игнорировании важных открытий ради поддержания своего статус–кво.
Несмотря на вышесказанное, я думаю, основная причина, по которой церковь не сопоставила всю эту информацию, связана с неразберихой, а не с тайным сговором, потому что изменения в обществе во времена ранней церкви привели к тому, что она стала отмечать несколько иной смысл в словах Иисуса.
Мир во власти половой распущенности
Ко 2–му веку н.э. древнеримский мир был одержим сексом: мужья и жены имели гомосексуальных и гетеросексуальных любовников; проституция была не только приемлема, она была нормальной частью культурной жизни; на званых обедах от хозяина дома ожидали предоставления профессиональных сексуальных услуг для гостей, которые назывались «послеобеденными развлечениями»; а внебрачные половые связи были облегчены распространением примитивных, но эффективных контрацептивов (а если они не срабатывали, детей просто убивали). Половые отношения стали дешевой услугой, а сексуальная распущенность стала настолько повсеместной, что даже половые отношения внутри брака стали испорченными. Половой акт как таковой стал объектом презрения и опасений со стороны церкви, как источник разложения и духовных болезней, так что церковь стала относиться подозрительно даже к супружеским отношениям внутри брака.
Многие религиозные группы отреагировали на такое разложение в обществе тем, что заняли прямо противоположную позицию, а именно – проповедь полного отказа от ненужных половых контактов.
Некоторые иудейские религиозные группы уже начали мыслить подобным образом еще в 1 веке н.э. Мы знаем, что кумранская община свела половой контакт до минимума, и, возможно, были другие группы внутри иудаизма, которые сделали подобное. Некоторые новообращенные в Коринфе, судя по всему, находились под влиянием одной из таких групп, поскольку они написали апостолу Павлу письмо, спрашивая его мнения о фразе «хорошо мужчине не иметь половых отношений с женщиной» (1 Кор.7:1). Павел отверг это учение на основании стандартного еврейского понимания о том, что половые отношения хороши и являются необходимым компонентом любого брака (стихи 2–5).
Ко 2–му веку н.э. многие другие иудейские религиозные группы стали подозрительно относиться к половым отношениям. Ни один религиозный иудей не мог полностью отвергнуть половые отношения — потому что деторождение было обязательным — но они могли воздерживаться от них после появления в семье детей. Единственным неженатым раввином, о котором нам сегодня известно, был рабби Бен Асси, и жил он во 2–м веке н.э. Он был женат (так что он выполнил свою религиозную обязанность), но он отказывался вступать в повторный брак, несмотря на то, что все ожидали от него этого. Он оправдывался тем, что говорил, что женат на Писаниях и был слишком поглощен их изучением. Его потенциальный тесть, рабби Акива, скорей всего, симпатизировал его выбору, потому что хотя он и был женат, он провел 14 лет вдали от своей жены, обучаясь в академии раввинов в Ямне.
Эти два раввина, живших во 2–м веке н.э., были членами аскетического движения, которое избегало ненужных половых контактов даже со своими женами с целью приобретения религиозного опыта посредством размышления. Об этом движении известно очень мало, поскольку информация о нем скрывалась раввинами основного направления, однако мы имеем факты, свидетельствующие о том, что внутри иудаизма во 2–м веке н.э. существовало сильное «подпольное» течение, старавшееся избегать любой половой активности, несмотря на иудейские религиозные законы о том, что каждому следует иметь детей.
Страхи церкви относительно половых отношений
У ранней христианской церкви не было подобных законов о необходимости деторождения, которые давали бы ей повод видеть в половых отношениях внутри брака хоть что–то благочестивое, поэтому аскетическое движение не сдерживалось практически ничем. Огромная часть христиан стала полагать, что половые отношения греховны по своей природе, или, как минимум, были дорогой ко греху, которую следует избегать. Таким образом, хотя вступление в брак по–прежнему считалось радостным событием, тем не менее, часто рекомендовалось брак избегать. Если вдовец или вдова вступали в брак, это считалось свидетельством половой распущенности, ведь они уже исполнили свой супружеский долг в первом браке; такой поступок расценивался как своевольное неподчинение решению Бога прекратить период половых отношений для этого человека.
Тертуллиан был христианским учителем в конце 2–го века н.э., написавшим несколько книг на тему брака и открытое письмо своей жене относительно повторного брака, так что у нас есть подробная информация о том, каковы были его воззрения на эту тему. Он написал своей жене, чтобы она не выходила замуж снова после его смерти, потому что, хотя это и не будет грехом, тем не менее, не является Божьей волей.
«Итак если я умру прежде тебя по воле Божией: то не иной кто, как Бог разрушит брак твой. Зачем же тебе восстановлять то, что Бог разрушил? …Но если ты выйдешь замуж в другой раз, полагая, что это не грех: то будешь иметь и скорбь плоти. О, как надобно нам любить воздержание? Воспользуемся же представившимся нам случаем сохранить его… »
Церковь стала возвышать безбрачие все выше и выше, пока к 9–му веку н.э., римская церковь не приняла решение о том, что все священники должны быть неженатыми; что отказ от половых отношений в браке является проявлением высшего благочестия; и что половые отношения в браке не с целью зачатия ребенка являются грехом. Эта тенденция, которая началась во 2–м веке н.э., была во многом основана на неправильном понимании слов и Иисуса, и апостола Павла, которые понимались таким образом, что девственность является более благочестивым положением, чем супружество, и что повторный брак всегда нечестив и почти всегда — грех.
Новое учение для новой эпохи
В контексте этого явно выраженного настроя против половых отношений, для церкви во 2–м веке было естественным предположить, что Иисус учил, что повторный брак равносилен половой распущенности, и совсем неудивительно, что на первый взгляд он называл повторный брак «прелюбодеянием». Даже если самый ранний из отцов церкви осознал бы, что их трактовка, или акценты, которые они расставляют в учении Иисуса, отличаются от понимания верующих, живших в 1 веке н.э., вне всяких сомнений, они продолжали бы считать, что их учение все равно верно для их времени.
Для них представляло гораздо более трудную задачу объяснить, почему их учение настолько отличается от Ветхого Завета. Им нужно было объяснить, почему Моисей сказал, что Бог позволяет развод и повторный брак, а Иисус, на их взгляд, осуждает и то, и другое, причем в самых строгих выражениях.
Большинство отцов церкви объясняли это, просто говоря, что Ветхий Завет был для того времени, а учение Иисуса — для нынешнего. Другим такое объяснение казалось не совсем убедительным, потому что из него следовало, будто Бог изменил Свое отношение, поэтому они приводили другие аргументы. Например, Птолемей (живший в конце 2–го века н.э.) говорил, что Моисей намеренно исказил Божьи заповеди, а Ориген (живший в начале 3–го века н.э.) сказал, что Моисей просто добавил закон о разводе от себя самого, чтобы восполнить то, что ему казалось недостающим в Божьем законе. Несмотря на все смущение, которое испытывали отцы церкви при попытке объяснить несоответствие, они были убеждены,
