его нет. И с этим ничего уже не поделаешь. Вы можете его вернуть? Не можете! Так о чем теперь говорить?
Лариса снова стала смотреть на картину. Поскольку это был явный намек на конец разговора, мне пришлось сказать:
— Лариса, это был не несчастный случай. Это было убийство. Умышленное, заранее обдуманное убийство.
Лариса вернулась в кресло, долго смотрела на меня ничего не выражающим взглядом. Потом спросила:
— Убийство?
— Да. Вашего мужа убили. Поэтому я и пришел к вам.
— Выходит, меня обманули? В вашей милиции?
— Нет. Сначала считалось, что это несчастный случай. Но потом удалось установить другое.
Достав из дипломата, я протянул Ларисе одну из бумаг:
— Посмотрите. Это выписка из заключения судмедэксперта. Всю бумагу можно не читать, значение имеет лишь одна строчка.
Я показал.
Лариса стала читать, шевеля губами. Подняла глаза:
— Следы металлизации серебром… Что это значит?
— Это значит, одна из ран на голове вашего мужа образовалась от удара серебряным предметом. В машине вашего мужа были какие-нибудь серебряные детали?
— Нет. По-моему, нет.
— Верно. Мы тщательно обыскали машину, но никаких серебряных предметов и деталей не нашли. Вашего мужа сначала ударили сзади по голове серебряным предметом. Потом, убитого или оглушенного, посадили в машину, завели мотор и направили машину в пропасть.
Лариса снова взяла у меня заключение. Посмотрела еще раз. Впрочем, вряд ли она видела, что читает. Сказала почти беззвучно:
— Серебряным предметом… Каким?..
Я достал из портфеля найденный у Джомардидзе кинжал, положил на стол:
— Этот кинжал найден при задержании у особо опасного преступника, некоего Джомардидзе. По кличке Бугор. Никогда о таком не слышали?
— Нет.
— Пока все сходится на том, что вашего мужа ударили рукояткой именно этого кинжала.
Лариса с ужасом посмотрела на кинжал, опустила голову. Я терпеливо ждал. Наконец она заговорила:
— Простите, это все меняет. Если его убили… Если… — Встала с кресла. — Извините, я выйду. Я ничего не соображаю. Я должна побыть одна.
Вышла. Я услышал ее нечеткие шаги по коридору. Ясно, она что-то знает о «Перстне Саломеи».
Изучив все корешки книг на полках, я занялся было осмотром напольных часов, но раздались шаги. Войдя и сев в кресло, Лариса покосилась на все еще лежащие на столе кинжал и копию перстня:
— Простите, что заставила вас ждать. Но вы должны понять. Все это очень неожиданно.
— Я понимаю.
— Люди, которые подозреваются в убийстве Малхаза, они… на свободе?
— Нет, арестованы.
— И сколько их?
— Пока двое.
— Кто это?
— Одного я уже называл. Его зовут Омари Джомардидзе, он же Бугор. Второй — Шалва Челидзе. Он же известен как Сергей Петрович. Слышали о нем?
— Сергей Петрович… Его рекомендовал Малхазу Витя Чкония. Малхаз говорил: Сергей Петрович — интеллигентный человек, с ним можно иметь дело, но я никогда его не видела и не знаю фамилии.
Я выложил перед Ларисой фотографии Челидзе и Джомардидзе:
— Посмотрите, может, кого-то из этих людей вы знаете?
Склонившись над снимками, она покачала головой:
— Нет. Я их не знаю.
— Лариса, вы не предполагаете, из-за чего убили вашего мужа?
— Я не предполагаю, я знаю из-за чего его убили. Из-за этого перстня.
— Вы в этом уверены?
— Да. Ведь Малхаз поехал в Галиси продавать его.
— Кому он собирался его продать?
— Сергею Петровичу.
— Что, муж так и сказал, что едет в Галиси продать перстень Сергею Петровичу?
— Нет, он об этом не говорил. Но договоренность с Сергеем Петровичем была. Мужа с ним познакомил Витя Чкония. Он живет в Галиси. Были и другие признаки, что муж возьмет перстень с собой.
— Как вообще у вашего мужа появился этот перстень?
— Как все появляется? Малхаз меня очень любил. Часто делал подарки. Прошлой осенью, в день рождения, подарил мне этот перстень. Сказал, что перстень мужской, но носит имя женщины — грузинской царевны, которой был подарен, чтобы она надела его на палец своему избраннику. Для меня этот подарок много значил.
— Муж объяснил, где достал перстень?
— Купил у какой-то старушки. Через Котика.
— Вы его знаете?
— Да. Это знакомый мужа. Довольно часто у нас появлялся. Такой… на подхвате.
— Тбилисец?
— Тбилисец. Его тут все знают. Он каждый вечер сидит или в «Аджаре», или в «Иверии».
— Описать его сможете?
— Конечно. Довольно высокий. Лет тридцати. Темноволосый, глаза карие. Одевается во все фирменное. Есть машина, бежевая восьмерка.
— Фамилию, имя знаете?
— Зовут Константин. А фамилия то ли Малагадзе, то ли Манагадзе.
— Где работает?
— Кажется, реставратором.
— Про старушку муж что-нибудь говорил? Ту, у которой купил перстень.
— Нет.
— Телефон или адрес этого Котика у вас есть?
— Телефон.
Задавая следующий вопрос, я ожидал заминки.
— Лариса, перстень, который вам подарил муж, был настоящим?
Никакой заминки.
— Вот же он. Разве сами не видите? Конечно, настоящий.
— Если вы говорите об этом перстне, это копия. Я спрашиваю о перстне, который вам подарил муж. Может, тоже была копия?
— Неужели вы думаете, Малхаз купил бы такой перстень не проверяя?
— Вы хотите сказать, муж его проверил?
— Конечно. У очень хорошего ювелира, нашего знакомого. Левана Самсоновича Глонти. Глонти подтвердил, что это старинный перстень.
— Простите, Лариса, сколько ваш муж заплатил за этот перстень?
Вздохнула:
— Сто тысяч. Ну и… что-то там Котику. За услуги.
— Почему же ваш муж решил продать перстень? Ведь это подарок?
