Жрец начертал в воздухе знак Сигмара и только после этого переступил порог.
– Он мертв.
Женщина дернулась, словно ее ударили. Только теперь жрец увидел, что она в кандалах и прикована к кровати.
– Нет, он бессмертен! Он не мог умереть! Ты лжец!
Цепь натянулась и лязгнула о дерево, но выдержала.
Причетник опустился на колени рядом с пленницей. Когда он заговорил, в его голосе звучала лишь жалость:
– Обо мне можно многое сказать, женщина, но, клянусь тебе, графа-вампира больше нет. Он погиб.
Она вжалась в стену, тряся головой, подтянула колени к груди, обняла их и стала раскачиваться из стороны в сторону. Браслеты кандалов врезались в ее голые ноги.
– Нет, нет, нет-нет-нетнетнет. Нет. Только не мой милый. Только не моя любовь. Он бы не покинул меня. Он меня любит. Любит. Он бы не бросил меня.
– В данном случае у него не было выбора, – сказал причетник, кладя руку на ее колено.
Она опустила свою руку на его. Секунда фальшивой нежности – и женщина, оскалившись, вонзила длинные ногти-когти в не успевшую отдернуться кисть, раздирая кожу. Рану защипало. Жрец сжал кулак, и кровь потекла по пальцам.
В комнату вошел кто-то еще.
– Избавь сучку от ее горестей, жрец, – грубо бросил прибывший.
Причетник обернулся и увидел Людвига, претендента на имперский престол, малодушного и трусливого человека, явившегося со своим личным телохранителем.
– Тебя не приглашали в храм Сигмара, претендент, – сказал жрец, отворачиваясь от пары. – Ни тебя, ни твоего головореза.
– Ты забываешься, жрец. Помни, в светском мире я человек влиятельный. В частности, в моей власти пожаловать титул верховного теогониста тому, кого я сочту достойным преемником старика. Если ты питаешь какие-нибудь надежды в связи с этим, то, полагаю, быстро одумаешься! А теперь, повторяю, избавь шлюху фон Карстена от печали, прикончи ее – и делу конец.
Игнорируя претендента, причетник потянулся к цепям женщины. С величайшим состраданием, отчасти вызванным тем, что она выглядела такой уязвимой, отчасти из-за терзавшего его, выжившего, чувства вины перед тем, кто был лучше него, но погиб, отчасти из-за зверств в темнице, свидетелем которых он стал, священник взял ее за руку. Хотя демоническая сторона ее натуры внушала жрецу отвращение, он какое-то время сжимал хрупкие пальцы.
– Позволь мне освободить тебя, ты не животное, с тобой нельзя так обращаться.
– Ты знаешь, где мой милый? – спросила она снова, и по щекам ее, смешиваясь с кровью, побежали уже настоящие слезы. – Ты поможешь мне найти его? Мне надо вернуть его домой. Если я верну его домой, все будет хорошо.
Без ключей причетник не мог ничего сделать.
– Держи. – Людвиг протянул старику заостренный деревянный кол. – Избавь тварь от страданий. У нас есть проблемы и поважнее. А эту мерзость надо искоренять.
Причетник непонимающе уставился на деревяшку.
– Давай же. Она не женщина. Все это обман. Она зверь. Хуже того, она зверь, который вот-вот взбесится.
– Убийство никогда ничего не решает, – сказал причетник.
– Не думай об этом как об убийстве, жрец. Считай, что спасаешь ее, – посоветовал претендент. – Ты возвращаешь ее своему драгоценному Сигмару или, по крайней мере, указываешь путь в Нижний мир Морра.
С неумолимым лицом он сунул кол в руки причетника.
Превращение Изабеллы фон Карстен было внезапным и шокирующим. Лицо женщины исказил свирепый оскал; острые резцы, на глазах превращающиеся в звериные клыки, отодвинули назад сочные пухлые губы, скривившиеся в рычании, спина выгнулась дугой, лоб и височные кости удлинились. Ноздри Изабеллы раздувались, глаза излучали чистейшую ненависть. Она бросилась на жреца, когтями пробороздив на морщинистой щеке кровавые полосы.
Причетник отпрянул, упал на спину и откатился от твари, которая только что была графиней. А ведь она легко могла убить его. Она отнюдь не невинная жертва, которую нужно спасти, она – монстр, которого необходимо убить. Она зверь по природе своей. Ее нельзя приручить. Ее уже не вернешь в мир света любовью благословенного Сигмара. Более того, она
Он знал, что должен сделать, и все же рука его дрожала.
– Давай, воткни это в ее сердце, убей ее.
Жрец опустил взгляд на кол, орудие убийства, и развернул его для удара. Несмотря на звериную силу, женщина была беспомощна. Они же не на бойне. Он не хладнокровный мясник. Эта мысль остановила руку старика. Он ведь жрец – он лелеет жизнь и все ее творения, они святы. Он не может сеять смерть. Он не какой-нибудь грязный слуга бога-убийцы. Он отдал свою жизнь служению Сигмару. Он обязан взращивать, сохранять, спасать, а не уничтожать.
– Что, струсил? Она не человек. Она – все, что ненавидит твоя вера. Неужели ты не чувствуешь, как проникает тебе под кожу ее скверна? Она зло! Бей! Очисти мир от ее мерзкого существования.
