— А если и так? Это не твое дело.
Оливер со смехом покачал головой.
— Бедняжечка! Нет, Джинни… ты не можешь так поступить. Ты испортишь парню жизнь.
Она отважилась взглянуть на него, вопросительно изогнув тонкую бровь.
— Какая тебе разница? Он же не твой друг.
— Скажем так, я не терплю жестокого обращения с беззащитными созданиями. По-твоему, ты сможешь хранить ему верность хотя бы одну неделю?
Джинни равнодушно пожала плечами. Ей было больно видеть, что Оливер считает ее подмоченную репутацию вполне заслуженной, но и переубеждать его она не собиралась.
— Сомневаюсь, — легкомысленным тоном ответила она.
— Тогда для чего выходить замуж?
— А я не говорила, что выхожу, — возразила Джинни, досадуя, что разговор вышел из под контроля. — Это не твое дело.
— Нет, мое. — В бархатистом голосе Оливера появились угрожающие нотки. — Я не хочу, чтобы люди думали, будто ты предпочла мне этого молокососа.
Джинни заставила себя рассмеяться.
— Сомневаюсь, что кто-то так подумает. Все уже успели забыть о нашей несчастной помолвке… это было так давно.
— Ты и вправду так считаешь?
Нет, она так не считала. Скандал был слишком громким — она как раз прекрасно понимала, что никто ничего не забыл.
Оливер протянул руку и намотал на палец прядь ее волос.
— Знаешь, тебе надо было выйти за меня. — Его голос напоминал кошачье мурлыканье. — Тогда не пришлось бы якшаться с такими, как этот Джереми.
У Джинни так сдавило горло, что она едва не закашлялась. Оливер смеялся, издевался над ней, выражение его глаз невозможно было понять. Ей пришлось напрячь все душевные силы, чтобы ответить ему холодным и презрительным взглядом.
— Чтоб ты знал, нам было очень хорошо вместе, пока ты не появился.
— Что-то не похоже. Казалось, ты со скуки умираешь.
— Просто ты настолько заносчив, что у тебя даже в голове не укладывается, как женщина может развлекаться с другим мужчиной! — выкрикнула Джинни, злясь на себя за то, что поддалась на его подначку.
— Заносчив? — Оливер задумался и, похоже, решил принять это как комплимент. — Возможно. Но если бы ты ужинала со мной, то я не дал бы тебе соскучиться. А если бы ты вышла за меня, тебя бы никогда не потянуло на измену.
— Да? — Ее сердце забилось слишком быстро. — И что бы ты сделал? Запирал бы меня на чердаке?
— Нет. — Оливер протянул руку и опустил экран, отгородивший их от водительского сиденья и дававший возможность уединиться в роскошной машине. — Я бы сделал так, чтобы тебе никогда не захотелось заниматься любовью с кем-нибудь другим.
Внезапно Джинни поняла, что попала в ловушку. Оливер отбросил прядь волос с ее лица, изогнув в ленивой улыбке свои невероятно чувственные губы, а Джинни смотрела на него, борясь с желанием раствориться в глубине его темных, опасных глаз.
— Никогда… — повторил Оливер низким и хриплым голосом, и припал к ее губам.
Его поцелуй был нежным, дразнящим, обещающим такое наслаждение, о котором Джинни не могла и мечтать. Когда она беззвучно вздохнула, Оливер зажал ее нижнюю губу своими крепкими белыми зубами и начал легонько покусывать, вызывая в ней дрожь возбуждения.
Умом Джинни понимала, что должна сопротивляться, но ее сердце таяло, сметая все защитные барьеры. Она оказалась беспомощной перед магией его искусного языка, проникшего между ее губами.
Оливер обнимал ее, прижимал к себе, и она вздрогнула, ощутив его грубую мужскую силу, обычно скрываемую под вежливыми манерами и безупречным деловым костюмом. Его рука скользнула по ее телу, и Джинни поняла, что не сможет ему отказать, хотя и не знала, почему.
В ней нарастало глубокое, мучительное желание — желание, которое Оливер пробудил в ней много лет назад, в ту ночь, когда они впервые танцевали вместе на ее девятнадцатом дне рождения. Джинни думала, что научилась его обуздывать, но теперь оно вырвалось на свободу, как джинн из бутылки, и она знала, что никогда не сможет подавить его снова.
Поцелуи Оливера становились все более страстными. Джинни знала, что своей покорностью дает ему повод для неуважения, подтверждает все те сплетни, которые про нее ходили. Как же он узнает, что у нее не было никого… и ничего, кроме нескольких поцелуев? Ни один из которых не разжигал в ней такого огня.
Рука Оливера медленно скользнула вверх по гладкому бедру и тонкой талии… Джинни затаила дыхание, дрожа от предвкушения, пока его пальцы не коснулись ее упругой груди, нежно ее лаская, сдавливая ладонью. Ее соски затвердели, превратившись в нежные бутоны удовольствия; она выгнула спину и со стоном прильнула к нему, бесстыдно требуя более интимных прикосновений…
— Ты не выйдешь за Джереми, — с чувством заключил Оливер. — И ни за любого другого богатенького сопляка. Если ты и выйдешь замуж, то только за меня.
Джинни изумленно распахнула глаза. Губы Оливера изогнулись в кривой улыбке, но он не шутил. Он все еще прижимал ее к спинке сиденья, его ладонь сжимала ее грудь с той же грубой страстностью, выдававшей его истинные намерения.
— Нет…! — Джинни попыталась оттолкнуть его и отодвинуться как можно дальше. — Замуж за тебя? С ума сошел!
Оливер рассмеялся, и откинулся на спинку своего сиденья.
— Неужели это так ужасно? — холодно поинтересовался он. — Шесть лет назад ты так не думала.
Она пожала плечами, собирая в кулак все свое самообладание.
— Я… потеряла голову. Мне было только девятнадцать. Просто папа затеял ту дурацкую вечеринку, назвал полный дом гостей, а я понятия не имела, как из всего этого выпутаться.
— Я понимаю твою проблему. — Теперь его голос был полон угрозы. — К несчастью, я очень не люблю, когда нарушают данные мне обещания.
— Ты ведь не серьезно, — возразила Джинни с некоторой неуверенностью, следя за Оливером, как за готовой к прыжку пантерой. — После… всего происшедшего?
— Ах, да… тебе вроде нравится трахаться на заднем сидении машины? задумчиво произнес Оливер. — Грандиозное было зрелище, как я слышал. Но с Марком Рэнсомом? Ей-богу, я думал, у тебя вкус получше.
— По крайней мере, он ненамного меня старше, — в отчаянии огрызнулась Джинни. — И с ним было весело.
Ее отравленная стрела угодила мимо цели. Оливер самодовольно улыбнулся.
— Интересная игра намечается. Но берегись — обо мне говорят, что я всегда добиваюсь своего. А чтобы заслужить такую репутацию, приходится играть грубо.
У Джинни екнуло сердце. Он уже показал ей, как грубо готов играть, безжалостно воспользовавшись ее телесной слабостью. Умом она ясно осознает угрозу, но совершенно не способна противостоять искушению.
Машина остановилась у светофора, и внезапно Джинни сообразила, что они в нескольких сотнях метров от ее дома. Ее единственным желанием было сбежать.
— Сп-пасибо, что подвез, — выдавила она, нащупывая дверную ручку. Отсюда я дойду пешком. — И, одарив Оливера на прощание неуверенной улыбкой, она выскочила из машины и бросилась бежать.
— Джинни…?
Она вскинула голову, решив не обращать на него внимания… но тут же вспомнила, что забыла сумочку в машине. Когда она повернулась, автомобиль уже поравнялся с ней, и тонированное стекло
