Голдаев набросал на перекидном календаре семь цифр:
— Мой телефон. Если что-то выясните, позвоните. С десяти до шести. Договорились?
— Договорились. Позвоню.
Голдаев встал, натянул кепочку:
— Пойду.
Открыв дверь, Иванов выпустил его. Через секунду раздался телефонный звонок. Сняв трубку, услышал голос Игоря Вязова — оперуполномоченного, сидящего в соседней комнате:
— Борис Эрнестович, у вас порядок?
— Порядок. — Иванов следил, как Голдаев за окном садится в машину. Номер видите?
— Вижу.
— Позвоните на ближайшие посты ГАИ. Пусть остановят машину… ну, скажем, за нарушение правил
