Заметив животное, я сначала понадеялась, что либо мне померещилось, либо оно на привязи. Не хотелось всерьёз размышлять о том, что я вижу, сидя на корточках над бадьёй, но моё сознание так этого не оставило. Пришлось признать весь ужас сложившегося положения — в тот самый момент лишь несколько окрестных крыш отделяли меня и «мою» бадью от совершенно не привязанной шустрой четырехфутовой обезьяны, которая, раскачиваясь вдоль улочек и цепляясь за цементные крыши, направлялась прямо ко мне.
Вот, оказывается, как я умру, подумалось мне. С того самого дня, как нам с Ларри пришла в голову идея отправиться на велосипедах вокруг света, где-то в глубине души я всегда знала, что этот номер у меня не пройдёт. Обезьяна была теперь так близко, что можно было не сомневаться — ей удастся сграбастать меня, прежде чем я успею удрать с крыши. Всё, о чём я могла мечтать, так это чтобы ни Ларри, ни Джефф никогда не рассказывали о том, что же случилось на самом деле: как я была атакована и убита обезьяной в тот самый момент, когда облегчалась в бадью на индийской крыше.
Открыв было рот, чтобы завизжать, я услышала, как ору: «Вниз! Спускайся вниз!» Моё рациональное мышление включилось наконец, и, чисто рефлекторно вскочив на ноги, я помчалась прочь от обезьяны, побив, без сомнения, все индийские рекорды по пятидесятиярдовому броску по крыше и вниз по ступенькам. Я влетела в комнату и захлопнула за собой дверь.
— Знаете,— пробормотала я, обращаясь к Ларри и Джеффу после того, как улеглось сердцебиение,— кончится тем, что от первого в мире велопробега останется чёрт знает что!
Думаю, приключись это со мной в самом начале нашего похода, я бы всё бросила и в тот же вечер вернулась домой. Но к тому времени, за восемнадцать месяцев дороги, мы с Ларри пришли к обоюдному соглашению (и временами ему успешно следовали) относительно разнообразных экзотических и невозможных ситуаций нашего путешествия. В тот вечер, в Майнпури, сидя на своей койке, я размышляла о том, почему, несмотря на физические и душевные тяготы нашего путешествия, чем дальше мы едем, тем больше жаждем испытывать свои недавно приобретённые силы, выносливость и уверенность в себе. Невзирая на все потрясения того вечера в Индии, я продолжала радоваться, что мы затеяли наше путешествие.
ГЛАВА ВТОРАЯ
ПОКА НЕ ПОЗДНО
На велосипеде вокруг света? Идея возникла под влиянием минуты, и, поскольку мы не стали подробно перебирать всевозможные опасности, у неё был шанс выжить. Всё началось в начале 1977-го, когда мы с Ларри обедали в своей квартирке в Санта-Барбаре.
— Ты замечала, как часто люди говорят: «Я мечтал совершить что-нибудь захватывающее и выдающееся, пока был моложе, но теперь я слишком стар и у меня нет сил к этому вернуться»? — мычал Ларри, жуя картошку.
Я кивнула.
— Так вот, довольно скоро денег у нас будет достаточно для взноса за дом. Но, как только мы его внесём, нас свяжут последующие ежемесячные платежи. Опять же, если вместо этого мы потратим деньги на что-нибудь ещё, вроде путешествия, то по возвращении обнаружим, что у нас ни кола ни двора.
Я снова кивнула, и Ларри продолжил:
— Но, с другой стороны, как раз сейчас мы оба в хорошей физической форме, а кто знает, что случится лет через десять. Один из нас может получить травму, и тогда нам уже не пересечь Америку на велосипедах, как тем ребятам, о которых ты недавно рассказывала. Что касается остального мира, то всё меняется, и неизвестно, что от него останется спустя годы.
Повисла глубокомысленная тишина. Исход его размышлений был ясен нам обоим. Это зрело в нас месяцами. Мы устали от своей монотонной, унылой «безопасности, надёжности и уверенности в завтрашнем дне» и были вполне готовы устроить себе перемену.
После окончании Калифорнийского университета в Санта-Барбаре в 1973-м, женитьбы, года работы в Испании и летнего путешествия по Европе мы с Ларри вернулись в Санта-Барбару, чтобы осесть, заняться карьерой и скопить денег на дом. И сразу началась неделя «с восьми до пяти»: у Ларри — в качестве инженера-механика, а у меня — как у работника социальной сферы со знанием испанского языка. Вскоре нас окутало приятное ощущение безопасности, обусловленное постоянной работой, прибылями компании и регулярными чеками. На велосипедах мы каждый день ездили на работу. По выходным играли в пляжный волейбол, раз в несколько месяцев отправлялись в Сан-Диего навестить моих родителей или в Сан-Хосе — родителей Ларри.
Но к 1977 году наше терпение иссякло. У меня развился традиционный для соцработника синдром «поджигателя»; исчезла способность справляться с горами бумажной работы, ворохом вечно меняющихся правительственных циркуляров и форм, форм и опять форм и воевать с ящиком, перегруженным запросами от ста тридцати клиентов. А Ларри лез на стену от каждодневного высиживания за рабочим столом и бесконечного дизайна компьютеров. Неужели большую часть своей жизни мы проведём в стерильных офисах, занимаясь утомительной и нескончаемой работой? Общество отвечает: конечно, продолжайте трудиться, покупайте дом, обзаводитесь семьёй, берегите силы к отставке, а по дороге, будьте уверены, получите цветной телевизор, микроволновую печь, стерео, новую машину и электроточилку для ножей.
А где приключения и что вокруг? Незадолго до этого я попала на презентацию одной пары из Санта- Барбары, проходившую с показом слайдов. На велосипедах они пересекли Америку. Если бы кто-нибудь спросил меня накануне, сколько потребуется времени, чтобы пересечь континент, я бы уверенно ответила, что годы. Но теперь я знала: на это уйдёт не более трёх месяцев и сотни людей проделывают это ежегодно.
Мне захотелось проехать на велосипеде сначала Штаты, потом, после перелёта,— Испанию. Ларри был целиком «за» и даже более. Он мечтал о Египте.
— Ладно, но зачем останавливаться? — заявила я.— Мне давно хотелось побывать в Непале и посмотреть Гималаи. Может, после поездки по долине Нила полетим туда?
И тут нас понесло. Мы оба согласились, что уж если доберёмся до Непала, то почему заодно не побывать и в Новой Зеландии. Мы слышали о Новой Зеландии много хорошего и время от времени подумывали туда отправиться. И потом, там ведь рядом Таити — волшебный соблазн островного рая Южного моря. Путешествие вокруг света? А почему, собственно, нет? Если уж мы собираемся бросить работу, отказаться от дома и избавиться от своих пожитков, то надо выжать максимум удовольствия из своей свободы и продолжить путешествовать после Испании. Если будем экономить больше года, остаток 1977-го и первую половину 1978 года, то сможем себе позволить двухгодичное дешёвенькое путешествие.
— О'кей, так и решим. Через год оставим работу и отправимся вокруг света,— заявила я в конце обсуждения.— И поскольку мы собрались начать с велопробега, почему бы его не продлить и не проделать весь путь на велосипедах? Вот это будет настоящим приключением!
Я была потрясена словами, сорвавшимися с моего языка. Что же это я, чёрт подери, ляпнула? Мне, существу в пять с лишним футов ростом и в сто пятнадцать фунтов весом, объехать весь мир на велосипеде за два года? Я так громко прыснула, что проглотила остатки завтрака. Это была совершенно нелепая идея.
Однако Ларри не засмеялся, и я увидела, как на его губах заиграла самодовольная ухмылка. От этой улыбки меня прошиб озноб. «О Господи! — подумала я.— Эта затея пришлась ему по вкусу».
— Уверен, мы это сможем! — Ларри загорелся.— Если нам удастся пересечь Штаты, то тем же способом мы сумеем проделать и остальной путь. Это великолепная идея! В ней есть всё: вызов, приключение, достижение. Ты сама её обозначила. Забудь о перелётах с места на место и комфорте каких-нибудь «супер-дупер» туравтобусов, которые останавливаются во всех примечательных для туристов местах. Мы увидим мир с велосипеда и будем устраивать стоянки где угодно. Будем бороться до седьмого пота, встречаться с людьми и узнаем мир таким, какой он есть. Научимся независимости и стойкости. Это будет бесценный опыт на всю оставшуюся жизнь.
«Рехнулся,— подумала я,— мы же погибнем. Настоящей и простой смертью». Честно говоря, весь замысел был грандиозно-абсурдным.
Тем не менее энтузиазм Ларри начал заражать и меня. Он искренне верил, что мы на это способны, и
