– Вы упомянули голос, – проговорил он ровным баритоном. – Расскажите о нем.
– Она мне приказала. Заставила.
Мужчина проницательно посмотрел на Салливан, явно не веря ни одному слову из ее бреда.
– Вы уверены?
– Разумеется. Она мне приказала.
– Но когда вы говорили с полицией, то убеждали всех, что она подстрекала вас. Это не то же самое, что прямой приказ.
– Мои дети мертвы. Мертвы! И я неправильно выразилась, так что можешь засудить меня, сукин сын. Я была не в себе. – Заученный всхлип. – Мой мир… рухнул.
– Вы сами его разрушили.
– Нет! Это она. Она… овладела моей волей. Это была ее идея…
– Вы говорили, что идея принадлежала вам. Вы думали об этом…
– Нет! – Салливан вскочила на ноги, брызжа слюной. – Не думала! Не думала! Это была ее идея! Ее! Только ее!
И снова все вокруг потемнело. Передо мной промелькнуло еще несколько сцен… Предъявление обвинения, слушание дела, где ей отказали в освобождении под залог, неудачная попытка быть признанной невменяемой, два покушения соседок по камере, которые, как и я, мечтали удавить эту тварь. Потом все закончилось.
Трсайель выпустил мою руку.
– Все, – сказал он.
– Никса вернулась обратно.
– Что?
– Вернулась в призрачный мир, скорее всего сразу после совершения преступления. Пока она там, связь между ней и ее напарницей разорвана. Пока она не вернется в это измерение.
– А если мы убьем ее?
Пришел черед Трсайеля спросить: «Чего?» Впрочем, он обошелся без слов, недоуменной гримасой.
– Если мы убьем Салливан, – продолжила я, – она попадет в призрачный мир и свяжется там с никсой.
Ангел сдвинул брови.
– А что? Думаешь, не сработает?
– Нет, во-первых, я не уверен, что сработает, а во-вторых, первая часть решения проблемы меня не устраивает.
– Тебя не устраивает убийство? Ну вот, начинается. Только не пори всякую чушь насчет человеческого правосудия, которое должно идти своим чередом. Плевала я на это. Она убила своих детей. Она заслужила смерть. Зачем тебе здоровенный меч? Для того чтобы справедливость восстанавливать, так? Вот и восстановим.
– Да, в целом, но…
– Ты не хочешь брать это на себя? Тогда дай я все сделаю. И с удовольствием.
Некоторое время ангел молча смотрел на меня. Потом покачал головой.
– Так нельзя. Даже если она умрет, я не уверен, что смогу связаться с никсой через нее.
– И что? Можем, по крайней мере, попытаться. В худшем случае она умрет, отправится в ад и… «Ой, у нас не сработало. Какая жалость».
– Нет, Ева. Так нельзя.
Я подошла к решетке, с ненавистью уставилась на Салливан, и с яростью обернулась к Трсайелю.
– Значит, ее жизнь дороже жизней следующих жертв никсы? Ах, Боже, нет, мы не можем прикончить эту сволочную убийцу, потому что это
– У тебя не получится.
– Не получится проникнуть в ее сознание? Знаю. И в призрачный мир я не смогу за ней последовать. Это твоя работа. Мое дело – доставка.
– Как? Ты не можешь влиять на реальный мир, значит, не сумеешь убить ее. Вот я о чем. Я понимаю, что ты хочешь остановить никсу, пока она не отыскала себе новую жертву. Но она пока не собирается ее искать. Пока она в призрачном мире, то никому не приносит вреда. Нам всего лишь надо дождаться, пока она вернется…
– Сидеть на месте и ничего не делать?
Наши взгляды встретились.
– Так уже было и будет еще не раз. Оба ангела, искавшие ее, столкнулись с той же проблемой. Когда никса скрывается в призрачном мире, они не могут найти ее, пока она не вернется сюда. А нам надо всего лишь присматривать за этой. – Он указал на Салливан. – Когда никса вернется, наша убийца ее почувствует.
– Зачем она вообще все это делает?
Он непонимающе взглянул на Салливан.
– Нет, не она. Никса. Ты сказал, что она снует туда-сюда. Зачем?
Ангел пожал плечами.
– Мы незнаем.
– А зря. Не на Багамах же она загорает, наслаждаясь заслуженным отдыхом. Она чем-то занята.
– Какая разница, если она все равно никого не может убить…
– Да, да, это я уже слышала. Знаешь, если хочешь сидеть и плевать в потолок, дожидаясь ее появления, то вперед. Она сбежала в мой призрачный мир?
– Из-за того, что умерла в облике ведьмы, – подтвердил Трсайель, – никса теперь считается сверхъестественной тенью и…
– Отлично. Тогда я отправляюсь на охоту. Если ты понадобишься, я тебе позвоню.
Ангел сжал губы, обдумывая возражение. Но не успел он и рта раскрыть, как я уже удалилась на поиски более подходящего партнера.
Кливленд, 1938
Агнесса Миллер была фанатична и психически больна. Впрочем, по мнению никсы, первое вытекало из второго, а скорее даже являлось его неизбежным следствием.
Надо же, впала в философствование. Никса к такому не привыкла. Она винила во всем сытость. Когда брюхо набито, когда не нужно беспокоиться о еде, философствование не возбраняется.
– Ты мне нужна, – сказала Агнесса.
Никса прекратила бесполезные размышления и поглядела на мир глазами Агнессы. Под полуразрушенной стеной спал бродяга, натянув на себя рваное одеяло.
– Великолепно.
Агнесса пропустила ее слова мимо ушей. Для этой девушки никса была инструментом, а не равноправной напарницей. Единственный, но весьма раздражающий изъян в их идеальных отношениях…
– Я готова, – заявила Агнесса.
Она стояла над спящим бродягой, занеся тесак над головой, неумолимая, как гильотина. Неплохая смерть, честно говоря. Никса знала об этом не понаслышке, и потому пыталась убедить Агнессу убивать по-другому, но…
– Я готова, – повторила женщина.
– Да, да.
Никса наполнила Агнессу демонической силой. Больше ничего этой женщине и не требовалось, решимости ей хватало с избытком.
Лезвие обрушилось на шею спящего, и голова откатилась в сторону. Даже не проснулся и глаз не раскрыл. Никакого удовольствия. Но Агнесса настаивала на обезглавливании именно потому, что такая смерть скора и милосердна.
Агнесса занялась телом.
– На сей раз, они заметят, – шепнула она вслух.
– Я уже не раз говорила, чтобы привлечь внимание, надо убивать не бродяг и мелких воришек. Скажем, прикончи ты девочку из богатой семьи… например, дочку мэра или главы…
– Дело не в том, – огрызнулась Агнесса. – А вот в чем… Она махнула рукой в сторону Кайахоги. Там, уродливо изъязвляя долину, теснились чугунолитейные заводы и сталеплавильные фабрики, и доменные печи заплевывали небо клубами черного дыма. Запах серы намертво въелся в платье Агнессы. Вонь Кингсбериран будет преследовать никсу и после того, как ее напарница вернется домой и смоет с себя здешнюю грязь.
– Это позор, – вешала Агнесса, указывая на лачуги рабочего поселка. – Позор всей нации! Бедняки стекаются отовсюду в поисках работы, бросают дома, семьи, потому что хотят честно трудиться и зарабатывать на жизнь, вносить свой вклад в жизнь общества. И как же общество поступает с ними? Говорит им, что работы нет. Стирает их самоуважение в пыль. А когда они остаются здесь, стыдясь возвратиться к своим ближним, общество удерживает их в этом… в этом аду.
Никса хотела что-то сказать, но Агнесса вошла в раж, и одобрение слушателей ее не волновало.
– Они живут, как бездомные собаки, в тени этого «памятника». – Она указала на небоскреб, поблескивающий в лунном свете. – «Терминал тауэр», одно из высочайших зданий в мире. Какой успех! Настоящий памятник, памятник жадности Америки, наживающейся на этих несчастных, дразнящей их тем, чего они навек лишены.
Никса выждала минуту, убеждаясь, что Агнесса закончила.
– Но ведь убийства не помогают.
– Помогут, увидишь. Скоро слепцы прозреют, даже самонадеянный тип раскроет глаза.
