вдруг задержит милиция. Пусть случайно, но задержат… По карте деньги найдут, ее можно и потерять – тоже беда: до денег не добраться. А поймают без карты – есть надежда, что, если не расстреляют (он ведь сам не убивал!), то будет шанс воспользоваться деньгами после «отсидки». Значит, саму карту также надо спрятать. Тут и приходит мысль использовать мать. Деньги ей доверить нельзя, а вот карту… Карту, пожалуй можно, пообещав беспечную старость с «любимым» сыном.
– Подождите, Валерий Анатольевич! Версия, конечно, красивая, но зачем, решившись доверить матери карту, надо было отдавать ей только одну часть, а вторую прятать в доме тайком от хранительницы? – запротестовал Свешников.
– Обяснение этому – в осторожности Саржина. Он понимал, что стопроцентно надежного места все равно не найти, ибо от случайностей никогда не может быть гарантирован. Рассчитывая воспользоваться деньгами через пару-тройку лет и считая мать самым надежным временным вариантом хранения карты, Ефим усмотрел некоторые слабые места. Например, неожиданная смерть матери (приезд-то племянницы не планировался!). В результате, карта для Ефима безвозвратно потеряна, будь она целиком на руках у мамаши. Вероятность же утери двух независимых частей при любом стечении обстоятельств меньше, чем одной. Или я совсем забыл математику?
Никифоров улыбнулся Свешникову и кивнул, словно приглашая к дальнейшему спору. Широков тоже улыбнулся, с интересом ожидая нового хода Игоря. Станиславу нравилась эта сторона расследования, когда из отдельных фактов строятся рабочие версии, всесторонне взвешиваются, опровергаются… Здесь надо крепко шевелить мозгами, чтобы не упустить даже крошечной детальки мозаики. Только тогда выстроится верная цепочка, которая приведет куда надо. Во всех других направлениях ожидают тупики, а выбираться из них – значит, терять драгоценное время и силы.
Свешников, действительно, как всегда, не хотел сдаваться:
– Ладно! По-вашему, Саржин смог бы найти деньги и по одной части карты, если бы вторая пропала? Не противоречит ли это предыдущим рассуждениям о местоположении тайника, сложности найти его даже при упущении мелкой детали?
Никифоров пожал плечами, показывая, что считает ответ элементарным.
– Это значительно усложнило бы задачу Саржину, но ведь чем-то могла помочь и зрительная память. Мы ведь полагаем, что он не собирался ждать дольше двух-трех лет! Следовательно, риск здесь был не слишком велик.
– Стоп! – воскликнул Свешников. – Опять не сходится! Следуя последним рассуждениям майора, Саржину не было смысла «огород городить»! Он мог визуально запомнить местность, а на карту нанести только расстояния до закопанного от каких-нибудь ориентиров. И тогда не было необходимости делать две части карты: чертеж без указания местности, которую знал только сам Саржин, исключал возможность использовать его любым другим лицом!
– Подождите! – Широков оживленно вскочил и прошелся по кабинету. Он сосредоточенно посмотрел на несколько экземпляров плана занятий в системе политподготовки, лежавших на краю стола Никифорова. Потом хитро усмехнулся и сказал:
– Ваши препирательства натолкнули меня на интересную мысль. Почему мы решили, что должны быть две дополняющие друг друга части карты? А, может, это просто дубликаты? Один – у Саржиной, другой – в тайнике?
Никифоров со Свешниковым переглянулись, после чего Игорь с интересом подбодрил друга:
– Ну-ка, давай, выкладывай!
– В целом, рассуждали мы верно: Саржин спрятал деньги где-нибудь в таком месте, чтобы их случайно кто-нибудь не нашел и до них было удобно самому добраться. Допустим, это поляна. Вычерчивать положение самой поляны относительно окружающей местности нужды не было – это можно достаточно хорошо самому запомнить и, при желании, даже объяснить доверенному лицу, решись Саржин кого-то отправить за деньгами. А нот расстояние до места, где деньги зарыты, от края поляны или какого-то другого ориентира он наносит на карту. Действительно, закопайте-ка ночью на поле или в лесу чемодан, а потом года через три вернитесь туда снова. Ну лес-то вы найдете, а где то дерево или тот участок земли, на котором спрятаны деньги? Ведь все похоже одно на другое. Да еще, если времени на поиски будет мало?! Варелий Анатольевич правильно заметил: карту можно потерять – это раз! А, вдруг, с картой задержат? Помимо того, что деньги пропадут, это еще и улика против Саржина. Без нее он может «блажить», что деньги сгорели на даче – попробуй докажи обратное. А тут – шалишь, гражданин Саржин! Если деньги сгорели, что это у тебя за чертежик? Так – безделица? Тогда расскажи и покажи, что за «безделица», чего ж скрывать? Вот и «поплыл» Ефим! Нет, при себе держать карту нельзя – надо спрятать. Мамаша? Что ж, хорошо. Вот тебе карта – храни. Но вдруг, с мамашей несчастье до возвращения сына? Карта затеряется неизвестно где. Надо подстраховаться и сделать дубликат. Его-то и запрятал Ефим под плинтус.
– А если бы пожар случился, и дом сгорел? – с сомнением спросил Игорь?
– Тогда бы остался экземпляр у мамаши. Я понимаю, куда ты клонишь: утрата обоих экземпляров? Что ж, такое возможно. Но ведь, согласитесь, полностью надежного места найти невозможно – случайности бывают всюду… Впрочем, я не исключаю, что где-то до сих пор лежит и третий, и, может быть, четвертый экземпляры карты! Все равно без «ключа» они не работают!
– Интер-ресно!! – воскликнул Игорь. – И довольно стройно! Поясни тогда действия участников истории…
– Все просто. Оставив Саржиной карту и пообещав за ней вернуться, выкопать деньги и обеспечить мамочкину старость, Ефим уезжает, внеся изменения в паспорт. Устраивается в Красноярске, выжидает. Да, перед отъездом он «успокаивает» мать, что «ключ» к карте – название и расположение самой местности – знает только он сам. Через некоторое время в Красноярске его опознает и шантажирует Рубцов. Ефим вынужден взять того в долю по причинам, довольно правдоподобно изложенным Валерием Анатольевичем. Мы никогда уже не узнаем, как Рубцову удалось выманить у Саржина «ключ», но что оц его узнал – это точно! Рискну предположить, что Ефим все же несколько «подстраховался»: он сказал Рубцову, что карта находится в тайнике за комодом, но не упомянул про дубликат у матери. Возможно, нечто человеческое в нем оставалось, и он не захотел «подставлять» мать.
– Не понял? – переспросил Никифоров.
– Ефим мог рассуждать так: зная «ключ», Рубцов может меня убить и отправиться за деньгами в одиночку. Если сказать, что карта у матери, он будет требовать ее у Саржиной. Та, в силу своего характера, добром карту не отдаст. Тогда Рубцов убьет мать и все равно завладеет картой. Вот он и решил, раз сидит «на крючке» у Рубцова, выдать тому вариант с тайником. С другой стороны, мать, не зная про тайник, перед смертью отдала карту «племяннице», надеясь на приезд сына или его представителя с «ключом» – терять- то теперь ей было нечего.
– Почему же Рубцов, зная про тайник и имея «ключ», отправился на поиски «племянницы», а не просто изъял содержимое? – спросил Игорь.
Оказалось, что Широков готов и к этому вопросу:
– Во-первых, в переписке с Рубцовым, Саржина, вероятно, сама ляпнула что-то вроде: бумагу храню, жду не дождусь приезда! Это навело Рубцова на мысль, что мать знает о тайнике. В письме про болезнь, о котором упомянул Толстых, Саржина, должно быть, заверила: если со мной, мол, что-то случиться, бумага будет у племянницы. Рубцова это привело к выводу, что либо Саржина достала карту из тайника и отдаст племяннице, либо у нее все это время хранилась копия, о которой умолчал Ефим. Потому он и послал, на всякий случай, Толстых наблюдать за тайником, а узнав по приезде об оставленном племянницей комоде, пошел к ней прощупывать почву.
– А, по-моему, действия с момента встречи Саржина с Рубцовым разворачивались по-другому,– возразил Свешников.– Под нажимом последнего, Саржин вынужден был открыться перед шантажистом, но не полностью. Он выдал тому «ключ» – название местности, где зарыл деньги, сказал про тайник, но заверил, что в тайнике хранится, допустим, только половина карты, а вторая – в другом месте, которое известно только Саржину. И это до последнего момента останется гарантией его безопасности. Разговор происходил перед самым отъездом «приятелей» за деньгами в 1977 году. Рубцов стал требовать от Саржина открыть место хранения второй половины, произошла ссора, и Рубцов в гневе убил Саржина. Потом он прикидывает, что про вторую часть может знать только мать Ефима, и едет к ней. Но в Москве его перехватывают. А далее – суд и колония. Переписываясь позднее с Саржиной, он узнает, как предположил
