– Тамазин…
Она жестом остановила меня.
– Не надо, сэр. Я знаю, вы хотите как лучше, и благодарна вам за это. Но я дошла до предела. Не могу больше.
Она сделала формальный книксен и вышла из гостиной.
Не находя себе покоя, я решил сходить в Линкольнс-Инн и навестить Дороти. Если Билкнэпу полегчало, возможно, мне удастся призвать мерзавца к совести и уговорить его убраться восвояси. Однако когда я пришел туда, Маргарет сказала мне, что Дороти отлучилась, чтобы с кем-то расплатиться.
– Хорошо, что она снова способна заниматься делами, – сказала горничная.
– Да, – согласился я. – Как мой собрат по адвокатскому цеху, мастер Билкнэп?
– Он извел нас своими жалобами и нытьем. Можно подумать, что он здесь хозяин, а я его служанка!
– Могу ли я увидеть его?
– Сейчас узнаю.
Маргарет вошла в комнату и через несколько секунд выскочила как ошпаренная, с красным от ярости лицом.
– Он заявляет, что не желает вас видеть, сэр! Дескать, плохо себя чувствует. Вы уж простите меня, сэр, но без хозяйки я не могу…
– Разумеется. Видеть его – невелика радость, – сказал я, думая: «Стыдно ли Билкнэпу за то, что он снабдил Фелдэя сведениями обо мне?»
Вряд ли, решил я. Кстати, мерзавец до сих пор не знал о том, что Фелдэя больше нет в живых.
– Ты передашь хозяйке, что я очень сожалею из-за того, что этот склочник Билкнэп до сих пор находится в вашем доме? – спросил я.
– Обязательно передам, сэр.
Я ушел. Выйдя из дома, я впервые почти за месяц остановился и посмотрел на фонтан посередине двора. Вода мирно плескалась в большущей каменной чаше. Откуда же убийце стало известно о том, что Роджер когда-то принадлежал к протестантским радикалистам? Глядя на струи воды, я почувствовал, как в моем мозгу шевельнулось какое-то смутное воспоминание. Что-то такое, что я услышал от Тимоти в доме Ярингтона. Но что же именно? Я мысленно проклинал свой уставший мозг, но от этого было мало проку.
Придя в контору, я выяснил, что Барак только что ушел. Пришлось снова отправляться домой. Я нашел Джека в гостиной. Он, как обычно, ел хлеб с сыром.
– Спасибо, что присмотрел за текущей работой, – поблагодарил я.
– Ну как, получилось у вас поговорить со старым… гм, с доктором Малтоном?
– Его там не оказалось.
– Есть хотите?
– Нет, я не голоден.
Я посмотрел на своего помощника тяжелым взглядом.
– Мне кажется, тебе следует подняться в свою комнату и поговорить с Тамазин. Она в ужасном настроении.
Барак со вздохом кивнул, встал из-за стола и направился к двери. Возле порога он обернулся и сказал:
– Кстати, Орр сообщил, что ему намозолил глаза какой-то уличный торговец, который постоянно ошивается на Канцлер-лейн. В последние два дня он несколько раз стучался в наши двери, пытаясь продать свои финтифлюшки, причем требовал, чтобы к нему вышла одна из женщин, живущих в доме.
– Подожди! Затвори-ка дверь.
Я был пронзен внезапной догадкой.
– Этот торговец… Он такой оборванный и с седой бородой?
– Ага, он самый. Он здесь уже несколько дней отирается.
– И таскает свою поклажу в трехколесной тачке?
– Не думаете же вы… – растерянно заговорил Барак, потом умолк и продолжил совсем другим тоном: – Но он старик! И к тому же половина лондонских коробейников таскаются с трехколесными тележками!
– Но ведь это прекрасный способ следить за нами, следуя по пятам и оставаясь незамеченным! Не это ли он делал, Барак? Неужели это он?
– Он в Хартфордшире.
– Убийца всего лишь пытается приковать наше внимание к Хартфордширу, завлечь нас туда. Позови Орра! А сам выйди на улицу и погляди, не видно ли этого торговца. И если он там, постарайся, чтобы он тебя не заметил.
Барак с сомнением посмотрел на меня, но, пожав плечами, пошел исполнять приказание. Через минуту вошел Орр.
– Что продавал торговец? – спросил я его.
– Да так, обычную ерунду. Грошовые украшения, гребни, кухонная утварь…
– Уличные торгаши обычно не стучатся в те двери, от которых однажды получили отворот.
– Он спрашивал домоправительницу. Возможно, надеялся уговорить Тамазин или Джоан купить что- нибудь из его барахла. Причем, когда я открывал ему дверь, он смотрел мимо меня, в глубь дома.
Вернулся запыхавшийся Барак.
– Он идет по Канцлер-лейн от Олдгейта! Он будет здесь уже через минуту!
Мой помощник нахмурился.
– Вы правы, тут есть что-то странное. Он толкает свою тележку по улице, не останавливаясь перед домами и не предлагая свой товар прохожим.
– Возможно, это и есть убийца, – тихо проговорил я. – Оборванный торговец, слоняющийся повсюду, один из тех, кого мы не хотим замечать… Разве придумаешь личину лучше, чтобы слоняться, оставаясь незамеченным, следить за людьми и подслушивать их разговоры!
– Но ведь он старик! – воскликнул Орр.
– Я в этом не уверен, – возразил Барак. – У него походка молодого человека. И разве вы забыли, как всего несколько дней назад, на Пальмовое воскресенье, люди переодевались в старых пророков и привязывали фальшивые бороды?
– Господи, неужели мы сейчас все-таки схватим его? – выдохнул Орр.
– Мы справимся с тобой вдвоем? – спросил у него Барак.
– Думаю, да, – кивнул Орр. – Похоже, он не вооружен.
– Тогда – вперед! – приказал Барак. – Нужно торопиться, иначе он пройдет мимо нашего дома и растворится в толпе на Флит-стрит.
– Я иду с вами, – сказал я, поднявшись из-за стола и говоря с гораздо большей смелостью, чем ощущал в себе. – И если, когда мы его схватим, он окажется дьяволом с рогами и взлетит над Холборном, я признаю, что Харснет был прав.
– Я схожу за шпагой. А ваша – у вас в комнате?
– Да, – ответил я.
Моя шпага лежала в комнате уже много лет. Адвокаты в Англии не носили оружия.
– Мой клинок на кухне, – проговорил Орр и вышел.
На лице его была гримаса ожесточенной решимости.
Я огляделся. Все здесь: мой знак принадлежности к адвокатской гильдии, стоявший на высоком шкафу; фреска на стене с изображением охотничьей сцены… Все это было так дорого мне! Эта комната являлась средоточием всей моей жизни.
Стиснув зубы, я пошел в свою спальню за шпагой. Выйдя на лестничную клетку и вкладывая клинок в ножны, я едва не столкнулся с Бараком, вышедшим из своей комнаты.
– Я спешу, женщина! – крикнул он через плечо. – Он почти у нас в руках!
С этими словами он скатился по лестнице. Из комнаты выскочила Тамазин. Ее лицо было перекошено от злости и отчаяния. Она схватила меня за рукав.
– Скажите мне во имя всего святого, что происходит? Хоть кто-нибудь может мне что-то объяснить?
