та самая Наташа Бэррон — женщина, которую я собирался одурачить. Поверь, мне становилось не по себе от одной только мысли, что я намеревался тебя обмануть.
— Но тем не менее это тебя не остановило, и ты продолжил игру, и даже пошел дальше. Ты унизил меня еще сильнее!
— Non! Наоборот, я совсем отказался от своего замысла. Я понял, что мои обязанности по отношению к «Такамура Групп» ничто по сравнению с редкой, удивительной возможностью узнать тебя и… по сравнению со счастьем заняться с тобой любовью.
У Наташи появилось ощущение, что она тоже становится не в силах и далее поддерживать фасад холодного гнева. Как слабая плотина под напором воды, он стал давать трещину, в которую просачивались переполнявшие ее напряжение и боль. Отвернувшись и сердито смахивая рукой непрошеные слезы, она прокричала:
— Как бы я хотела, чтобы ты тогда просто оставил меня в покое!
Марк невесело покачал головой.
— На это я способен не более чем на то, чтобы позволить отрубить себе руку. Я должен был, понимаешь, должен сделать тебя своей, Наташа! Навсегда.
Девушка вдруг с содроганием вспомнила, что, когда они занимались любовью, ей подумалось, что теперь она навсегда в каком-то смысле принадлежит ему. Теперь девушка поняла, что так оно и есть. Каждую минуту, каждую подробность этой ночи она, пожалуй, не забудет никогда. Его стройное загорелое тело на фоне белоснежных простыней, его лицо, любовно склоненное над ней в неясном свете свечи, дрожь наслаждения, пробегающую по ее телу… Воспоминания, которые Наташа гнала от себя с той самой секунды, как он вернулся, теперь обрушились на нее ошеломляющим, приводящим в смятение потоком. Да, она ненавидит Марка, но ночь, проведенная с ним, перевернула всю ее жизнь. Однако с его стороны все было сплошным притворством, и от этой мысли сердце разрывалось на части. Наташе потребовалось собрать всю силу воли, чтобы сдержать предательскую дрожь в нижней губе.
— Все твои действия — недостойные! — бросилась она в наступление.
— Я так не думаю. Там, на вечеринке, ты повернулась ко мне, и, увидев твой нежный, вопрошающий взгляд, я понял, что принял правильное решение.
— Почему, ну почему ты не мог просто оставить меня в покое?! — Этот мучительный вопрос звучал в ее голове снова и снова.
Теперь уже Марк вскочил с дивана и заходил взад-вперед. Но ограниченное пространство небольшой комнаты позволяло ему делать только по три шага туда и обратно. Он был похож на тигра, посаженного в тесную клетку.
— Наташа, я слишком устал для долгих объяснений и умных споров. Просто выслушай правду: все, что произошло между нами этой ночью, было настоящим и касается только нас двоих.
Наташа изо всех сил боролась с собой. Каждая клеточка ее тела до боли жаждала его прикосновения. Отчаянно хотелось почувствовать его губы на своих, чтобы сокрушительный поцелуй стер из ее сознания жестокую истину о том, что Марк ее просто-напросто использовал. Но она не пустоголовая дурочка — ей удалось справиться с собой и постепенно на нее снизошло могильное спокойствие. Физическая боль уступила место холодной целеустремленности.
— Так ты утверждаешь, что прошедшая ночь была настоящей? — произнесла Наташа с вызовом. — Что нас свела вместе взаимная страсть? Но теперь я уже не смогу в это поверить. Факт остается фактом: чувства не помешали тебе забрать Матисса.
Казалось, Марк испытал чуть ли не облегчение, словно уж это-то обстоятельство должно ее волновать меньше всего.
— Естественно! Разве ты не понимаешь, что полотно все равно бы рано или поздно попало на экспертизу. Кроме того, твоему боссу не стоило пытаться отказывать мне. Как консультанту, назначенному клиентом, мне должно быть предоставлено право свободного доступа.
— Наверное, ты здорово удивился, обнаружив картину на моей стене. — В глубине ее оливковых глаз застыли льдинки.
Марк устало прислонился к подоконнику.
— Я был более чем удивлен! Я испытал громадное облегчение, потому что у меня появилась возможность осмотреть полотно, не создавая тебе проблем своей просьбой. Поэтому я поднялся сегодня в несусветную рань и взял картину, а заодно прихватил и ключи от квартиры. Я надеялся вернуться до того, как ты проснешься.
Теперь уже Наташа ловила каждое его слово с напряженным вниманием.
— Я позвонил из телефона-автомата своему другу, профессору химии. Он очень интересуется подобными вопросами, поэтому, несмотря на ранний час, согласился встретиться со мной в своей лаборатории. Дело заняло больше времени, чем я рассчитывал, поэтому на обратном пути мне пришлось поторопиться. Я даже заплатил таксисту двойную плату за то, что он довез меня до твоего дома за десять минут. Мне так не хотелось волновать тебя!
— Однако, как я вижу, ты все же нашел время переодеться.
— Да, пока мой друг занимался экспертизой, я съездил на такси в свой отель. В конце концов не могу же я продолжать разгуливать по Манхэттену, вырядившись древнеримским полководцем!
— Но ты ведь понимал, что, увидев тебя в другой одежде, я догадаюсь о твоей отлучке.
— Да, но тебе и в голову бы не пришло, что я брал с собой Матисса: к тому времени картина бы как ни в чем не бывало висела на своем месте, понимаешь?
Наташа не обратила внимания на его вопрос. В эту минуту она размышляла о профессоре химии: интересно, не показалось ли тому странным, что Марк примчался с Матиссом под мышкой в такой час, да еще и одетый в римскую тогу? Объяснил ли ему Марк, как именно ему удалось заполучить картину? Наташа с содроганием представила себе, как эта парочка, перекидываясь шутками, хохочет над рассказом о его похождениях.
— Интересно знать, что это за профессор?
Марк покачал головой:
— Я бы предпочел сохранить его имя в тайне — если можно.
— Ну конечно, ты так благороден, не хочешь, чтобы еще кто-то нес ответственность за твои поступки!
Услышав слова «нести ответственность», Марк нахмурился, но вскоре его черты снова разгладились.
— Наташа, в том, что я сделал, нет ничего предосудительного. Мой клиент — компания «Такамура Групп» — имеет право на то, чтобы их предстоящую покупку оценил эксперт, которого выбрали они сами.
Наташа кивнула, не произнося ни слова. Марк воспрянул духом.
— Рад, что ты понимаешь. Когда я вернулся и увидел, что ты уже проснулась, у меня чуть сердце из груди не выпрыгнуло. Перед моим уходом ты спала так крепко, что я был уверен, ты проспишь полдня.
Наташа ответила чисто механически, не задумываясь:
— Обычно я встаю рано.
— Гм! Похвальная добродетель, которой я, к сожалению, не обладаю особенно после такой страстной ночи.
Наташа прищурилась. Интересно, сколько подобных ночей у него было? В ее жизни такая ночь была всего одна — прошедшая — и, наверное, она навсегда останется единственной.
— Это стало еще одной причиной, по которой я спешил вернуться, заметил Марк со смешком. — Знаешь, Наташа, ты необыкновенная любовница! Как восхитительно было ощущать, что ты оживаешь в моих руках, слой за слоем сбрасывая оболочку холодной изысканности, которой ты себя защищала. Это невозможно забыть! Я так надеялся, что успею разбудить тебя поцелуем, и сегодня это повторится еще много раз!
Наташе пришлось поспешно опустить глаза, чтобы скрыть, какую взволнованную реакцию вызвали у нее слова Марка.
Полуденное солнце заглянуло в окно, отбрасывая на полированный деревянный пол сияющий прямоугольник света. Марк стоял у окна, и его фигура выделялась на светлом фоне темным силуэтом.
