— Не думаю. — ответил Адалат, — Скорее наоборот. Я мог бы быть ему весьма полезным в этом. У меня есть связи, контакты, наработанные каналы поставок дешевых товаров. Так что — все это просто нелогично.
— А сам он имел до сих пор какое-нибудь отношение к нашей ярмарке?
— Насколько мне известно, — ответил Адалат, — нет. Федор Степанович занимался всегда иным бизнесом. Он… Ну да ладно… Наши интересы никогда и нигде не пересекались. Так какой ему смысл разорять меня?
— Не знаю. А твои отношение с… ну, с теперешними хозяевами ярмарки, какие они? — поинтересовалась Лера.
— Самые добрые. — ответил Адалат, — Но я бы предпочел об этом…
— Да я тебя более ни о чем и не спрашиваю. Ты же сам завел разговор о том, для чего это могло понадобиться Федору Степановичу разорять и вытеснять тебя с ярмарки. Вот мне и пришло на ум…
— Что тебе пришло на ум? — поднял голову Адалат.
— Ты сказал, что Федор Степанович занимается «другим бизнесом». Так?
— Так.
— Я вот и думаю, не пришел ли твой Федор Степанович к заключению, что ты не только не будешь помогать ему в борьбе за мелкооптовую ярмарку, но даже можешь и помешать. Припомни, не было ли у тебя с ним каких-либо разговоров о твоей работе, о твоем бизнес на ярмарке? Не пытался ли он как-нибудь полунамеками дать тебе понять о своих планах в этом отношении?
— Нет. Ничего подобного не было. Да мы с ним вообще давно уже не общались. — Адалат немного помолчал, — Хотя… Был у нас с месяц тому назад один короткий телефонный разговор. От него на следующий день пришел ко мне человек с предложением товара. Большая была партия… Товар оказался дешевым, да и документы выглядели почти как настоящие… Вот только… самому мне сей продукт тот господин даже пробовать не рекомендовал. Откровенный был товарищ.
— Почему — был? С ним что-нибудь случилось?
— Да нет. Не думаю. Просто тогда он предупредил меня, что качество продукта далеко не соответствует тому, что указано в сертификате. Потребляя продукт, можно существенно подорвать здоровье… Ты понимаешь — можно! То есть, если ты здоров, то скорее всего с тобой ничего и не случится. А если у тебя нелады с обменом веществ, с желудком, кишечником или там с печенью, то этот продукт может спровоцировать достаточно неприятные осложнения.
— Понятно. — кивнула Лера, — И ты отказался брать «товар»?
— Ну естественно. Мне совсем не хотелось травить народ. Да к тому же и о своей репутации нужно было подумать. Вот я и предложил ему искать другого покупателя. Где-нибудь в другом месте. Более того, когда он попросил меня о посредничестве, о том, чтобы я помог сплавить товар куда-нибудь в провинцию, я тоже решительно отказался.
— И этот человек приходил к тебе от Федора Степановича?
— Понимаю. Ты полагаешь, что я не особенно хорошо вписываюсь в концепцию той мелкооптовой ярмарки, которую собирается создавать на месте прежней Федор Степанович. Так? И потому должен уступить свое место более лояльному и менее совестливому человеку?
— По крайней мере сейчас ничего другого мне на ум не приходит.
— Не думаю, чтобы из-за этого меня пытались разорить. — Адалат покачал головой, — Хотя, исключать такой вариант тоже нельзя.
— Ладно. Как известно, не бывает ничего тайного, что со временем не становилось бы явным… А чем ты мог насолить Альберту?
— Я? Альберту? — Адалат удивленно посмотрел на Леру, — Да о чем ты говоришь? Наверное, у меня за всю мою жизнь не было более близких друзей, чем он. Мы с ним знакомы целую вечность.
— Ходили вместе в садик?
— Ну, в садик не в садик, а начиная с четвертого класса до окончания школы сидели за одной партой… Слушай, Том, бери шампанское, фрукты и что там ещё тебе захочется, и пересаживайся сюда. — Адалат показал на стоящее по другую сторону журнального столика кресло, — А ещё лучше, если ты переместишься вместе с креслом поближе. Чтобы мы не сидели с тобой как «высокие договаривающиеся стороны» во время официальных переговоров. O'кей?
— Может, ты мне расскажешь о своем так называемом друге подробнее? попросила Лера, перенося на журнальный столик бокалы, ведерко с бутылкой шампанского, коробку с конфетами и вазы с фруктами.
— Как скажешь. Только принеси мне еще, пожалуйста, коньяк, рюмку и лимошек. А? Когда, пододвинув кресло, Лера села рядом с Адалатом, тот начал рассказывать об Альберте.
Альберт появился в классе, где учился Адалат, ранней весной незадолго до каникул. Его родители переехали, и мальчику пришлось сменить школу, что было далеко не здорово ни в каком отношении. Случилось так, что уже в первую перемену в коридоре два Алика — Адалат и Альберт — чего-то не поделили и принялись разрешать спорный вопрос кулаками. За этим истинно мужским занятием классная руководительница и застала перед началом очередного урока увлекшихся драчунов у лестницы. А так как учительница была человеком передовых воззрений, то не стала делать из случив шегося трагедии. Вначале она заставила их пожать друг другу руки, потом отправила помыть носы и после их несколько запоздалого появления в классе усадила за одну парту прямо перед своим столом. По окончании урока учительница взяла Аликов за руки и некоторое время гуляла с ними по коридору, беседуя с ними о всякой всячине. Потом она оставила их и ушла в учительскую. В итоге к концу дня ребята были уже настоящими друзьями. После окончания школы Альберт подал документы а авто-механический институт, а Адалат решил попытать счастья на журналистском факультете МГУ. Увы, в отличие от друга Адалату не повезло и он был вынужден устраиваться на работу. Хорошо, что родители отдали его в школу с шести лет. Это позволяло сделать на следующий год ещё одну попытку, не рискуя оказаться призванным в армию. Так как Адалат с детства увлекался спортом, то его взяли «лаборантом» на кафедру физкультуры того авто-механического института, где учился Альберт. Благодаря этому они по-прежнему проводили время в основном вместе — как днем в институте, так и в компаниях с друзьями по вечерам. Вкусы у друзей были похожи. Оба увлекались восточными единоборствами, джазом и туризмом. Последнее увлечение позволило им обзавестись массой новых интересных знакомых, среди которых были и люди существенно старше их по возрасту. В одном из походов по Подмосковью Адалат и познакомился с Федором Степановичем, который с первых же минут общения буквально очаровал всю их группу. Веселый, доброжелательный и очень энергичный, Федор Степанович притягивал к себе людей как магнитом. Он неплохо пел, аккомпанируя себе на неизменной и не заменимой в походах гитаре. На каждом привале его окружала молодежь с требованиями исполнения новых песен. А знал он песен великое множество, начиная от блатного фольклора и кончая сочинениями популярных бардов. Ну а когда выяснилось, что он в свое время преподавал дзю-до в каком-то закрытом военном училище или ВУЗе, Адалат уже готов был видеть в Федоре Степановиче свой идеал. Он даже ловил себя на том, что бессознательно подражает ему в походке и в манере говорить. Как раз в это время у Альберта начались какие-то нелады с учебой. Молодой человек влюбился в пышнотелую рыжеволосую девицу, а совмещать одновременно встречи с пассией, учебу, спорт и походы у него как-то не особенно получалось. Нужно было чем-то жертвовать. Естественно, легче всего было пожертвовать посещениями занятий, подготовкой к семинарам и сдачей лабораторных работ. Результат не замедлил сказаться Альберта не допустили к экзаменам. В итоге он был вынужден расстаться с институтом. А тут ещё недавно столь любимая девушка начала недвусмысленно намекать, что не может позволить себе роскоши прежних встреч, когда они в отсутствие родителей проводили у неё дома часы в любви и в ласках. Во-первых — она беременна, а во-вторых — ей предлагает руку и сердце друг детства. Так что Алику предлагалось на что-то решаться. Учитывая отсутствие у Алика специальности и предстоящий его призыв в армию, девушка не особенно настаивала на скреплении отношений сакраментальной печатью в паспартах. Да и Алик вдруг обнаружил, что рыженькие девушки явно не в его вкусе. Поэтому они мирно расстались, а его подруга вскоре осчастливила рукой и перспективой скорого отцовства друга своего детства. Адалат же тем летом решил больше не рисковать, отказался от попыток поступить на журфак и по совету Федора Степановича вознамерился посвятить себя благородному учению о других далеких мирах, об их природе и о протекающих
