думать. Потом огляделась, словно ища подсказку. Ее взгляд остановился на камине, и она улыбнулась.
Правильно, надо заняться огнем. Огонь успокаивает, напомнила она себе. Можно не разговаривать и смотреть на языки пламени, чтобы не пожирать глазами Букера. Тесс встала из-за стола и подошла к камину. Открыв стеклянные дверцы, она достала три симпатичных полешка и поместила их в камин. Потом положила туда же газету и поднесла к ней спичку.
Бумага тотчас скукожилась, по ней побежал желтый огонек. Тесс продолжала подкладывать бумагу в жадный огонь. Наконец полено занялось с одной стороны. Сначала огонь был желтым, потом стал красным. От него повеяло теплом.
Тесс села на пол и обхватила руками колени, не забывая время от времени подкладывать газеты, чтобы огонь не зачах. Когда поленья разгорелись на славу. Тесс откинулась назад и стала смотреть на них.
Время от времени она тяжело вздыхала, словно что-то читала в гипнотизировавших ее язычках пламени.
Ей было легко и спокойно. И она даже не подскочила и не вздрогнула, когда услыхала едва ли не над ухом волнующий голос Этана Букера.
— Ты прекрасно выглядишь, дорогая. Тесс улыбнулась и подняла голову.
— Я не слышала, как ты вошел.
— Зови меня Похитителем сердец, — тихо проговорил он, усаживаясь с ней рядом на коврик.
Тесс смерила его холодным взглядом.
— Об этом сердце лучше забудь, если хочешь жить спокойно.
— О, милая, я знаю, как доставить себе удовольствие, — добродушно возразил Букер.
Так как он не сводил с нее призывного взгляда, то Тесс подумала, что, наверное, идея с камином была не лучшей в ее жизни.
Огонь настраивал на романтический лад. Хотелось ласкать и принимать ласки. Хотелось снять с себя одежду и…
Тесс закрыла глаза.
Надо выбросить всю эту чушь из головы. Немедленно, приказала она себе.
Букер придвинул стол поближе и поставил на него два бокала. А из-за спины достал корзинку со льдом, в которой стояла бутылка отличного вина.
— Вино, камин — что может быть лучше? Тесс рассмеялась.
— Ты когда-нибудь бываешь серьезным? Букер, который как раз в это время открывал бутылку, поднял одну бровь и погрозил ей пальцем.
— Вспомни, что произошло в последний раз, когда ты задала этот вопрос!
Но проблема заключалась как раз в том, что Тесс отлично все помнила. Она помнила даже вкус его губ.
И она покачала головой. Не забудь и о женщине на фотографии, сказала она себе.
Букер взял ее за руку и притянул к себе, пока она не оказалась рядом с ним на толстом пушистом ковре. Автоматически Тесс отметила, что они расположились на овечьей шкуре. А потом с облегчением вздохнула, когда поняла, что шкура не настоящая.
Не забыв о подушках, которые до этого лежали на диване, Букер устроил для них обоих очень удобное ложе. И стол был поблизости, так что ему не составило труда налить вино в бокалы.
Один он подал Тесс.
Тесс приняла его, отпила глоток и довольно вздохнула. Вино было очень вкусное.
— Прекрасно.
Она закрыла глаза, пока оно согревало ей грудь и живот и очищало голову от ненужных мыслей. Потом постаралась поудобнее устроиться в подушках.
Букер коснулся пальцем ее щеки, и Тесс, открыв глаза, встретилась с ним взглядом.
Он улыбнулся.
— Не просто прекрасно, а лучше не бывает.
Тесс мигнула, но почла за лучшее промолчать. Они пили вино, и Тесс, подняв бокал, смотрела через него на огонь.
— Тесс, — тихонько окликнул ее Букер. — Что случилось? Что тебя беспокоит?
Но Тесс покачала головой и отпила еще вина.
— Ничего. Правда.
— Ты боишься меня? Тесс фыркнула.
— Вот еще!
— Тогда что?
Она в раздумье посмотрела на него. Спросить или не спросить? Нет. Все равно ведь не скажет правду. И, подумав так, она опять покачала головой.
— Просто у меня много забот.
— Да?
Тесс поняла, что он не собирается отпускать ее ни с чем, но ей вовсе не хотелось говорить о том, что в действительности мучило ее.
— Где ты взял своего урода-кота?
Букер громко рассмеялся.
— Не могу поверить, что ты думала о коте. Тесс пожала плечами.
— Ты спросил, я ответила.
Поставив бокал на стол, Букер придвинулся поближе к Тесс, которая почти лежала на подушках, и устроился рядом. А потом стал медленно водить пальцем по ее руке, державшей бокал.
— Сомневаюсь, что тебя интересует происхождение моего кота, дорогая, повторил он, изображая всезнающую улыбку. — Ну же, скажи доброму доктору, что тебя мучает?
Тесс хихикнула. По-видимому, вино уже немного на нее подействовало.
— Я уже сказала, что меня ничего не мучает, доктор.
— Тогда, значит, ты плохо себя чувствуешь и я должен тебя осмотреть, сказал он, и его рука скользнула к ее запястью.
Рассмеявшись, Тесс отдернула руку.
— Вот еще! Ты ведешь себя хуже шестнадцатилетнего мальчишки.
— А, вот в чем дело! Я для тебя слишком стар, — с нарочитым возмущением проговорил Букер.
— Я не в твоем вкусе. — Тесс холодно посмотрела на него.
— А кто в моем вкусе, дорогая? — спросил он, просовывая пальцы в рукав рубашки и настойчиво лаская нежное запястье.
Тесс лежала, глядя в огонь.
— В твоем вкусе совсем другой тип. Такой, как на фотографии у тебя на камине.
Тесс сама не понимала, как у нее вырвались эти слова, не говоря уж о том, что она мгновенно пожалела о них. Не хотела ведь говорить! Черт! Только этого не хватает. Тесс неодобрительно взглянула на бокал с вином в своей руке и заметила, что осушила его до дна.
Тогда она поняла, что ей в самом деле лучше смотреть в огонь и не стоит поворачиваться к Букеру, тем более что Букер перестал гладить ей запястье.
— Фотография на камине? — в конце концов тихонько переспросил он. И, качая головой, повернулся к Тесс. — Какая фотография?
Ни покоя, ни беззаботности как не бывало. Тесс не на шутку разозлилась. Вот, значит, как! И он такой же, как все! Такой же, как другие мужчины!
«Какая фотография!»
Будто сам не помнит! Или думает, что я слепая!
Тесс высвободила руку и, возмущенная, села на ковре, стараясь держаться подальше от Букера.
— Только не говори, что ты не знаешь, какую фотографию я имею в виду. Я сама ее видела у тебя на каминной полке. Это фотография очень красивой женщины.
Он продолжал хмуриться.
— А какая она?
