насмешливым взглядом. — Милая американская черта. А вы как думаете, чем?
Наташа на минуту задумалась. Костюм римлянина каким-то непостижимым образом подчеркивал динамичный, властный облик Марка. Его можно было легко представить преуспевающим бизнесменом, создателем современной империи. Однако с образом предпринимателя плохо сочетались его смуглый загар и непринужденная манера поведения. С таким же успехом его можно было принять за плейбоя — одного из тех, кто бесцельно порхает по жизни, без денег и без забот, плавает в командах роскошных яхт, стремясь только к сиюминутным чувственным удовольствиям.
— Ну так как же? — поддразнил Марк, наслаждаясь ее замешательством.
— Не знаю. Когда вы только вошли, мне на миг почудилось, что вы настоящий Марк Антоний. А сейчас… не знаю, что и думать.
Он усмехнулся, сверкнув безупречными зубами, ослепительная белизна которых резко контрастировала с загорелой кожей.
— Когда я впервые увидел вас, тоже попал во власть иллюзии. В какой-то момент я был почти уверен, что передо мной — настоящая Клеопатра, ради которой Марк Антоний отказался от империи. «Над ней не властны годы», и живое, великолепное доказательство тому я увидел собственными глазами. — Он лениво протянул руку и коснулся пальцем тоненькой косички, которую Наташа заплела за правым ухом. — У вас есть даже косичка в честь Гора 1?[2]
Его неожиданная близость подействовала на Наташу, как наркотик; борясь с головокружением, она попыталась сосредоточиться. Интересно, что он оказался таким тонким знатоком древних преданий.
— Откуда вы знаете, что эта косичка называется «локон Гора»?
— Да так, случайно услышал где-то, — не очень вежливо объяснил Марк, милостиво убирая руку. Наташа покачала головой.
— Нет, такое вы не могли услышать случайно. Рассказывайте, откуда вам известно?
Марк загадочно изогнул бровь.
— Это всего лишь один из разрозненных фактов, которые задержались в моей голове в процессе поверхностного и бессистемного образования.
— И как же вы с вашим «поверхностным» образованием ухитряетесь походя цитировать Шекспира? Это выдает классическое образование, приходят на ум частные школы, старые университеты и тому подобное.
— О, значит вы узнали Шекспира?
— «Над ней не властны годы, не прискучит ее разнообразие вовек», процитировала Наташа в ответ. — Это из «Антония и Клеопатры», мы изучали в колледже.
— Прекрасная история любви, — согласился Марк. — Похоже, на вас она произвела глубокое впечатление.
— Вы уклоняетесь от ответа!
— Наверное, да. Но не потому, что мне есть что скрывать. Просто гораздо интереснее услышать о вас. Вы случайно не актриса?
— Я?.. Что вы! — Наташа оторопела. — Если мне предстоит выступить перед слушателями, мне отказывают мозги, а язык начинает заплетаться.
Интересно, может быть, он сам актер? Это бы объяснило ту легкость, с которой с его языка слетают ошеломляющие комплименты. Но Наташа тут же отбросила эту мысль. Мужской голод, горевший в глазах Марка, когда его взгляд скользил по изгибам ее тела, мягко обрисованным туникой, был явно искренним, а не отрепетированным, так же, как и чисто женская, пугающая своей остротой, реакция, которую он будил в ней. Наташа сделала еще один глоток из стакана. Наконец к ней вернулось самообладание.
— Почему вы решили, что я актриса?
— Во-первых, вы, без сомнения, достаточно красивы, чтобы ею быть. А кроме того, у вас очень выразительное лицо. О да! За то короткое время, что мы с вами разговариваем, я успел заметить, как часто меняется выражение вашего лица.
Наташа неуютно поежилась. Она чувствовала какую-то странную уязвимость с того самого момента, как Марк сел рядом. Обычно с мужчинами ей всегда удавалось сохранить надежный самоконтроль — Марк же, казалось, разрушил эту защитную стену.
— Возможно, я не обнаружила вовремя свое призвание, — натянуто пошутила она. — И какое же выражение вы видите на моем лице сейчас? — При этом она изо всех сил постаралась изобразить неодобрение.
Марк наклонился к Наташе ближе, заставляя бешено забиться ее пульс.
— Я вижу лицо женщины, которой очень хочется, чтобы ее поцеловали.
— Нет! Вы…
Недосказанный протест замер у нее на устах. Не обращая внимания на шумную толпу гостей, Марк погрузил свободную руку в пышную массу волос цвета красного дерева и притянул к себе голову девушки. Ее губы встретились с его — мягкими, соблазняющими. Нежно уговаривая, они приглашали Наташу окунуться вместе с ним в жаркий, чувственный мир, где он был — как дома.
К собственному удивлению, Наташа не отпрянула — так ей стало хорошо. Все ее чувства вдруг накалились, и охватившие ощущения были слишком восхитительными, чтобы их прерывать. Нежное давление его рта, пьянящий мужской аромат и ее собственная ответная реакция — все слилось воедино, увлекая Наташу в головокружительный водоворот наслаждения. Удивительно, как же она ухитрилась прожить без этого так долго?
Наташа протянула руку, чтобы прикоснуться к его волосам, и в этот миг их вспугнула ослепительно яркая вспышка. Отпрянув друг от друга, они одновременно обернулись. Огненная вспышка ослепила их снова.
— Потрясающий кадр! Великолепно!
Когда ее взгляд прояснился, Наташа обнаружила, что это был фотограф, которого Трейси обычно приглашала на вечеринки. Одетый в костюм араба, он насмешливо улыбался под темным гримом.
— Фотографии, если захотите, можно будет получить потом у Трейси, сообщил он с довольным видом, и, быстро повернувшись, скрылся в толпе гостей в поисках очередных невольных мишеней для своего объектива.
Наташа в смятении повернулась к Марку. Его лицо было неожиданно сердитым, но он быстро сменил выражение на насмешливо-равнодушное и пожал плечами:
— Обычно такие «детские» шалости действуют на нервы, но сегодня я буду считать это счастливым предзнаменованием.
Подтекст его замечания включил в Наташином мозгу сигнал тревоги.
— Предзнаменованием чего?
По красивому лицу Марка медленно расплылась неотразимая улыбка.
— Моей удачи. Дело в том, Наташа, что я собираюсь провести с вами ночь.
Глава 2
Наступила тишина. Наташа несколько мгновений пыталась осмыслить сказанное. Пауза была заполнена обычными для вечеринки звуками: обрывками разговоров, позвякиванием бокалов, музыкой… но Наташе вдруг показалось, что все это — где-то далеко-далеко.
— Я правильно расслышала? — спросила она, когда, вновь обрела дар речи.
— Если вы услышали, как я сказал, что собираюсь провести с вами ночь, то — да, вы поняли меня точно, — буднично, как о давно решенном, проговорил Марк. Он неторопливо поднес к своему чувственному рту стакан и сделал глоток.
Наташа в изумлении пожала плечами.
— Я просто не могу поверить своим ушам! Мы знакомы едва ли дольше десяти минут, а вы уже заявляете, что собираетесь лечь со мной в постель?
Голубые глаза Марка округлились в притворном ужасе.
